Клэр поняла, что уронила фонарик, отдавая предпочтение ее ножу, но в этот момент Ева уже последовала за ней, включив свой, чтобы осветить путь.

— Ты в порядке? — пробурчала Ева, и когда Клэр оглянулась, она увидела, что Ева держала фонарик во рту, чтобы было удобней ползти вперед.

— Нет, — ответила Клэр и снова закашлялась. Она не могла себе позволить здесь рвоту, это было бы отвратительно для всех остальных, но это зловоние… Ева тоже кашляла. Но казалось, что вампиры к этому не восприимчивы, и ненадолго она возненавидела их за это. — Но буду.

Узкий туннель казался неимоверно длинным, но возможно Клэр еще просто не отошла от шока; ее шатало, и все ее тело почувствовало последствия. Еще позже придет боль, подумала она, но сейчас она была просто онемевшей и неповоротливой. Она также знала, что потом будет жалеть, к каким вещам прикасалась; например, она чувствовала хруст крошечных костей под своими пальцами и коленками. Но прямо сейчас это ее не волновало.

Мир сузился до этого тёмного, бетонного туннеля и быстро исчезающей фигуры Джесси впереди — как она ползла так быстро? — а потом вдруг она снова оказалась в большой комнате с эхом. Клэр слышала суровый скрип стекла, находящегося под кроссовками, в то время как она выскочила и встала, на мгновение она ослепла, пока Ева не вылезла вслед за ней и не посветила фонариком.

— Ну и дебри, — сказала Ева и вытерла рот о предплечье. — Гадость. Что это, черт возьми?

Всё выглядело так, будто кто-то взломал давным-давно заброшенный проект — по грандиозной традиции МТИ кто-то обнаружил это место и выложил плиткой большую комнату, которая, вероятно, была своего рода складом. Мозаика начиналась посреди комнаты таинственными черно-белыми завитками и превращалась в головокружительные картины по краям. Клэр не могла решить, было ли это чем-то умиротворяющим или напоминало черную дыру, но из-за этого она чувствовала себя так, как если бы стояла среди звезд. Она была не завершена по углам, инструменты и части отрезанных плиток были разбросаны рядом с большой древней кучей труб, которые были вырваны из стены, как замороженный железный осьминог.

Лиз была наручниками прикована к трубе. В отличие от Деррика, она была еще жива, но выглядела бледной и испуганной, с открытой раной на шее — не такой плохой, как у Деррика, но из нее все еще шла кровь, превращаясь в большую лужу вокруг нее. Она дрожала и находилась в полубессознательном состоянии. Ева бросилась к ней и зажала рукой рану, а Джесси ножом отрезала кусок от своей рубашки, чтобы использовать как повязку.

— Ты можешь сломать их? — спросила Ева, указав на манжеты. Джесси кивнула и сломала металл без особых усилий; кто бы ни использовал их, он не покрыл их серебром, что было удачей. — Хорошо, давай поднимем ее.

Клэр взяла Лиз с другой стороны, и вместе ей с Евой удалось поднять девушку. Джесси могла им помочь, но Клэр предпочитала, чтобы она была готова к бою.

Потому что все оказалось не так просто.

Конечно же за их спинами прогремел тяжелый, металлический звук, и когда Ева повернулась, Клэр увидела опущенную прочную решетку на входе в туннель — тяжелый барьер, покрытый слоем блестящего серебра. Джесси и Оливер не смогут ее сдвинуть, по крайней мере это будет не легко. И Джесси уже была в невыгодном положении с ее обожженной рукой, которая исцелится не так быстро.

— Оставайся с ней, — сказала Клэр Еве и взяла фонарик, чтобы осмотреть остальную часть комнаты. Она была достаточно пустой: бетонные стены, трубопровод, где они нашли Лиз, и какие-то перегородки на другой стороне. Ничего, что они могли бы использовать. — Может, остальные смогут попасть сюда и помогут нам выбраться.

— Если только они уже не встретили плохих парней, — сказала Джесси. — А так как я сомневаюсь, что ловушка запустилась сама по себе, я гарантирую, у них уже свои неприятности. Так что мы должны сами выбраться.

— Твою ж мать, — прорычал Оливер и снял рубашку. Он плотно обернул ее вокруг своих рук и подошел к серебряной решетке, взялся и попытался поднять ее. Когда он это сделал, полились струи жидкого серебра и обрызгали его.

