Джонатан пожал плечами.

— Сейчас ведется столько новых разработок, — сказал он. — Я даже не знаю, что ответить. Я бы решился предположить, что у нас есть в запасе где-то пять лет, а если больше, то наверняка ненамного. Потом мы уже будем лишними в этой гонке.

Возбуждение, которое они испытали этим утром, не оставляло их целый день, и вечером они еще продолжали обсуждать пароходы за обеденным столом в доме Рейкхеллов. Джеримайя, не посвященный в утреннюю дискуссию, с интересом вступил в разговор, и перспектива кораблей, движимых силой пара, становилась все более отчетливой.

Элизабет сразу обратила внимание на то, что женщины попросту смирились с фактом такой застольной беседы. Они находили ее скучной, даже невыносимой, но добросовестно терпели ее. Это был неизбежный удел женщин в семье Рейкхеллов — в семье, где на первом месте всегда были корабли.

Теперь Элизабет хорошо понимала, через что пришлось пройти ее матери и мисси Саре и чем объяснялись постоянные в прошлом конфликты между Чарльзом и Руфью. Ей вдруг стало ясно, что выйти замуж за Рейкхелла — это не просто получить удовлетворение своих романтических чаяний. Жена Рейкхелла всегда сознавала, что ее удел — быть вечно второй после того корабля, который проектировал, строил или на котором плавал ее супруг. И Элизабет поняла, что, если когда-нибудь ей суждено стать женой Джонатана, она редко будет видеть своего мужа среди дня, а часто дела заставят его задерживаться на верфи глубоко за полночь. У нее, несомненно, будут отменные позиции в обществе, ей никогда не придется задумываться о деньгах, но всем этим она уже давно пресытилась.

И однако Элизабет не считала эти ограничения невыносимыми. Для нее это были те трудности, которые требуют от человека готовности им противостоять. Она в качестве жены — даже не в качестве дочери — имела твердые намерения стать настоящим компаньоном в постоянно растущем семейном деле. Она, как и Чарльз, как и Джонатан, была захвачена идеей увидеть воплощение своих самых смелых проектов на море.

Она отдавала себе отчет в том, что то ощущение близости с Джонатаном, которое едва наметилось на пикнике, сейчас пропало бесследно. Он с головой ушел в пароходные проекты, и они безраздельно властвовали сейчас над всем его существом. Она не без удовлетворения отметила, что верно разобралась в ситуации: другие женщины чувствовали себя нисколько не лучше ее. Когда мужчины загорались идеей корабля будущего, их жены переставали существовать.

Поэтому Элизабет занялась Джулианом и Джейд, а вместе с ними — и Дэвидом, ибо эти трое были неразлучны.

Она выяснила, что Джейд с нетерпением ожидает своего дня рождения, и решила напомнить об этом мисси Саре.

— Думаю, мы устроим по этому поводу воскресную вечеринку, — ответила Сара, и озорной огонек сверкнул в ее глазах, — и она случайно совпадет с нашим обычным воскресным обедом.

Элизабет на секунду растерялась, а поняв, весело рассмеялась.

— Кажется, я догадываюсь, что у вас на уме. Вы полагаете, что Джонатан ни в коем случае не сможет пропустить дня рождения дочери, а это означает, что он вернется в воскресенье с верфи в полдень и, возможно, решит остаться дома.

Мисси Сара посмотрела на нее одобрительно.

— Вот-вот, ты начинаешь рассуждать как жена Рейкхелла. Единственное, что может отлучить этих мужчин от бизнеса — это самое обычное надувательство, и я не побоюсь сказать тебе, что для этого пригодны любые способы.

Поведение Джонатана полностью оправдало ожидания дам. Он вернулся с верфи до полудня и уже не пытался оставить празднество. Джейд стала распаковывать подарки еще до обеда, и то, что она обнаружила в пакете, врученном Элизабет, задело чувствительную струнку в ее душе. Джейд держала новое платье, миниатюрную копию наряда из тафты, который девочка часто видела на самой Элизабет. Джейд была на седьмом небе от счастья и даже хотела немедленно его надеть.

— Ты знаешь, я думаю, что оно не совсем подходит к этому часу, — сказала Элизабет. — Это такое платье, которое носят обычно вечером.

