— У меня нет сомнений в том, что я смогу заинтересовать их, — проговорила Эрика с чуть заметным оттенком недовольства. — Но чего ради? Ты почему-то не потрудился упомянуть об этом.

— Ты могла бы понять, — произнес барон с насмешливой укоризной, — что интересы корпорации лежат в сфере установления дружеских связей с Толстым Голландцем и маркизом де Брага. Я бы мог напомнить еще об одном пикантном обстоятельстве, информация о котором также содержится в документах, которые я тебе переслал. Маркиз питает слабость к взяткам, при условии, что они переданы через третьи руки.

Эрика медленно выпрямилась в кресле и спустила на пол ногу, прежде закинутую на другую, — о том, что разрез на ее юбке при этом широко распахнулся, она нимало не заботилась.

— До какой степени хотела бы корпорация сблизиться с этими господами? — спросила она.

— Мы хотели бы войти с ними в самый тесный контакт. Мы до сих пор не проявляли активности на Востоке и теперь отчаянно нуждаемся в том, чтобы обрести там твердые точки опоры.

Светящиеся глаза Эрики вдруг стали узкими как щелки.

— А что обрету я? — спросила она отрывисто.

Барон принял доброжелательный тон.

— Мы, разумеется, оплатим все твои расходы, полностью обновим гардероб, копилку драгоценностей и тому подобное.

— В этом никто не сомневался. — Голос Эрики прозвучал холодно и на редкость высокомерно. — Речь идет о договорных процентах.

— Сколько бы ты хотела? — спросил барон.

Она ответила, не раздумывая ни секунды:

— Десять процентов.

— Я даю тебе пять.

Она помедлила, взвешивая шансы на то, чтобы добиться от него большего.

— Пять процентов, и дело с концом, — повторил он и неожиданно улыбнулся. — Я не упомянул еще об одном обстоятельстве, которое вызовет у тебя живой интерес. Нам стало известно, что жена Джонатана Рейкхелла умерла, и теперь он вдовец. Я уверен, что он одинок, — и как тут не подумать, что с такими чарами, как у тебя...

— Не стоит продолжать, — перебила его Эрика. — Я имею представление о Джонатане Рейкхелле, знаю, чего от него ждать, и уверена в своих силах.

— В качестве его жены, — вкрадчиво проговорил полковник Грац, — ты будешь смотреться совсем неплохо. Ты станешь королевой в царстве судовладельцев, и тебе уже более не придется выполнять поручения, подобные этому.

Она немного надула губки и легонько постучала по краю фужера своими длинными ногтями.

— А где сейчас Джонатан Рейкхелл? — спросила она.

Барон перевернул листок бумаги на письменном столе.

— Согласно нашей информации, в настоящее время он находится в плавании. Он держит путь домой в Новую Англию.

Молодая женщина продолжала о чем-то размышлять.

— Очевидно, — заговорила она наконец, — ты все тщательно обдумал. Не хватает одной детали. Я не сомневаюсь, что мне удастся самой устроить встречу с Толстым Голландцем в Джакарте и маркизом де Брага в Макао. Все это очень несложно. Однако в случае с Джонатаном Рейкхеллом я ввязываюсь в гораздо более крупную и прибыльную игру, а потому мне необходимо принять все меры предосторожности. Есть ли у тебя идея, как устроить мою встречу с Рейкхеллом?

Барон фон Эберлинг хмыкнул.

— А ты плохо подумала, моя милая Эрика, — ответил он. — Ведь ты заканчивала школу во Франции, не так ли?

Она нетерпеливо кивнула головой.

— Ту же школу посещала девушка на два или на три года младше тебя, — продолжал он, вновь опустив глаза к бумаге на своем столе. — Ее зовут Элизабет Бойнтон, и она дочь сэра Алана Бойнтона, главы английской ветви Бойнтонов. Иными словами, она приходится двоюродной сестрой Джонатану Рейкхеллу, или, точнее, приходилась бы, будь она родной дочерью Бойнтонов.

Эрика кивнула, и на лице ее понемногу появилось выражение блаженства и покоя.

— Я помню Элизабет Бойнтон, хотя не думала о ней уже несколько лет. Если не ошибаюсь, она обещала вырасти в весьма недурную леди, но речь сейчас не об этом. Я начну свое путешествие с посещения Англии и сегодня же сяду за письмо к Элизабет.

