— Так это же тот самый дом. Я его узнал. Ты, наверное, когда толстяка снимал, то в спешке выше взял.

— Может быть, — сказал Мишка. — Но откуда дерево?

— Значит, оно там растёт. Да чего гадать. Бежим сейчас и всё проверим.

Через минуту мы были рядом с квасной бочкой, у которой стояли два дня назад. Теперь никаких сомнений не оставалось — дом был тот же самый, что и на фотографии. Только никакого дерева на крыше не росло.

— Чудеса, — сказал я. — Куда же девалось дерево? Ведь дом тот же самый! Гляди, видишь под карнизом кусок штукатурки отбит. Точно так, как на нашей фотографии.

— Знаешь, что — сказал Мишка, — пойдём и выясним всё у кого-нибудь. Не может быть, чтобы мы с тобой рехнулись одновременно.

Мы вошли во двор загадочного дома и сразу увидели дворничиху, выносившую из парадной вёдра.

— Здравствуйте, — вежливо сказал Мишка.

— Здрасьте, — неохотно отозвалась дворничиха и подозрительно на нас посмотрела.

— Скажите, пожалуйста, вы в этом доме работаете?

— Ну в этом. А вам чего надо?

— Мы насчёт дерева. У вас на крыше дерево росло, а теперь вдруг исчезло.

— Ах, вот вы о чём, — дворничиха поставила вёдра на землю и улыбнулась. — Это верно, рос там кустик. Я, бывало, всё удивлялась: это ж надо, думаю, как природа жизнь любит. Чуть-чуть где землицы соберётся, так сразу живое и родится. Подумать только, на крыше этакой кирпичной махины деревцо выросло. Чудо просто. Ведь никто его там не сажал.

— А где же оно сейчас? — спросил я.

— Так ведь на следующей неделе кровлю-то на крыше менять будут. Поди, лет двадцать не меняли, прохудилась вся. Ну, рабочие вчерась его и вырвали.

— Посмотрите! — сказал Мишка и показал дворничихе фотографию. — Узнаёте?

— Ой, ну конечно! Да как хорошо вышло-то.

— Возьмите, — сказал Мишка. — На память.

Мы снова вышли на шумную улицу, ещё раз посмотрели на крышу, где росло дерево, и я сказал:

— Слушай, а ведь редкий кадр получился. И красивый. Вот что значит «скрытой камерой». Ты попроси Славика, чтобы он ещё несколько карточек напечатал.

— Попрошу, конечно, — сказал Мишка. — Жаль только, что мы с тобой не видели, как это дерево на крыше росло. Представляешь, сами снимали, а видеть — не видели.

После этого мы с Мишкой частенько ходили с фотоаппаратом по городу и искали интересные кадры. Поглядывали мы и на крыши домов. Но деревьев, растущих на карнизах, больше нигде не встречали. Всё-таки деревья, наверное, любят расти на земле.

Подарки

Утром за завтраком я сказал:

— Папа, хочу с тобой посоветоваться. Скоро у Мишки день рождения, а я совершенно не представляю, что ему подарить.

— Сложное дело, — ответил папа и развернул газету. — А когда день рождения?

— Ровно через месяц и четыре дня. Но я так считаю, надо заранее всё продумать, чтобы потом не нервничать.

— Ну что же, — сказал папа. — Мужчине хорошо подарить кинжал в золочёных ножнах или пару дуэльных пистолетов. На худой конец подойдёт турецкая сабля.

— А конскую сбрую с бриллиантами можно? — спросил я.

— Это мысль, — ответил папа и углубился в газету.

Я понял, что он тоже не знает, какой подарок сделать Мишке, и что придётся думать самостоятельно. Я долго ломал голову, а потом решил: «Ну, чего зря мучиться. Взять да и спросить у самого Мишки. А всякие там сюрпризы и секреты ни к чему».

Я позвонил Мишке по телефону и объяснил ситуацию.

— Это хорошо, что ты со мной решил посоветоваться, — сказал он. — А то, действительно, подаришь какую-нибудь дребедень, которая мне и не нужна совсем. Так что, если не жалко, подари твою немецкую модельку старинного автомобиля. У меня две модели есть, так что вроде как коллекция начнёт подбираться.

— Конечно, не жалко, — сказал я. — Только у моей модели руль отбит и колесо плохо держится.

