Я живу один, и у меня есть кот по имени Йорик. Вернее, был до недавнего времени. Его задавил грузовик осенью прошлого года, когда в наш дом переезжала акробатка Нелли со своим супругом — укротителем тигров…

Сейчас зима.

Я замерзаю. Я все время замерзаю, даже если напяливаю на себя три свитера сразу.

А еще мне дико хочется спать…

Я сижу у окна и по своему обыкновению злобствую: скорей бы — скорей бы! — кончилась эта проклятая зима и наступило лето. А летом тоже буду злобствовать и ждать зимы.

Еще я сочиняю эпитафии. И получаю за это деньги. Так что с голоду я не умру, потому что каждый день умирает кто-то другой…

…Потом пришла весна.

Снег медленно таял. Во дворе, под чахлыми кустиками черемухи, валялся полуразложившийся труп моего Йорика.

И все благодаря переезду акробатки Нелли.

В свое время она произвела на меня очень сильное впечатление. Тогда Нелли еще жила в другом месте.

Я пошел в цирк. И увидел хрупкую девочку в розовом платье.

На огромной высоте, в пустоте черного-черного пространства, под самым куполом, грациозно порхала розовая бабочка в ярком свете прожекторов. Я, затаив дыхание, следил за ее чудесным полетом. Прекрасная, воздушная, неповторимая; она казалась маленькой девочкой десяти-одиннадцати лет. Хотелось осторожно погладить ее по голове. Сводить в кафе-мороженое. С тихой радостью смотреть, как она с удовольствием будет есть холодные шоколадные шарики из блестящей вазочки. Хотелось вытирать ее пухлые губки кончиком белоснежного платочка… Позже я узнал, что акробатке Нелли в ту пору было уже тридцать два года.

— Здравствуйте, — раздался за спиной приятный женский голос. — Это ваш кот? Как его зовут?

Я обернулся. Позади стояла акробатка Нелли. У нее было бледное вытянутое лицо и пересохшие губы.

— Его звали Йорик, — ответил я. — Ваш муж переехал его в прошлом году на грузовике.

— Бедный Йорик, — сказала она. — Бедный мой муж.

— А ваш муж с чего бедный? — грубовато поинтересовался я. — Его тоже переехал грузовик?

— Если бы, — вздохнула акробатка Нелли. — Моего мужа сожрал тигр. Прямо во время представления.

Я попросил рассказать подробности. Она рассказала. Коронный номер мужа-дрессировщика был: засунуть голову в пасть к тигру. Вот он и засунул. Раздались дружные аплодисменты. Тигр с ласковой кличкой Марсик сомкнул пасть. Аплодисменты смолкли.

— Печально, — сказал я, не испытывая, впрочем, особой печали.

— Да, неприятно, — спокойно кивнула акробатка Нелли. И без видимой связи добавила: — Я его не любила.

На дворе пригревало солнышко. Птички чирикали.

— Вы любите мороженое? — спросил я.

— Я люблю пиво, — ответила она.

Тогда я пригласил ее в пивную.

…Не успели мы подойти к остановке, как из-за угла, громыхая по разбитым рельсам, выполз трамвай под номером 43. Мы сели в него и поехали. Кроме нас, в салоне находилась еще одна парочка. Потрепанный жизнью мужчина лет пятидесяти и ярко накрашенная блондинка лет за двадцать. Оба пьяные. Мужчина сладко подхихикивал. Девушка на каждом повороте заваливалась ему на плечо и изумленно бормотала:

— Это ж надо так нажраться с собственным шефом.

Солнце неожиданно скрылось. Начался нешуточный дождь. По стеклу побежала вода.

— Расскажите мне о себе, — потребовала акробатка Нелли.

— Хорошо, — согласился я. — Нас было двое. Серега и я. Мы родились в один год. Вместе ходили в ясли. Вместе влюбились в одну и ту же девушку. Светлану…

— Вместе на ней женились, — подсказала акробатка Нелли.

