— Сударь. — Окаменев лицом, заметил на это Ренки. — Однако ж, вы забываетесь. Уж не знаю каких нравов придерживались люди, среди которых вы имели честь вращаться последнее время, однако я не позволю вам разговаривать с собой в столь дерзостном тоне. — Извинитесь немедленно!

— А иначе что…?

— Иначе сударь, как дворянин, я потребую у вас сатисфакции, согласно правилам дуэльного кодекса!

— Брысь, сопляк. — Нагло и глумливо глядя на красного от смущения и ярости щенка, чья неприкрытая обида словно искупала все его личные беды и неприятности последнего времени, расхохотался Ифий. — Чтобы я, — ветеран битв под Растдером и Туонси, скрестил свою шпагу с каким-то молокососом? — Убирайся-ка к своей мамочке, и вели ей помолиться за мое здоровье, ибо я оставил жизнь ее бестолковому отпрыску!

И сказав все это, отставное офицер положил свою ладонь на лицо Ренки, и толкнул его на землю.

… Девка-удача, и впрямь была неблагосклонна к Ифию Аэдоосу в этот день…

Однако обошла она своим вниманием и бедолагу Ренки…

Возможно, если бы свалившись на землю, тот не увидал наконец красотку Лирину, с интересом наблюдавшую за всей этой сценой — ему бы еще и удалось сдержать свой гнев… Возможно.

… В конце концов, к завершению этого разговора, симпатия всех зрителей была явно на стороне мальчишки, которого без всякого на то повода, начал оскорблять какой-то пришлый мужлан.

… Да и к тому же — дуэль не единственный способ отстоять честь дворянина. Подай наутро Ренки заявление в суд, и Ифию, даже несмотря на все свои заслуги и мундир, точно бы не поздоровилось. А уж жизни в этой деревне, ему бы больше не дали — деревенская община не приемлет подобных хамов и скандалистов, пусть они будут хоть трижды отставными офицерами и ветеранами.

… Но вот изменчивая девка-удача, решила по своему, пожелав зачем-то жестоко наказать, и так, не слишком избалованного ее вниманием мальчишку.

Молодые ноги мгновенно взметнули тело вверх, а кинжал словно бы сам собой вылетел из ножен, и опытная рука фехтовальщика, впервые взявшегося за учебную рапиру в четыре года, нанесла хирургически точный укол, прямо в горло.

Так и окончил свою жизнь ветеран Зарданской кампании, участник битв под Растдером и Туонси, Ифий Аэдоосу, продолжая глумливо хохотать, пока не начал захлебываться собственной кровью.

— Шире шаг, грязные каторжные твари, если вместо ужина, не хотите отведать плетей. Если мы не доберемся до лагеря раньше чем солнце коснется края степи, — спать ляжете голодными!

Итак, мечта оу Ренки Дарээка сбылась!

Сбылась так, как сбываются все мечты тех, над кем боги решили всласть посмеяться.

Он наконец попал в Королевскую армию и служит Его Величеству.

Вот только не в чине офицера, на белоснежном коне, в красивом мундире и со шпагой на боку. А в роли солдата каторжной команды — голодный, оборванный, избитый и отупевший от всех обрушившихся на него несчастий.

Нет, Королевский Суд был по своему милостив к нему. — Ведь могли бы и повесить, в назидание другим. Или отправить в рудники Редаарских гор, где каторжане, как говорит молва, живут не дольше двух лет.

Но его отправили в армию. На срок десять лет, или пока беспримерным подвигом, не выслужит Высокого Королевского Помилования.

Но тот же самый Суд, мог бы обойтись и куда менее строгим наказанием. — В конце концов, десятки свидетелей твердили что убитый сам, первый напал на убийцу, и дерзко возложив руку ему на лицо, толкнув на землю. И пусть в его руках не было оружия — взрослый ветеран против мальчишки…, не самый честный расклад.

А учитывая что перед этим, убитый еще и оскорбил подсудимого, и даже посмел отказаться от вызова на дуэль по всем правилам…

… Да, демоны побери! — Ренки бы мог отделаться парой лет заключения и приличным штрафом в казну. Ведь даже брат убитого, просил быть милостивым к юноше. А деревенская община предлагала взять на поруки круглого сироту.

