Чарльз был известен своей изобретательностью, и Джонатан нимало не удивился такому началу:

— Я вижу, ты что-то придумал.

— Держу пари, что это так! — ответил Чарльз. — Молинда, ты проработала у Толстого Голландца долгие годы и пользовалась гораздо большим его расположением, чем мы оба когда бы то ни было, а потому слушай внимательно и укажи все шероховатости моего плана. Я считаю, что решение наших проблем следует искать в черном золоте.

— В перце? — удивленно спросила Молинда.

— В перце, — убежденно повторил Чарльз. — К нашему счастью, в этой части света ныне находится шесть кораблей «Рейкхелла и Бойнтона». Два стоят в Вам Пу, три — в нашем гонконгском доке, а последний либо только что прибыл на Яву, либо с минуты на минуту войдет в тамошний док. Я предлагаю постараться и наскрести денег, чтобы нагрузить перцем все шесть кораблей.

Джонатан громко присвистнул.

— Не то чтобы я ставил под сомнение твою мудрость, Чарльз, — сказал он, — и все же я не уверен, что с шести кораблей, груженых перцем, мы сможем сделать такую прибыль, которая окупила бы...

— Слушайте меня внимательно, — перебил его Чарльз. — Незамедлительно после закупки перца и погрузки его на борт наших кораблей Толстый Голландец использует все свои безграничные связи в правительстве Голландской Ост-Индии, чтобы объявить торговлю перцем — для всех и для каждого и под любым предлогом — на какой-то срок незаконной. Разумеется, эмбарго не будет носить постоянного характера, но продлится достаточно долго для того, чтобы мы смогли продиктовать в Лондоне свои цены на перец на мировом рынке и сорвать на этом деле жирный куш.

План был настолько дерзок, что Джонатан даже рассмеялся.

— Идея сама по себе ни с чем не сравнимая. Но мне в голову приходит десяток причин, почему вся схема не будет работать.

— Думай лучше о том, почему она все-таки заработает, Джонни! — заявил Чарльз и повернулся к Молинде. — Ну? — требовательно спросил он.

Когда Молинда сидела, плотно сжав ладони обеих рук и о чем-то напряженно размышляя, она имела некоторое сходство со статуями острова Бали.

— Твоя идея очаровательна, Чарльз, — промолвила она. — Разреши мне задать только один вопрос: почему Голландцу захочется следовать твоим желаниям в этом мероприятии?

— Мы долгое время сотрудничали с ним, — ответил Чарльз, — и он никогда не забудет, что Джонни помог ему стать владельцем клипера в те годы, когда за ними гонялся весь мир. К тому же он купил у нас уже полдюжины кораблей, и мы всегда ставим его интересы во главу угла.

Молинда покачала головой:

— Голландец умеет платить добром за услуги друзей. Он может преподнести девушку-рабыню или попугая. Он подарит индонезийские шелка и слоновую кость, которые дома можно будет отдать женам и матерям. То, что предлагаешь ты, потребует от него совершения гораздо более весомого благодеяния.

— Надеюсь, что тщеславие вынудит его действовать, — сказал Чарльз.

Джонатан быстро подхватил его мысль.

— Ну да, я понимаю, куда ты клонишь. Голландец — очень тщеславный человек, и потому нам надо попросить его о том, на что во всем мире способен лишь он один. Но сомнительно, чтобы одного тщеславия оказалось для этого достаточно. Твоя схема слишком уж безыскусна. Вне всякого сомнения, мы заработаем огромные капиталы, если одни во всем мире будем торговать перцем. Я помню, что единственным источником перца в мире остаются острова Голландской Ост-Индии, и мы могли бы завладеть преимуществом естественной монополии, — но я уже сказал, что не уверен, нашли ли мы ключ к тому, чтобы заставить Голландца действовать в наших интересах.

— Вы не нашли ключа, — отозвалась Молинда, — но вы и не слишком усердно его искали.

Она улыбнулась, отчего красота ее стала еще более пленительной.

— И все же я не могу корить вас. Решение лежит на поверхности, и вы, конечно, просмотрели его.

Джонатан приподнял брови.

— На поверхности?

