А теперь попробуем разобраться в обстановке, в которой происходили чудеса, творимые Калиостро. Театральности и загадочности во время его выступлений было не меньше, чем в залах, где магнетизировал Месмер. Зато личность самого Калиостро была окружена совершенно откровенным мистическим ореолом. Еще бы — он знает все и может все. Значит, считают медики, налицо наличие фактора, обеспечивающего повышенную внушаемость. На сеансах создавались условия, способствующие гипнотизации. Например, эликсир, который давал своим «голубкам» Великий Копт, несомненно, по мнению специалистов, содержал наркотические вещества. Кроме того, оказывали воздействие беседы, возложение рук, сосредоточение внимания на кристально чистой воде в прозрачном сосуде.

Калиостро объявлял себя приобщенным к тайнам жрецов Древнего Египта. В этой связи любопытно следующее.

Египтолог Бругш-паша во время экспедиции в Египет нашел древний папирус, содержащий секретные наставления для жрецов. Ученые полагают, что этот папирус является списком с еще более древнего манускрипта. Среди других предписаний в нем обнаружилось и такое: «Принеси опрятную и начищенную лампу, наполни ее лучшим, ароматным маслом и повесь ее на клин из куска лаврового дерева на стене, расположенной с утренней стороны. Затем поставь перед ней мальчика. Погрузи его в сон своей рукой и зажги лампу. Произнеси над ним слова заклинаний до семи раз. Снова разбуди его и спроси так: «Что видел ты?» Ответит он: «Да! Я видел богов вокруг лампы». Тогда будут говорить они ему все, о чем их будут спрашивать».

В папирусе описывается еще несколько способов погружения детей в искусственный сон с целью внушать им образы богов и ответы на вопросы, задаваемые богам. Эти ответы, услышанные из уст детей, казались людям, не посвященным в тайны жрецов, прорицаниями сверхъестественных сил. Таковы, по мнению специалистов, были приемы праотцов Калиостро.

По мнению специалистов, узнал он о подобных приемах не из папирусов и не из уст древних священнослужителей. Этнолог О. Штоль сообщает, что и в середине XIX века в Египте продолжали существовать кудесники, которые использовали детей для прорицаний. На улицах или на рыночной площади они выбирали подходящего мальчика и приводили его к себе. В помещение вносилась жаровня с горячими углями, на нее бросали несколько зерен кориандра и порошок ладана. Дурманящие пары наполняли тесную комнатушку. Чародей резко брал ребенка за руку, наливая на середину ладони немного краски, рисовал на ней «магический квадрат». Затем он заставлял мальчика смотреть на квадрат, неотрывно, не поднимая головы. Постоянно бормоча непонятные присутствующим заклинания, чародей требовал от ребенка, чтобы он описывал, что видит на своей ладони, при этом искусно внушая ему различные зрительные образы.

Полагают, что учителями Калиостро были именно эти фокусники. Якобы разузнав их секреты и придав их магическим приемам более благообразный вид, он поражал ими жадных до чудес и тайн восточной мудрости европейских аристократов.

Несомненно, все вышесказанное имеет место. И вроде бы все объясняет. Безусловно, Калиостро выступал перед своими поклонниками во всеоружии искусного факира. Но не только. Гипноз, наркотические вещества, внушение использовались им. Но как фон. И на этом фоне действительно звучали откровения, пусть и высказанные устами загипнотизированных «голубков».

А вот чем объяснять действительные предсказания — непонятно. И чем объяснять случаи массового выздоровления сотен страждущих посредством наложения на них рук? Тоже непонятно. Так что разоблачение имеет вид весьма неглубокий. Оно раскрывает лишь одну личину Калиостро, ту, в которой он выступал, зачастую и не скрывая этого, как шарлатан, смеющийся над глупостью толпы.

Вернемся к его биографии. Итак, пока Калиостро размышлял над числом членов ложи, над его головой собиралась грозная туча — на сцену выступило знаменитое дело об ожерелье королевы.

Для солидной аферы всегда необходимы два действующих лица: незаурядный мошенник и большой глупец. Глупец отыскался — сиятельный член Французской академии, его высокопреосвященство епископ Страсбургский кардинал Роган.