Фон Эберлинг покачал головой.

— Все это замечательно, дорогая, но главные задачи тебе предстоит решать на Дальнем Востоке. Прежде чем расставлять сети мистеру Рейкхеллу, тебе придется заняться выполнением своих договорных обязательств перед корпорацией фон Эберлингов.

У Эрики, однако, не было желания позволить фон Эберлингу диктовать ей свои условия, и ответ ее был непреклонен.

— Мои договорные обязательства, как ты их называешь, не предусматривают способа и времени совершения действия в пользу вашей корпорации, и, стало быть, я все буду делать так, как посчитаю нужным. — Она самоуверенно усмехнулась. — А это значит, что сначала я немного погощу у Рейкхеллов, а потом отправлюсь на Дальний Восток.

— Что меня всегда приводило в восторг, моя дорогая, так это твой свободолюбивый дух, — сказал барон. — Наблюдать тебя в деле — истинное наслаждение, при условии, правда, что не сам являешься очередной жертвой. — Он усмехнулся. — Ну, разумеется, ты вольна делать все так, как считаешь нужным. И если ты сумеешь втереться в доверие к семейству Рейкхеллов, то корпорации, естественно, от этого хуже не будет.

Полковник Грац кашлянул, деликатно прикрыв рукой рот.

— Прошу вашего прощения, господин барон, — произнес он сладким голосом. — Браун...

— Ах да, конечно. Молоденькой женщине небезопасно путешествовать, а особенно на Дальний Восток. Мы приняли решение отправить с тобой одного из служащих корпорации под видом твоего слуги.

— И кто же он? — поинтересовалась она.

Он сделал еле заметную паузу и произнес:

— Райнхардт Браун.

— Это мелкий и гадкий человек, — сказала Эрика.

— Зато он отлично владеет саблей, пистолетом и ножом, — возразил барон. — Он беззаветно предан корпорации и мне лично, и по моему указанию плодами этой преданности сможешь воспользоваться ты. Если я буду знать, что он находится возле тебя, я буду вполне спокоен за твою безопасность.

Чуть поразмыслив, она пожала плечами.

— Пусть будет по-твоему, — сказала она.

Барон фон Эберлинг скрепил сделку, протянув ей набитый серебряными гамбургскими марками шелковый мешочек.

Некоторое время Эрика очень сосредоточенно проверяла на вес сумму, содержащуюся в мешочке. Судя по всему, она осталась ею довольна, и теперь ее снисходительный кивок означал, что отныне она ожидает от компаньонов регулярного проявления внимания к своим трудам.

Карета, в которой перевозилась печать корпорации фон Эберлингов, доставила Эрику к ее дому в тихом фешенебельном районе на противоположном берегу озера. Перешедший к ней по наследству дом был одним из тех немногочисленных благ, которые, наряду с титулом, смог оставить после себя ее покойный отец, — едва не пришлось продать его в счет уплаты неисчислимых отцовских долгов, но Эрика сумела нажить деньги иными путями, а дом стал надежным оплотом и местом проведения самых разнообразных операций.

Когда она подходила к центральному входу, маленький коренастый человечек выступил из тени раскидистого платана в палисаднике, и она сразу же узнала в нем Райнхардта Брауна. Он снял шляпу, прищелкнул каблуками и поклонился.

— Я уже некоторое время жду фройляйн баронессу. Эрика с трудом преодолела желание расхохотаться.

Руди фон Эберлинг, оказывается, был настолько уверен в ее реакции, что прикомандировал к ней Брауна прежде, чем сумел заручиться ее согласием.

Она пригласила его в дом, и вскоре они оба оказались в приемной.

Эрика нахмурила брови, когда он расположился рядом с нею на набитом конским волосом диванчике, однако он не придал этому значения.

— Я рассчитываю, что мы начнем наше путешествие через две недели, — сказала она. — Первым делом мы отправляемся в Англию, а уже оттуда — на Восток. Сделаем ли мы остановку в Соединенных Штатах — будет видно потом. При любых обстоятельствах вам необходимо иметь с собой две лакейские ливреи, одну черного цвета, а другую, скажем, темно-бордовую с серебряными пуговицами.