— Думаю, как нам потом в Красноярск добираться?

— Дурак ты совсем, Иван! — Андрей махнул безнадёжно рукой да пошёл на выход.

— Это уж не оспоришь, — Иван опять вздохнул. Собрал пожитки и потянулся следом.

— В общем, надо нам дня на три отпроситься. Чтобы не искали, — шептал уже в темноте Иван. Кругом спали.

— Да кто нас отпустит?

— Надо, чтобы отпустили. Я подумал, что если Шихову просто нас вычеркнуть из ведомости на три дня, то ему и лучше будет. Он завсегда рад, когда кто-то выпадает. Мы ж работники так себе, а зарплату выдавай. Жратву выдавай. А тут нет людей, нет забот.

— Ну, а выше? Они посмотрят, ага, было двое, куда подевались?

— Я тя умоляю! Кому там дело до этого есть? Стройка только начинается, а народищу согнали… Главное, своих предупредить, чтобы шума не было.

— А зачем, я не понял, нам Красноярск?

— Так это ж, вспомни схему на бариках наших: одна плотина вход, другая выход.

— Офигеть! Это чего, нам возвращаться через Красноярскую ГЭС, хочешь сказать?

— О! Пошёл мозг работать! Не перегрей его теперь, гляди.

Андрей не обратил внимания. Остроты улетели мимо. Он сел, свесив голые ноги с кровати.

— Не, ты, Ванёк, вообще, очумел с водными видениями своими. Ты ж подумай, как мы там пролезем — это ж охраняемый объект! Если достроили его вообще. Вроде говорили, что в следующем году.

— Работает всё, Андрюх, работает! Я в Москве ещё узнавал. Это они не все генераторы поставили и запустили. А так уже пошло, водохранилище наполнено, плотина стоит.

— Тьфу, рассуждаю с тобой тут, как будто действительные дела, а не бредни твои, — Андрей досадливо брякнулся обратно на койку. — И зачем ты, вообще, в Москве узнавал? — насторожился он, осознавая.

— Ну, интересно мне было… — уклончиво ответил Иван. — А ты оттого и рассуждаешь, что знаешь — не бредни это. Сам веришь. Но я могу и один сходить. Главное, не заложи меня, — Иван шепнул спокойно, сделал вид, что ему всё равно. Откинулся, заложил руки под голову — типа, спит.

Андрей не стал лезть на рожон, покряхтел, поворочался да затих.

На следующий день Ивану работалось плохо — он постоянно отлучался, с кем-то переговаривал, шумел с Шиховым.

Вечером, высвечивая довольной физиономией, кивнул Андрею за ужином.

— Всё, отпросился. Не должны нас заметить, — полголоса пояснил он. — Хотя непросто было, ой непросто.

— Вот ведь ты ужаленный! — Андрей покачал головой. — Охота ведь! Стой, а девки?

Иван даже есть перестал, так его огорошил вопрос. Вроде всё предусмотрел, обдумал. И тут на тебе!

— Вот ведь чёрт! Чего теперь делать? — охнул он. — А, ладно. Скажу Тане, что мы в командировку поедем в Абакан. Хотя, может, и не говорить ничего? Она, вон, дуется…

— Не говорить? Сдурел? Она, как тебя не будет полдня, тревогу поднимет. Нет уж, дружок, давай-ка ты поговоришь. И про Ольгу не забудь.

— А Ольга чего?

— А того! Она тож тебя вечно выискивает.

— Не, как ты себе это представляешь? С Таней, понятно. А этой чего? «Знаете, Ольга, вы нас завтра не ищете, мы убываем в Абакан с рабочим визитом»… Не, давай уж, без Ольги. Она как-нибудь потерпит.

— Как знаешь. Когда вернёмся, сам будешь тут разгребать, ежель чего.

— Если вернёмся, — хихикнул Иван, заглотив ложку супа.

— Чего?!

— Шучу, шучу!

Вечером собрали нехитрые пожитки. Взяли и сухой паёк: Ваня запихивал в сидор сгущёнку, тушёнку и буханку хлеба.

— Деньги брать?

— А как без денег-то?

— Там… Там они вряд ли пригодятся, а здесь — здесь на попутках.

— Не, как знаешь, я прихвачу червонец.

— Прихвати, прихвати. И спички не забудь.

— Не забуду. Ты с Таней поговорил?

— Да не успел ещё.

— Давай, иди уже. Она, вон, на крыльце читает.

— Схожу, схожу…

— Вот и сходи.

Иван, до этого разгорячённый сборами, сразу потускнел и померк. Но друга послушал и вышел на улицу.