Человек своего времени, не умнее и не глупее других, князь Церкви страдает болезнью своего столетия — легковерием. По выражению Стефана Цвейга, «этот наилегковернейший, его высокопреосвященство кардинал Роган попадает в лапы пройдохи из пройдох, великого обманщика, духовного вождя и папы всех аферистов, в лапы «божественного Калиостро».

Теперь о незаурядном мошеннике. В афере с колье это дочь разорившегося дворянина и опустившейся служанки. Девочка сызмальства проявила таланты мошенничать, выдавая себя за отпрыска королевского дома Валуа. Пробиваясь в верхи общества, она познакомилась с кардиналом. Красивая и ловкая, она вовсю использует слабости галантного и простодушного Рогана.

Жрецы и мошенники узнают друг друга с первого взгляда. Подобное произошло с Ламотт и Калиостро. Через него, хранителя всех тайн кардинала, Ламотт узнала сокровенное страстное желание Рогана — стать первым министром Франции. Попутно выяснилось, что этому может воспрепятствовать необъяснимая для кардинала антипатия королевы к его персоне. Для ловкой аферистки знать слабости мужчины — все равно что уже держать его в руках.

Неожиданный случай дал Ламотт козырного туза в руки. На одном из званых вечеров кто-то рассказал, что несчастным придворным ювелирам Бомеру и Бассанжу приходится туго: весь свой наличный капитал и порядочную сумму денег, взятых в долг, они поместили в бриллиантовое колье, великолепнее которого в мире нет. Сначала оно предназначалось для мадам Дюбарри, но ее покровитель, Людовик XV, умер от оспы. Затем колье предлагали испанскому двору и трижды — Марии — Антуанетте, которая была без ума от драгоценностей и обычно легкомысленно покупала их, особо не торгуясь. Но докучливый и расчетливый Людовик XVI не пожелал выложить миллион шестьсот тысяч ливров. Ювелиры оказались в весьма затруднительном положении: проценты съедают возможную прибыль, того гляди, придется продавать колье по частям, теряя огромные суммы.

Ламотт, мнимой графине Валуа, последовало предложение: может быть, она, находясь с двором на короткой ноге, уговорит королеву приобрести драгоценности в рассрочку, конечно, на самых льготных условиях. Фирма, со своей стороны, оплачивала бы солидные комиссионные. Ламотт согласилась принять на себя роль посредницы, и 29 декабря 1784 года оба ювелира приносят к ней для осмотра ларец с драгоценным колье.

Но как заставить этого архиосла кардинала приобрести колье для королевы? Ламотт приступила к обработке жертвы. Итак, ему оказывается большая милость: королева желает, конечно, втайне от супруга, приобрести драгоценное украшение. Но при этом ей требуется посредник, умеющий хранить секреты. Поэтому выполнение почетной и негласной миссии королева в знак доверия поручает именно ему, кардиналу.

Несколько дней спустя она торжествующе сообщает осчастливленному Бомеру, что найден покупатель — кардинал Роган. 29 января во дворце кардинала, в Отеле Страсбург, совершается покупка. Оплату оговорили производить в течение двух лет, четырьмя равными долями, каждые шесть месяцев. Драгоценность должна быть доставлена покупателю 1 февраля, первый взнос — 1 августа 1785 года. Кардинал собственноручно подписал договор и передал его Ламотт, с тем чтобы та представила его на утверждение своей «подруге» королеве. 30 января авантюристка принесла ответ: ее величество с условиями договора согласна.

Но послушный до сих пор простак вдруг проявляет упрямство. Все-таки миллион шестьсот тысяч — сумма внушительная даже для расточительного князя! Кардинал требует долговое обязательство от королевы. И он его получает. Ламотт на следующий же день приносит договор, подписанный: «Мария-Антуанетта Французская». Имей кардинал хоть каплю здравого смысла, он сразу опротестовал бы этот документ. Во Франции королева никогда не подписывала бумаги иначе, как только своим именем, так что подпись «Мария-Антуанетта Французская» немедленно выдавала подделку.