От этих формальных фраз Мередита потянуло в сон. Они встречались ему не раз, но всегда ободряли. Церковь не просто несла веру, но вводила ее в определенные границы, поощряла благочестие, но не поддерживала пиетистов. В основе всего лежали законы и, как бы не мутило воду невежество, их беспристрастная логика сдерживала и крайности наиболее ярых приверженцев традиций, и резкость пуритан. Мередит находился еще достаточно далеко от сути проблемы – жизни, добродетелей и чудес, сотворенных Джакомо Нероне. Не приблизился он к ней и ознакомившись со следующим параграфом:

«Рукописи:

Не обнаружено никаких записей слуги божьего. Однако в показаниях свидетелей имеются ссылки на возможное существование рукописи, утерянной, уничтоженной или тщательно скрываемой заинтересованными лицами. Нам представляется маловероятным получение более точной информации по этому важному вопросу до начала официального расследования, когда свидетелям придется давать показания под присягой».

Блейз Мередит недовольно нахмурился. Никаких записей. Жаль. С юридической точки зрения записи, оставленные умершим, являлись единственным достоверным свидетельством его убеждений и намерений. И с позиции Конгрегации ритуалов они имели даже более важное значение, чем деяния. Мужчина может убить жену или соблазнить дочь, но все равно останется в лоне церкви. Стоит же ему выразить хоть малейшее сомнение в догматах веры, как его ждет немедленное отлучение. Он может всю жизнь раздавать милостыню, но после смерти никто не поставит это ему в заслугу. Нравственное значение поступка определяется намерением, которым он обусловлен. А если человек умер, кто расскажет о секретах его сердца?

Начало обескураживало, да и последующие страницы принесли мало радости.

«Краткое изложение биографических данных:

Имя, фамилия:

Джакомо Нероне.

Основания, отмеченные ниже, позволяют полагать, что имя и фамилия вымышленные.

Дата рождения:

Неизвестна.

Свидетельские показания, касающиеся внешности, весьма разнятся, но в основном указывают на то, что ему было от тридцати до тридцати пяти лет.

Место рождения:

Неизвестна.

Национальность:

Неизвестна.

Первоначально Джакомо Нероне приняли за итальянца, позднее возникли сомнения в справедливости такого предположения. Свидетели утверждают, что он был высок, с темными волосами, смуглой кожей. По-итальянски говорил свободно и правильно, с северным акцентом. Сначала не понимал местного диалекта, но быстро его освоил. В период его пребывания в Джимелли деи Монти в провинции Калабрия находились немецкие, американские, английские и канадские военные подразделения. Насчет национальности Нероне выдвигались различные гипотезы, но собранных улик, по нашему мнению, не достаточно, чтобы отдать предпочтение какой-нибудь из них.

Мы, однако, убеждены, что по причинам, не вполне нам понятным, он принял все меры, чтобы скрыть свою истинную национальность. Мы также уверены, что некоторые из местных жителей знают, кто он такой, но пытаются сохранить эти сведения в тайне.

Дата прибытия в Джимелли деи Монти:

Точная дата прибытия не установлена, но все сходятся на том, что он появился в деревне в конце августа 1943 года. Примерно в это же время союзники захватили Сицилию, и английская Восьмая армия завязала бои в провинции Калабрия.

Период пребывания в Джимелли деи Монти:

С августа 1943 по 30 июня 1944 года.

Все свидетельские показания относятся к промежутку времени порядка десяти месяцев, и героическая святость слуги божьего должна оцениваться по столь необычно короткому периоду.

Дата смерти:

30 июня, три часа пополудни.

Джакомо Нероне был расстрелян партизанами, которыми командовал человек, известный под прозвищем Иль Лупо, Волк. День и час смерти подтверждены.

Захоронение:

Похороны состоялись в половине одиннадцатого вечера 30 июня. Шестеро местных жителей отнесли тело Джакомо Нероне с места казни в пещеру, называемую Гротта дель Фауно, где оно покоится до сих пор. Личность расстрелянного и обстоятельства похорон подтверждены показаниями участников погребения».