… Вот только у Высокого Королевского Судьи, был собственный сын, примерно того же возраста, не вылезающий из трактиров, нарывающийся на драки, вечно приносящий отцу множество неприятностей и позорящий род.

… И если бы не его мамаша, боготворящая собственное дите — уважаемый судья давно бы применил к отпрыску самые суровые меры. Но…

Но вместо этого, он решил отыграться на бедолаге Ренки, подав на его примере, жестокий урок всем возомнившим о себе соплякам, не способных ценить ни собственные, ни чужие жизни.

Удача — девка не только ветреная, но и абсолютно безжалостная. И уж коли решила она кого-то покарать, то ее жестокость не знает границ.

Угроза остаться без ужина, может сотворить настоящие чудеса с теми, кто последние три месяца, перебивался лишь жиденькой похлебкой, да малым куском хлеба.

Ноги, кажется еле волочащиеся по дорожной пыли, сразу задвигались быстрее, и солнце еще достаточно убедительно висело над землей, когда показались границы лагеря.

— Ну и что за падаль ты привел мне, лейтенант? — С отвращением глядя на присланное пополнение, заметил полковник оу Дезгоот. — Я конечно понимаю, что ты сдаешь их по головам, а не по весу… Но какие-то приличия соблюдать же надо!

— Заверяю вас полковник, — даже не стараясь быть убедительным, ответил на это вышеуказанный офицер. — Именно таких я и получил месяц назад в порту Лиригиса. Это все чертовы моряки кормили их раз в неделю. А у меня они даже немножечко потолстели.

— И многие ли сдохли по пути?

— Не более десятка. И то, исключительно по собственной вине и глупости. Зато, и вы еще будете мне за это благодарны, я научил их смирению!

Во время пребывания в городской тюрьме, Ренки очень страдал.

… Вернее — думал что страдал.

Потому что мягкий тюфяк набитый свежим сеном, и обеды от дядюшки Тааю, — еще долгие годы потом снились ему в сладких снах.

Да уж — дядюшка Тааю, будучи владельцем того самого трактира где произошло убийство, не только искренне сочувствовал попавшему в неприятности мальчишке, но и столь же искренне был ему благодарен. Ведь отныне его заведение обзавелось собственной Историей, которую можно годы напролет рассказывать посетителям, демонстрируя столик «за котором они сидели», и «то самое место, куда он упал, обливаясь потоками крови». — Так что на вкусные и обильные обеды, он не скупился.

Но Ренки искренне страдал, потому что дни, пока шло это нелепое следствие и дурацкий суд — бежали один за другим, а с ними, столь же стремительно и истекало время подачи прошений на допуск к экзаменам в Его Королевского Величества Офицерское Училище.

Да и сам факт, что потомок благородной семьи — оу Ренки Дарээка, подвергается аресту подобно какому-то преступнику, был в высшей степени оскорбителен… Хорошо еще, что он и так собирался покинуть родной городишко, и все об этом знали. Иначе бы Ренки не смог смотреть в глаза горожанам, да и его поспешный отъезд, мог бы быть воспринят ими как постыдное бегство!

Приговор он выслушал с недоумением. — А как же иначе? — Ведь это просто нелепость какая-то. Ведь даже брат убитого сказал речь в его защиту… Ведь все свидетели говорили одно и тоже… Ведь он лишь отстаивал свою дворянскую честь. Ибо проявление слабости или нерешительности в такой момент — упало бы грязным пятном на репутацию всего благородного сословия. И как это королевский судья… Подумать только, — Королевский Судья!!! — не может понять такой простой истинны. И вместо немедленного оправдания Ренки, начинает говорить какие-то немыслимые и нелепейшие слова… А ведь он, Ренки, еще собирался испросить у него какой-нибудь документ, объясняющий Высокой Комиссии, его столь досадную задержку.

Ведь невиновность Ренки была столь очевидна, что даже слова адвоката о подаче какой-то там апелляции на Высочайшее Имя, казались ему нелепым фарсом. — Какая к демонам апелляция?! — Его просто должны были отпустить. Сейчас! Немедленно!!! Ибо дурной этот сон, уже явно слишком затянулся!