— Отлично, — сказала Джейд. — В таком случае я пойду спать сегодня позже.

Обед оказался в каком-то смысле генеральной репетицией приближавшегося дня Благодарения, потому что на сам праздник Бойнтоны не оставались. Были поданы жареная индейка с шалфеем, грецкими орехами и начинкой из устриц, пюре из сладкого картофеля, клюквенный соус и полдюжины разных овощей.

Джейд, которой по ее собственному требованию было предоставлено место между Элизабет и Джонатаном, уплетала обед за обе щеки. Когда она выразила намерение получить третью подряд порцию, Элизабет призвала ее одуматься:

— На твоем месте я бы оставила место для сладких пирожков и торта для именинницы. Если ты опять наляжешь на индейку, то на сладкое тебе даже смотреть не захочется.

Это предостережение возымело немедленное действие. Джейд отставила тарелку и подняла глаза на Элизабет. Той вдруг стало немного не по себе под этим цепким, немигающим взором. Темные глаза смотрели на нее чуть насмешливо и в то же время испытующе.

— На этой неделе, когда Дэвид поедет в Англию, ты тоже поедешь с ним?

— Да, — кивнула Элизабет, — ведь дяде Чарльзу нужно вернуться домой и заняться своими делами.

— Но ты ведь можешь остаться, — сказала Джейд.

Элизабет улыбнулась. Предложение, что и говорить, звучало заманчиво, но осуществление его было проблематичным.

— И мне тоже надо ехать домой.

Джейд, нахмуря лоб, о чем-то серьезно задумалась. Вдруг личико ее просияло.

— А я знаю, что делать! — вскричала она. — Если вы с папой поженитесь, то этот дом станет твоим и тебе уже не надо будет никуда ехать!

Элизабет лишилась дара речи. От ужаса она не могла вымолвить ни слова. Щеки ее горели.

Джейд была слишком мала, чтобы увидеть ее замешательство и понять его причину.

— Папа, папа, — затараторила она, дергая отца за рукав, — разве ты не хочешь жениться на Элизабет, чтобы она не уезжала от нас в Англию?

В оцепенении Элизабет наблюдала за тем, как Джонатан, отложив вилку, тщательно обдумывает предложение.

— Это великолепная идея, Джейд, — сказал наконец он с преувеличенной напыщенностью и взглянул на Элизабет.

Та не знала, что и как ей говорить. Джейд, однако, решила довести дело до конца.

— Скажи, что ты тоже согласна, Элизабет, пожалуйста, — стала канючить она.

Джонатан пришел на помощь:

— Понимаешь, взрослые никогда сразу на такие вопросы ответить не могут. Им сначала нужно все обдумать и взвесить все «за» и «против». Поэтому будь умницей и предоставь Элизабет возможность спокойно собраться с мыслями.

Но ребенка такой ответ не устраивал.

— Ну так что ты скажешь, Элизабет? — не унималась Джейд.

— Я хотела бы этого больше всего на свете, Джейд, — сказала она, не сводя глаз с Джонатана, — ни о чем другом я не мечтаю.

— И ты станешь мне матерью, — удовлетворенно произнесла Джейд.

— Я буду очень стараться, чтобы стать тебе матерью, и надеюсь, в какой-то степени смогу заменить тебе родную мать. Но полностью это сделать я не смогу, это выше моих возможностей.

— Так значит, ты на все согласна?

Элизабет поняла, что ей надо немного отступить.

— Обещать я ничего не могу, Джейд, — сказала она. — Ведь папа сказал тебе, что в этом деле взрослые всегда все тщательно обдумывают и взвешивают. Но я даю тебе слово, что мой ответ ты узнаешь самой первой.

Джейд наконец угомонилась, а появившийся десерт моментально отвлек на себя внимание общества, что доставило несказанное облегчение Элизабет Бойнтон.

«У Джейд, — позже напишет в письме к Джессике Бойнтон мисси Сара, — в сто раз больше здравого смысла, чем у ее папаши. Если бы он знал, что ему нужно в жизни, он бы сразу прислушался к ее совету».

Не прошло и недели, как Бойнтоны поднялись на борт клипера. Весь клан Рейкхеллов отправился их провожать, а Джулиан с Дэвидом бегали взапуски по палубе, после чего влезли на такелаж, откуда их пришлось незамедлительно снимать.