- Спасибо. Передай бабушке, что блины замечательные. - Дима поднялся со своего места, и хмуро глядя на меня, направился к дверям. Я снова его обидела, но ничего не могла поделать. Все также молча я проводила его до калитки, вяло поблагодарила за помощь и смотрела вслед, пока хонда, покачиваясь, не исчезла за поворотом. Гадкое чувство осталось на душе, но что мне было делать? Дарить ему авансы было бы еще хуже. И впервые я искренне пожалела, что они с Ниной расстались - тогда все было так просто и легко. Не нужно было никаких объяснений, можно было просто быть рядом. А видит бог, мне нравилось быть с ним рядом, как с человеком, на которого я полностью могла положиться.

- Он все-таки сделал это, - Андрей метался по комнате. - Ему и тут надо было отличиться. Ему что, нечем заняться с этой твоей Ниной?

- Успокойся, - я безуспешно попыталась поймать его руку. - Больше он не придет.

- Что ты ему сказала? - Андрей замер посреди комнаты.

- Ничего, просто дала понять, что мне от него ничего не нужно.

- А раньше ты это не могла сделать? - он все еще был зол, но я видела, что ярость уже идет на убыль. А сама почему-то ощущала себя ужасно уставшей. Да, я сегодня рано встала, и официально была на больничном, но это ничего не объясняло. Не объясняло той разбитости, которую я ощутила к вечеру, все тело ныло, словно его поколотили.

- Что с тобой? - он, наконец, заметил мое состояние.

- Не знаю, - я потянулась и опустилась на кровать, - мне почему-то хуже.

- Что именно? - он оказался рядом, встревожено окидывая меня взглядом. "Мой собственный доктор-вампир", - подумала я и улыбнулась.

- Вялость, слабость, и тело ломит, - пояснила я. - Только не пускай мне кровь, - пошутила я, но улыбка даже не коснулась его губ, наоборот, он еще сильнее нахмурился. Потом едва заметным движением пронес запястье мимо своего рта и остановил руку с выступившими каплями крови у моего рта.

- А это зачем? - удивилась я, - ведь мы уже меня вылечили.

- Пей, - он снова не принимал возражений, и я благоразумно решила подчиниться, чтобы не бесить его снова. Каким же бальзамом оказался первый же глоток крови. Она была великолепна: бархатная, выдержанная, словно изысканное вино, с уже знакомыми мне нотками цикория. Меня окатило волной облегчения и свежести, тело взорвалось жизнью и ощущениями, и я не смогла сдержать себя от порыва и в следующую секунду уже прильнула к Андрею всем телом. Но на этот раз он не откликнулся на мою страсть, а лишь сильнее нахмурился, зализывая рану на запястье.

- Тебе нельзя пить мою кровь, - произнес он.

- Почему? - почти обиженно спросила я, облизывая губы.

- Потому что ты реагируешь на нее, как на наркотик. Твоя ломка и усталость - это последствия того, что ты пила ее вчера. И твое облегчение после того, как ты выпила ее сегодня - еще одно тому доказательство.

- У меня был длинный день, я могла просто устать. Или погода меняется, - раздраженно возразила я.

- Ты ведь хочешь еще, так? - его глаза смотрели изучающе.

- Да, - выдохнула я, признавая его правоту. И я на самом деле хотела. Стоило ему только упомянуть об этом, как я готова была сама вгрызться ему в руку, а лучше - в его прекрасное белоснежное горло. Я снова машинально облизнула губы, прослеживая линию его шеи.

- Твоя кровь, - пробормотал он, отстраняясь от меня и следя за моим взглядом, - она реагирует не так. Все дело в твоем отличии.

Мои глаза неотрывно следили за ним, я почти не слышала, что он говорил. Все, что для меня было важно - кровь. Мы словно поменялись местами, и теперь он был в роли жертвы, а я - хищника. Меня заводило его плавное отступление, и если бы он бросился бежать, это доставило бы мне особое удовольствие, и я кинулась бы в погоню. Каждая мышца моего тела пела, готовая к броску. Это потрясающее, ни с чем несравнимое ощущение хищника.

- Катя, - имя выдернуло меня из чужеродной прострации.

- Боже, что это было, - в ужасе прошептала я.

- Что ты видела? - он все еще держался настороженно.

- Жажду, кровь, погоню, - я посмотрела на него. - Мне хотелось, чтобы ты бежал, хотелось догнать.

Он резко вздохнул, присел на край кровати и запустил руки в волосы.

- Что это было, Андрей? Что не так?

Он убрал руки от лица.

- Ты ощущала мои эмоции, видела мир моими глазами.

- Я превращаюсь? - в страхе выдохнула я.

- Нет, - с насмешкой произнес он, вдруг став снова холодным и отстраненным. - Всего лишь на мгновение приблизилась ко мне.

- Ты так ощущаешь всегда? - вопрос напрашивался сам собой.

Андрей молчал.

- Как ты держишься? Как не разорвешь всех? Ведь нет ничего слаще этого, ничего лучше.

Он только горько усмехнулся.

- Да что ты говоришь.

- И это никогда не проходит?

- Проходит, когда я насыщаюсь, - зло сверкнул он глазами. И в этот момент я поняла, что понимание его истинной сути вовсе не сближало нас, а прокладывало непреодолимую пропасть, словно я зашла слишком далеко, туда, куда мне не следовало.

На следующий вечер я снова была слаба, и меня било мелкой дрожью. Только спасителя моего больше не было рядом. Он ушел вчера не в лучшем расположении духа, и что-то мне подсказывало, что ждать его сегодня не стоит. Бабуля давно заподозрила неладное и время от времени бросала на меня встревоженные взгляды.

- Катюша, ты плохо выглядишь. Может, тебе в больницу сходить? Тебя не морозит?

Я отрицательно покачала головой и попыталась улыбнуться. Очевидно, это не сработало, и только еще сильнее убедило ба в ее правоте.

- Позвони Диме, уверена, он не откажется тебя свозить.

- Бабуль, не надо, все хорошо.

- Да уж, вижу я, как хорошо. Дальше некуда. Сидишь зеленая вся и трусишься, - возмутилась она, убирая чайник со стола, чтобы чем-нибудь себя занять.

Я выпила уже не одну чашку чая, но он меня не согревал. Вода с травами, а мне нужно было что-то другое, совсем другое. И стоило мне только об этом подумать, как волной накатывал страшный голод. Мне нужна была его кровь, я хотела ее больше всего на свете.

Стараясь держаться ровно, я поднялась по лестнице и, лишь плотно прикрыв за собой дверь, позволила себе рухнуть на кровать и глухо застонать в подушку. Пальцы сжимали и разжимали простынь, - нервные, безостановочные движения. Тело то сгибалось в дугу, то расслаблялось, сердце громко стучало в груди, отдаваясь в ушах. Все предметы вокруг раздражали, невозможно было остановить взгляд на чем-то одном. Потолок давил, и только ветер из распахнутого окна приносил облегчение с надеждой на то, что в нем может показаться моя жертва, чьей крови я так неумолимо хотела.