— Именно так, — уверенно сказала молодая женщина. — Вам ведь Голландец знаком в качестве торгового партнера, щедрого хозяина и друга. Вы не сидели возле него день за днем, месяц за месяцем, не наблюдали, как он ведет свои дела. Я же такую возможность имела, и сейчас я заявляю вам совершенно уверенно, что всеми поступками этого человека движет прежде всего жадность.

Чарльз замедлил шаги и внимательно посмотрел на Молинду. Джонатан также не спускал с нее глаз.

— Голландец, — продолжала она спокойно, — доверяет вам обоим, так что сражение ваше уже наполовину выиграно, ибо на земле найдется немного людей, которым бы он мог довериться настолько, чтобы заключить сделку или войти в долю без подписания контракта, — а случай именно таков. Я, однако, уверена, что вам следует чуточку раззадорить его аппетиты обещанием процентов от прибыли, которую вы рассчитываете получить.

— Каких именно? — немедленно поинтересовался Чарльз.

Молинде опять пришлось задуматься.

— Если вы предложите ему слишком мало, то он с ходу отвергнет идею, зато у него может возникнуть желание самому воплотить ее в жизнь. Если же предложите слишком много, жадность может сыграть с ним дурную шутку, и он будет требовать больше и больше. Я бы, пожалуй, предложила ему десять процентов. Это вполне справедливо. Что бы он ни говорил, ни на шаг не отступайте от этой цифры. Я буду в высшей степени удивлена, если в конце концов он не уступит.

— Я считаю, что вам обоим нужно отправиться со мной в Джакарту, — сказал Чарльз, — и тогда ты сама получишь возможность определять стратегию на каждый новый день, Молинда.

Молодая женщина покачала головой.

— Мое присутствие будет напоминать Голландцу, что когда-то я находилась у него в услужении. Ему покажется, что я желаю использовать его в своих целях, а кроме того, он неминуемо почувствует себя уязвленным, так как будет считать, что его перехитрила женщина. Гораздо предпочтительнее, с моей точки зрения, если я буду оставаться в тени.

— Все, что мне известно о Голландце, — спокойно проговорил Джонатан, — вполне согласуется с тем, что ты сейчас сказала, Молинда. Пусть будет по-твоему.

— А как ты сам, Джонни? — сказал Чарльз. — Ты поплывешь со мною в Джакарту?

— Боюсь, что не смогу в эти дни отлучаться из Кантона, — ответил Джонатан. — Ты забываешь, что сейчас я сам себе не хозяин. Я приехал из Соединенных Штатов, сопровождая мистера Калеба Кашинга, специального посланника президента, который ведет переговоры о торговом соглашении между Америкой и Китаем. Мне придется остаться здесь до завершения переговоров с мистером Кашингом, а затем я должен буду доставить его и членов его делегации домой. Так что, боюсь, придется тебе действовать самостоятельно, Чарльз.

— Если другого выхода нет, — сказал Чарльз, — я готов. Я, естественно, возьму с собой Дэвида, а из Джакарты поплыву в Лондон и напишу вам обоим о результатах нашего небольшого фокуса с перцем. Пожелайте мне удачи.

Но он не успел услышать ответа, ибо в павильон влетела ватага детей, которую по пятам преследовала лающая Хармони.

— Папа, папа! — закричал с порога Джулиан. — Пойдем, ты посмотришь, как я могу повалить Кая!

— И я тоже! — Дэвид решил продемонстрировать всю мощь своих легких. — Идите скорей!

Что касается Джейд, то она, как всегда, мыслила в практической плоскости.

— Я не могу победить Кая, — сказала она, — потому что он мужчина и очень большой, но зато я могу побороть Дэвида и почти поборола Джулиана.

Огромная фигура Кая заслонила собой вход в павильон. Он заговорил на кантонском диалекте и явно был расстроен происшедшим:

— Тысяча извинений, что помешал, но я не мог больше удерживать этих дьяволят. Они заявили, что им необходимо вас видеть.

— Я все понял, Кай, — успокоил его Джонатан, — можешь не переживать из-за этого.

Он подхватил свою Джейд и, крепко удерживая ее одной рукой, другой обнял сына за тоненькие плечи.

Молинда почувствовала, что ей необходимо вмешаться.

— Ведь вы занимались сейчас боевыми искусствами, не так ли?