Блейз Мередит закрыл фолиант и положил его на траву рядом с собой. Откинул голову, прислонился к грубой коре оливы и задумался над прочитанным. Разумеется, он просмотрел лишь несколько начальных страниц, но и они, с точки зрения адвоката дьявола, вызывали подозрения.

Слишком уж много неизвестного. И эти постоянные намеки на нарочитую скрытность свидетелей. Из тридцати или тридцати пяти лет, прожитых Джакомо Нероне, охватывался лишь короткий промежуток в одиннадцать месяцев. Отсутствовали и какие-либо записи усопшего. Все это не мешало популярности Нероне, но создавало большие трудности для доказательства святости этого слуги божьего, в чем, собственно, и состояла суть расследования, проводимого Мередитом, и юридического процесса, затеянного епископом.

И как всегда в подобных случаях, приходилось обращаться к основам теологии.

Все исходило из предпосылки о вечном, ни от кого не зависящим всемогущем Боге. Человек являл собой результат акта творения божественной воли. Отношения между создателем и его созданием определялись прежде всего законом природы, проявления которых доступны человеческому взору и понятны разуму, а затем – чередой божественных откровений, выразившихся в воплощении, учении, смерти и воскрешение богочеловека, Иисуса Христа.

Совершенство человека зависело от его соответствия откровению создателя, спасение души – от степени этого соответствия на момент смерти. Он мог достичь спасения души посредством божьей помощи, называемой благоволением, всегда в достаточной мере доступной ему, при условии, что он прибегает к ней по доброй воле. Спасение души означало совершенство, но совершенство ограниченное.

Святость же, героическая святость, подразумевала высшее совершенство, достичь которого сам по себе человек не мог – на то требовалась помощь и участие высших сил. Каждый век порождал своих святых, но далеко не все они становились известны и лишь часть последних получала официальное признание.

Официальное признание говорило о следующем: Бог желал обнародовать добродетели святого, привлекая к ним внимание чудесами, деяниями, выходящими за пределы человеческих возможностей, не объяснимыми законами природы.

Этот аспект особо беспокоил Мередита при рассмотрении дела Джакомо Нероне. Бог всемогущ, это аксиома для любого теолога, и в силу своей природы ему не свойственны тривиальность или скрытность.

Нет ничего тривиального в рождении человека, в обретении телом бессмертной души. Нет ничего тривиального в его жизни, каждое событие которой готовит человека к последнему шагу. А смерть есть мгновение, когда душа исторгается из тела с окончательным приговором, то ли спасенная, то ли отринутая.

Поэтому любые пропуски в биографии Джакомо Нероне должны быть заполнены. Если какие-то факты сокрыты от следствия, он, Блейз Мередит, обязан докопаться до них, потому что и ему предстоит скорая встреча с создателем.

Но что должен человек и на что ему хватает сил – зачастую далеко не одно и то же. Разморенный теплом и успокоительным жужжанием насекомых, Блейз Мередит задремал на мягкой траве и проспал до самого ленча.

Епископ довольно хмыкнул, когда Мередит, поникнув головой, сознался в утренней слабости.

– Отлично! Отлично! Мы еще сделаем из вас сельского жителя. Вам снилось что-нибудь приятное?

– Я не видел снов, – добродушно ответил Мередит. – И не жалею об этом. Но я ничего не успел. Перед ленчем я просмотрел лишь показания нескольких свидетелей, но боюсь, толку от них чуть.

– Как это?

– Объяснить это сложно. Они записаны по требуемой форме. Несомненно, свидетелям задавались правильные и нужные вопросы. Но… как бы это выразить… показания не дали мне ясной картины ни Джакомо Нероне, ни самих свидетелей. А для наших целей и первое, и второе одинаково важно. Разумеется, свидетельские показания, до которых я еще не дошел, позволят поправить положение, но пока все очень размыто.