В детстве моему пониманию было недоступно, что покойник не видит, не слышит и не чувствует. И тот единственный, кому было положено, уже воскрес. А больше никто оттуда не вернется.

Хотя, если хорошенько подумать, подготовиться и кое с кем договориться, возможны варианты...»

Профессор Валерианов поручил Лизе Огаревой всю предварительную работу. Она должна была познакомиться с Людмилой Ворониной, провести с ней серию тестов, собрать материал, который профессор внимательно изучит перед тем, как самому вступить в дело и дать окончательное заключение.

Первая встреча с пациенткой была назначена на двенадцать дня в их центре. Лиза пришла пораньше, чтобы успеть поговорить со следователем Евгением Оладушкиным. Он накануне снова допрашивал Воронину, а сегодня собирался наблюдать за ее беседой с психологом в специальной комнате через зеркальное стекло.

Лизу это удивило. Обычно так поступали при работе с подозреваемыми, а не со свидетелями.

— Никак не могу решить, верить ей или нет, — неожиданно признался следователь, усаживаясь в кресло напротив психолога, которое через полчаса займет Воронина. — И не только для протокола, но и для самого себя.

Выглядел «гражданин начальник» большим, добрым и задумчивым.

— А зачем ей, по-вашему, врать? — спросила Лиза.

— Если в дом вломились преступники, устроили пальбу, ранили мужа, а потом увезли его в неизвестном направлении, разве не бросишься звонить по 02? — вопросом на вопрос ответил Оладушкин.

— Но Воронина могла и не слышать возню в гараже. Она думала, что муж уехал по делам. И лишь в понедельник обнаружила там пятна крови и оружие.

— По ее словам, примерно так все и было. В пятницу вечером она, как обычно, приехала домой с работы, как и ее муж. С тех пор его никто не видел, в том числе и супруга. Она почувствовала себя плохо, выпила таблетку и легла спать. Дальше — провал. А в понедельник собралась на работу, стала выводить машину из гаража... тут-то и заметила неладное. Все выходные прошли как в тумане. Она говорит, что все время спала, ее терзали головная боль и слабость.

— Вас это смущает? То, что богатая женщина в выходные не отправилась на какую-нибудь вечеринку?

— Да нет. Мы проверили. Она не любительница тусовок. И после аварии редко где бывает, кроме работы. Но в таком случае почему она заявила, что могла что-то видеть, слышать и забыть? Что-то здесь не чисто. Есть какой-то подвох, — не сомневался следователь.

— Знаете, последствия черепно-мозговых травм непредсказуемы. У человека возможны провалы в памяти, проблемы с речью, со зрением. Он сам себе перестает доверять. Впрочем, может быть, подвох в том, что банкир жив? — Лиза решила прощупать почву, поверили ли Верочке официальные лица.

— Мы не исключаем и эту версию, — кивнул следователь. — Как и возможность того, что Людмила Константиновна сама убила мужа. Выкуп-то так и не потребовали. Пистолет бросили. Мы проверили, на учете он не значится, в бандитских разборках не засвечен. Странные какие-то похитители. А тут ревность, знаете ли, бытовые ссоры, деньги, ведь жена — единственная наследница. Да мало ли что. Вы, Елизавета, имейте это в виду, когда будете с ней работать.

Верочка от неожиданности даже пролила кофе на свою жилетку. Нет, не зря она с утра так долго выбирала одежду: хотелось показать загар, но и не окоченеть на остановке общественного транспорта. В конце концов, она надела бежевые бриджи, которым не давали испачкаться высокие сапоги из коричневой замши, классическую белую рубашку и в качестве утеплителя — шерстяную жилетку шоколадного, а отныне кофейного цвета.

— Труп? — растерянно повторила она. — Где же его нашли?

— В лесопосадке у Рублевского шоссе. — Наталья Алексеевна ответила так радостно, словно речь шла об обнаружении хоть мизинца, но от золотой статуи Зевса Олимпийского.

Только как же это может быть? Мертвец ожил, смотался ненадолго в Египет, познакомился с Верочкой и вернулся разлагаться в лесочек?

— Это главная новость сегодняшнего дня, а не тот бред, который вы вчера написали, — торжествовала дылда в черных джинсах.

— Его уже опознали? — задал вопрос по существу Николай Абрамович.