— Чего читаешь?

Таня безмолвно повернула к нему обложку.

— Ага, опять Эрих Мария. Куда ж без него…

— Ты меня учить пришёл, что ли? — Таня гневно сверкнула глазами.

— Да не, я это… нас тут отсылают…

Оп, и сразу во взоре подозрительность и тревога. Не, её так не проведешь.

— Куда ещё отсылают? Зачем это?

— Да там нужно чего-то отправить, купить-привезти, что ли… ну, скажут, короче. В Абакан, — добавил после паузы.

— Ааа… и надолго? — она сделал вид, что уткнулась обратно в книгу.

— Дня на три, наверное…

— Ну, пока.

— Пока, — растерянно попрощался Иван, удивлённый её спокойствием. «Ведь не поверила ж ни черта! Задумала чего или просто обижается? Да, ладно… Как ни обижается, подлянки нам делать не будет и шума лишнего не поднимет».

Дождь всё не унимался — вступил в хроническую фазу. Моросил, расплёскивая влагу по самым укромным уголкам.

— Уже и жёлтый лист кое-где, — Иван кивнул Андрею на пятнышко на дрожащей осинке. Они шагали к стройке.

— Так август на дворе.

— У нас жара ещё бывает в августе. Хотя и здесь бывает, чего-то не заладилось просто.

— У нас арбузы не растут, а тут, пожалуйста.

— Это ты не путай, не здесь. Здесь горы, здесь арбузов нету никаких. Это минусинская котловина славится своим климатом. А тут нет, тут осень скоро.

— Хватит умничать, ты лучше свой ум прибереги, если переход получится. Чего-то тревожно мне.

— Да ладно, чего тревожиться? Так, небольшое приключение. Опыт у нас уже есть.

— Опыт… я бы этот опыт удачным не назвал. Кто его знает, куда нас занесёт, и чего там будет.

— Не, когда у меня ощущение есть, значит, и бояться нечего.

— Нострадамус тоже мне!

— Ну, всё-таки согласись, кое-чего правдой оказалось?

— Ладно, подходим. Вроде ещё народу нет.

— Конечно, к восьми все подтягиваются. Сейчас на завтраке ещё все. Самый раз.

Они прошлёпали мимо поворота к жилой части и направились прямиком туда, где дыбились отвалы.

— Надо в воду лезть, — Иван поёжился.

— А ледяная ведь, едрёна корень!

— Не Ташкент, конечно.

— Где тут твоя линия воображаемая?

— Вот гляди: здесь чёткий мыс, перед ним как раз котлован рабочий будет, откуда плотина и вырастет. Значит, мы здесь по воде и переползём.

— И чего, идея в том, что ТЫ проходишь по воде в приблизительном месте плотины?

— Точняк. В этом всё и дело.

— А если не проканает?

— Проканает. Пошли. Разуемся только и штаны снимем. Там глубоко сразу.

Раздевшись, сразу озябли. Слезли в ледяную воду. Крупно задышали — вода плескалась выше колен.

— Хороша водица! — выдохнул Иван.

— Иди уже быстрее! — поторопил в ответ Андрей.

Холод, вкупе с волнением, вызвал дрожь — теперь ребята застучали зубами и завибрировали телом.

— Когда уже вылезать, холодно ж! — воскликнул Андрей.

— Да вроде уж можно уже, — неуверенно откликнулся Иван, озираясь. Никаких изменений. Вон, зилок вчерашний стоит.

— Уж давай вылезем. До верховьев так, что ли, шлёпать?

Содрогаясь, вылезли на камни.

— Н-н-надо подвигаться, сс-соггреться, — еле двигая челюстями, сказала Андрей. Они начали приседать и отжиматься. Сосредоточенные на физкультуре, замёрзшие, они плохо воспринимали действительность. А вдруг вокруг всё резко изменилось. В пасмурных сумерках нависла большая тень. Рубануло резко шумом. Сбоку появилась асфальтированная дорога. Андрей замер в упоре лёжа головой вверх по течению.

— Ох, ни хрена ж себе! Получилось ведь!

Иван резко вскочил, повернулся. Смахнул капли с лица, слабо улыбнулся.

— Ага.

Они встали рядом, поражённые махиной стоящей плотины. Плавным изгибом, она распирала ворота гряды, нависала, надавливая сверху. Ребята оцепенели, разглядывая.

Тут вдруг, снизу, ближе к их берегу забил фонтан, а на теле плотины вскочили пузыри взрывов и замыканий. На другом берегу из помещений выскакивали люди, стремясь отбежать подальше и побыстрее.