— Ерунда, — сказал Мишка. — Приклею. И вот ещё что. Раз уж я знаю, что́ ты мне подаришь, так дари сегодня. Чего зря целый месяц ждать.

— Идёт, — согласился я.

Я нашёл приличную коробочку из-под маминых духов, положил в неё машинку и, обвязав коробку розовой ленточкой, пошёл к Мишке. Я поздравил его с наступающим днём рождения и вручил презент. Мишка был страшно доволен.

А ближе к вечеру он пришёл ко мне и, вынув из кармана мою коробку с розовой лентой, сказал:

— Дим, ты меня извини, пожалуйста. Но я это… передумал. Подари мне лучше, если можешь, пару поплавков из пенопласта, которые твой отец делает. А то, понимаешь, стал готовиться к сезону — и ни одного приличного поплавка.

— О чём разговор! — сказал я. — Я тебе пять поплавков дам. И в придачу блесну. У нас как раз лишняя есть. А машинку ты оставь. Может, всё-таки соберёшь коллекцию.

На другой день в школьной раздевалке Мишка подошёл ко мне и протянул знакомую коробку, перевязанную лентой. Я вытаращил глаза.

— Что?! Опять передумал?!

— Да нет, — сказал Мишка. — Это тебе. Подарок. И у тебя ведь скоро день рождения. Так что я тоже заранее решил.

— Как это — скоро? У меня же через три месяца?

— Пустяки. Время быстро пролетит. И потом, я, может быть, в июне в лагерь уеду и не смогу к тебе на рождение прийти.

Я поблагодарил Мишку и, развязав ленту, открыл коробку.

Там лежал замечательный Мишкин перочинный ножик, у которого было три лезвия, консервная открывашка, шило, отвёртка, пилка, ножницы, штопор, вилка, зубочистка и даже щипчики для бровей.

— Нет, старик, — сказал я. — Я такой дорогой подарок не возьму.

— Бери, бери, — сказал Мишка. — Он мне совершенно ни к чему. И потом, у моего деда такой же есть. Он мне обещал отдать.

На уроках я беспрерывно крутил в руках ножичек и думал: «Нехорошо получается. Мишка вон мне какой подарок отгрохал. А я ему всякой ерунды надавал».

В тот же день вечером я пришёл к Мишке и преподнёс ему ручной компас, упакованный в известную коробочку с лентой.

— Мне, прямо, неудобно, — сказал Мишка. — Ты меня задарил совсем, честное слово.

И на следующий день он притащил мне в коробке старинный погнутый пятак.

— Собирай коллекцию, — сказал он. — Давно пора стать нумизматом.

Тут уж меня какой-то странный азарт охватил. И Мишку, видно, тоже.

Я подарил ему теннисную ракетку с шариком. Шарик я отдельно упаковал в коробку и завязал ленточкой.

Мишка преподнёс мне увеличительное стекло с отбитым краем.

Я ему — почтовую марку с изображением львинохвостой макаки.

Он мне — магнит с железными опилками в придачу.

Я ему — розовую морскую раковину.

Он мне — стреляную гильзу шестнадцатого калибра.

Я ему — сверло для дрели.

Он мне — еловую шишку…

Коробочка с розовой лентой так и скакала из рук в руки.

А как-то вечером Мишка зашёл ко мне, держа в руках какой-то странный тёмно-коричневый чемодан.

— Держи, — сказал он и протянул мне чемодан. — Тромбон. На нём дедушка играл, когда в добровольной пожарной дружине работал.

Потом Мишка полез в карман и вынул оттуда коробку с розовой лентой.

— А это ещё что? — спросил я.

— Мундштук к тромбону, — ответил Мишка. — Вдруг ты на нём поиграть захочешь. Правда, у него этой штуки не хватает, которую вытягивают. Ну, трубки такой. Но всё равно — сильная вещь. Если его шкуркой надраить, он прямо горит.

После тромбона дарить подарки я больше не решался. Да и нечего было.

Не выносить же, в самом деле, мебель из дома. И Мишка, видно, тоже иссяк.

Прошло несколько дней, и в одно из воскресений звонит мне Мишка и говорит:

— Ну, чего ты сидишь?

— А чего?

— У меня ж сегодня день рождения. Приходи скорей.