— Нет. Дальше начинаются расхождения. Светлана выбрала моего друга. Они поженились. Нас распределили в одну часть, недалеко от Мурманска. Полеты были три раза в неделю. В свободное время мы охотились. Иногда с нами ходила и Света… Однажды я несколько поотстал и шел один, задумавшись. Вдруг слева, в кустах, раздался шорох. Я машинально, не глядя, выстрелил. Светлана упала. Пуля угодила ей в висок. Я догнал Серегу и спросил: «У тебя ружье заряжено?» «Да», — ответил он. «Дай сюда», — сказал я. Он отдал. «Знаешь, — сказал я, — я сейчас Светку случайно убил». Он сделался белым как мел. Потом был суд офицерской чести. Меня уволили. Серегу перевели на Новую Землю. Светлану похоронили. Она была с юга, не везти же тело на другой конец страны. Могила ее оказалась самой первой. Аэродром был построен недавно, служили здесь в основном молодые ребята, и до нее еще никто не умирал… На гражданке я работал сверловщиком, дырки сверлил в деталях, одна дырка — одна копейка. Сверлю и считаю… Потом продавал газеты в киоске. Сейчас сочиняю эпитафии.

— Печально, — сказала акробатка Нелли, не испытывая, по-моему, особой печали.

Трамвай резко повернул. Блондинка в очередной раз завалилась на плечо своему спутнику.

— Это ж надо так нажраться с собственным шефом, — посетовала она.

— Вы думаете, мне приятно возить вас с утра до вечера?! — вдруг зло закричал в микрофон водитель трамвая номер 43. — Вы думаете, это доставляет мне удовольствие?! Постоянно слушать вашу брань! Видеть, как вы пихаете друг друга. Отвечать на ваши дурацкие вопросы!! Езжу по кругу, как осел! И получаю за это гроши!

— Расслабься, — миролюбиво посоветовал я. — Другим не слаще.

— Да плевать я хотел на других! — уже непосредственно на меня стал раздражаться водитель. — Я художник! Можешь ты понять это своими куриными мозгами?! Ху-дож-ник! После работы я пишу картины! Заказы и восходы! Стариков и детей!

— Вот и замечательно, — вмешался пятидесятилетний мужчина. — Рисуйте себе на здоровье. Может, вы второй Ван Гог!

— Кто?.. Кто?.. — уже гораздо спокойнее переспросил водитель.

— Ван Гог. Голландский художник. Он точно так же, как и вы, влачил жалкое существование.

Наступила тишина.

Водитель трамвая остановил трамвай, выключил дворники и молча наблюдал, как дождевая вода заливает ветровое стекло…

Наконец, минут через десять мы снова поехали.

— Нет, — сказал он с тяжким вздохом. — Я не Ван Гог.

— А кто вы? — спросила акробатка Нелли.

— А никто!.. Водитель трамвая номер 43! Вот я кто! И все! И все! — выкрикнул он, и по истеричным ноткам в голосе я понял: это только цветочки — ягодки будут сейчас.

Но тут акробатка Нелли подошла к самой кабине, открыла дверь и поцеловала водителя трамвая номер 43 прямо в губы.

— Успокойтесь, — сказала она. — Я вас люблю.

И водитель трамвая сразу успокоился.

— Следующая остановка — кладбище, — объявил он в микрофон.

Мы вышли.

Дождь лил. По другую сторону дороги находилась пивная.

«Белая лошадь» — так она называлась.

Крутая лестница вела глубоко под землю. На дубовых дверях с огромным медным кольцом висела косо закрепленная бумажка: «Мест нет».

— Мест нет, — кивнул я на объявление.

Акробатка Нелли уверенно толкнула дверь. За дверью находился пивной зал. В зале никого не было. Ни единой души!

Я огляделся.

Тускло горели две лампочки. Стояли грубо сколоченные стулья у массивных мраморных столов. Окна отсутствовали… Неожиданно из темных глубин вынырнул неопрятного вида старик с растрепанной бородой. Совершенно пьяный.

— Как делишки, дядя Паша? — по-приятельски спросила акробатка Нелли.

— Делишки-то? — жмурился старик от удовольствия. — Ничего делишки. Многие бабы меня еще хотят. Да я не всем даю! Ха-ха-ха! — Смех у него оказался мощный, раскатистый. Под стать огромной фигуре.

— Что, пенистого пришли пососать? — доброжелательно интересовался дядя Паша.

— Я — да. А вот он предпочитает мороженое, — указала на меня пальцем акробатка Нелли.

Дядя Паша медленно поворотил свое грубое, словно топором тесанное, лицо в мою сторону и так посмотрел…

— Ты с какой планеты, студент, — спросил он голосом, который не сулил ничего хорошего.