— Надо будет уточнить. — Акула пера чуть сбавила обороты. — Я только что узнала, сейчас займусь подробностями. — Она схватила телефонную трубку.

Верочка с побитым видом вышла из офиса, который на западный манер журналисты именовали «news-room». Значит, ей все-таки все привиделось. Лечиться надо, а не делиться своими галлюцинациями с тысячами читателей. Идиотская ситуация! В полном отчаянии она набрала номер мобильника Андрея.

— Правда, что нашли труп Воронина? — без предисловий начала она. — Значит, я сошла с ума, да? И не вздумай талдычить про тайну следствия. Мне нужно знать. Тебе покойники такси не оплачивали...

— Верочка, я тоже рад тебя слышать, — отозвался друг детства. — Может быть, поболтаем попозже. Я тут немного занят.

— Чем же?

— Ищу ногу трупа в грязном овраге. Рискую в любой момент скатиться камнем вниз.

— Что?! Воронина расчленили?

— Да нет, вроде все на месте, только вот нога куда-то запропастилась. Может, ее звери отгрызли.

— Звери? На Рублевском шоссе? Ты имеешь в виду водителей джипов размером с танк, которые не боятся гаишников?

— Ну вообще-то тело нашли довольно далеко от шоссе.

— Кто нашел? Грибы вроде уже кончились.

— Нашли спецназовцы. Они в лесу технику выживания в экстремальных условиях отрабатывали и наткнулись на останки, — пояснил Андрей.

— И это на самом деле Воронин? — все не верила Верочка.

— Вообще-то не знаю. Это место, конечно, недалеко от дома банкира, и костюмчик у трупа что надо, и часы на нем дорогие, но само тело сильно разложилось, так что опознание затруднено. А ведь банкира не так давно убили, чтобы его останки успели принять такой жуткий вид. Так что не паникуй, может быть, он разлагается только морально — на жарком пляже с блондинками.

— Андрей, ты так говоришь, чтобы меня утешить?

— Это я тебе все следственные тайны по дружбе выболтал. Надеюсь, Верочка, ты меня в своей газете не процитируешь? — строго поинтересовался он.

— Не волнуйся, я лишь намекну. Спасибо тебе, друг, большое и толстое!

— Лучше уж большое и вкусное. Покорми ужином старого холостяка...

— Ты ищешь ногу мертвеца и можешь думать о еде? — поразилась Верочка, отключила телефон и поспешила сообщить последние новости своему редактору: — Александр Исаакович, с трупом пока ничего не ясно.

— И слышать не хочу, — замахал он на нее руками. — По всем телеканалам уже передали, что обнаружено тело Воронина. А наша сегодняшняя газета сообщила, что он жив-здоров. Мне уже обзвонились. Коллеги издеваются: уж не реклама ли это секты, оживляющей мертвецов.

— Но опознание же еще не проводили, — гнула свое Верочка.

— Хватит, — разъярился Гольдмановский. — Наталья Алексеевна была права, у вас пока кишка тонка такими громкими делами заниматься. Для этого нужно больше опыта и связей, как у Рожкиной. Так что оставьте эту историю ей. А вам полезно будет пороху понюхать, то есть дыму. Отправляйтесь-ка писать репортаж про пожар. На информационной ленте появилось сообщение, что горит стоматологическая лечебница в Строгине.

— Что еще за новости, Евгений Владимирович? Почему я узнаю обо всем последней? — В комнату неожиданно ворвалась незнакомая Лизе дама и с ходу вклинилась в беседу психолога и следователя.

Дама была одета в норковую шубу до пят, хотя еще даже не выпал снег. На каждом пальце у нее красовалось по крупному перстню. В руках она, как знамя, держала газету.

— Вот, читали свежую прессу, Евгений Владимирович? — поинтересовалась она. — Или вы у нас не читатель, а писатель? Протокол допроса накропали и ни с кем не поделились. А, между прочим, в Уголовно-процессуальном кодексе прописано, что стороны защиты и обвинения равноправны. Почему же я из газет узнаю, что объявился свидетель, который видел нашего убитого живым и здоровым? А ведь это значит, что никакого убийства не было. Почему же моя клиентка звонит мне в истерике, говорит, вы ее вчера полночи допрашивали. Грязно намекали на измены мужа. Про пистолет какой-то выпытывали. Хотели ее руки на предмет частиц пороха исследовать...