Его голая грудь приняла основной удар, и он с криком отвернулся; в ярком свете фонарика Клэр его грудь была мертвенно-белой, на ней появлялись красные волдыри по мере того, как в кожу проникало серебро. Это было не смертельно, но явно очень больно. Он отчистил кожу рубашкой, убрав жидкость прежде, чем она нанесла бы еще больший вред, но казалось довольно очевидным, что ловушка еще не убрана; другая попытка обольет его еще больше, если они не заблокируют распыляющее устройство где-то сверху. Клэр посветила под углом, заметила канистру и форсунку и проследила механизм активации.

Она вытащила проволоку из грязи, которая была специально размазана, чтобы скрыть ее, и быстро разрезала ее своим ножом.

— Теперь безопасно, — сказала она.

— Попробуем снова, — сказал Оливер. Его грудь покрылась шрамами, в глазах с красным блеском все еще была заметна невероятная боль, но он сделал шаг, обернул руки и снова взялся за посеребрянную решетку.

Она заскрипела и завибрировала, но не сдвинулась с места. Ему пришлось отступить, чтобы позволить обожженным рукам восстановиться.

Клэр посмотрела на решетку, затем включила свой фонарик, чтобы лучше рассмотреть. Вниз должны идти провода. Можно ли их разъединить? Наверно, с другой стороны, где не было бы видно. Кто-то хорошо здесь поработал; они бы не стали рисковать оказаться здесь в абсолютной ловушке.

— Ева, — сказала она. — Мне нужно что-то жесткое, но гибкое. У тебя есть чт… — прежде, чем Клэр могла закончить предложение, Ева уже что-то протягивала ей — кожаный ошейник, который она носила на шее, с серебряными шипами. Стандартная анти-вампирская защита. Клэр взяла его и вернулась к решетке. Если бы я проектировала это, то куда поместила бы триггер? Она представила устройство в своей голове и мысленно повертела. Верно. Позади проводов, где он будет скрыт от глаз, но достижим. Не так, чтобы было легко достать, так как это противоречило бы общему принципу. Но Клэр взяла ошейник — который кстати был очень классным — и осторожно запустила его с обратной стороны проводов.

Один из шипов за что-то зацепился — просто небольшой разрыв в фиксации, но достаточный, чтобы сказать ей, где может находиться разъединение. Клэр по-другому взяла ошейник и на этот раз использовала пряжку. Потребовалось шесть попыток, прежде чем он зацепился, но вполне прочно, и она дернула вниз.

Что-то щелкнуло.

Клэр взялась за прутья и попыталась поднять их. Они скользнули на дюйм, потом на два, прежде чем ее руки затряслись от усилий и она сдалась. Она почувствовала, что что-то потянула в спине, и поморщилась.

— Отойди, — прорычал Оливер и оттолкнул ее в сторону. — Ради Бога, оставь это тем, у кого есть достаточно силы, чтобы с этим справиться.

Его руки были сожжены, она могла видеть зловещие красные полосы в луче фонарика, но он снова использовал свою рубашку в качестве подкладки и схватился. Один сильный рывок, плечи напряглись, и удивительное количество мышц натянулось под бумажно-белой кожей, и решетка со скрипом поднялась. Она оказалась наверху, и послышался щелчок. Он отпустил. Она удерживалась на месте, скрытая, что были видны только торчащие кончики. Если бы она не знала, что там, ей даже бы в голову не пришло что-то там искать.

Оливер отступил, тяжело дыша, выдохнув после ненужного вдоха; ожоги распространились вплоть до плеч, и ярко-красная плоть выглядела нездоровой и очень нежной. Но Оливер был стар. Почему ему это так трудно далось? Амелия справляется с подобным. С другой стороны, Джесси тоже сильно обгорела. Возможно ли, что некоторые вампиры менее чувствительны к серебру чем другие? Или, может быть, дело в линии крови — родословная Бишопа более устойчива. Интересная проблема, и часть ее мозга все еще пыталась разгадать загадку, даже когда она спросила его:

— Что я могу сделать?

— Уйти, — отрезал он и закрыл глаза. Его лицо было напряжено от усилий, и Клэр отступила. Большинству вампиров с ожогами от серебра требуется кровь, и срочно. Она не хотела быть передвижным жизнеобеспечением Оливера.