«Имел я свой великий, сильный, покорный мне народ. Имел я славу «победителя царей» — и что же? Я как безумный бросил счастье, которое было в моих руках. Теперь я стою перед ужасным концом... Я имел много сыновей, но один был необычайный. Он уже стал моим советником во всех делах. Я же подчинился злобным советам моей безумной матери, обидел сына и потерял в нем преданного друга. Джелаль-эд-Дин сюда не приедет, нет! Я знаю: он теперь бьется с монголами, защищая родную землю. Даже если он погибнет в бою, народ сложит о нем такие песни, что имя его прославится в веках! Я, кажется, схожу с ума... Эти песни мне уже слышатся, они доносятся, точно слетая с облаков... О милый сын! Если бы мне тебя хоть раз еще увидеть, я бы тогда мог спокойно умереть!..»

Из туманной морской дали тихо стала доноситься боевая песня джигитов. Хорезм-шах вздрогнул, выбежал на конец песчаной косы и увидел лодку, которая с каждым взмахом длинных весел приближалась к берегу. Из лодки выпрыгнул Джелаль-эд-Дин и бросился к отцу:

– Отец, отец! Какое счастье, что я нашел тебя живым! Я приехал, чтобы спасти тебя и увезти обратно на родину!

Мухаммед обнял сына, и они сели рядом на обрывистом берегу.

– Я счастлив, что перед концом аллах оказал мне великую милость, дав возможность еще раз повидать тебя. Мой конец близок. Силы меня оставляют. Я уже выкопал себе могилу, в которую ты положишь мое тело и зажжешь над ней большой костер. Но перед смертью я хочу услышать от тебя о судьбе Великого Хорезма.

Джелаль-эд-Дин посмотрел с тревогой на отца, не понимая, почему тот говорит только о смерти, и стал рассказывать:

– Война губительным пожаром разлилась по всему Великому Хорезму. Везде носятся и злобствуют дикие монголы. Они безжалостно избивают наших мирных поселян. Лучших ремесленников они собирают в отряды и угоняют в далекую Монголию. Проклятые кяфиры не жалеют ни женщин, ни детей. Вся земля Хорезма напиталась кровью и взывает с мольбой о защите и мщении.

Хорезм-шах Мухаммед последним усилием воли поднялся, отстегнул свой пояс с кривым мечом с алмазной рукоятью и надел его на Джелаль-эд-Дина. Все джигиты подошли.

– Мой любимый сын! Я передаю тебе священный боевой меч твоих предков Хорезм-шахов. Я знаю, что теперь только ты один сумеешь спасти несчастный народ Великого Хорезма. Джигиты, перед вами стоит новый Хорезм-шах, султан Джелаль-эд-Дин. Он смел и молод, с ним к вам придет желанная победа!

– Живи и царствуй, Джелаль-эд-Дин! — воскликнули джигиты. — И разгроми скорее всех наших врагов!..

Силы Хорезм-шаха оставляли: он зашатался и упал.

Джелаль-эд-Дин бросился к нему, пытаясь поддержать и посадить.

– Не старайся, сын мой. Я принял яд. Прощай, мой любимый! Кто родину в опасности покинул, тот не имеет права жить!..

Джелаль-эд-Дин, сложив руки на груди, долго стоял в глубокой задумчивости. Джигиты сидели в стороне, ожидая распоряжений. Наконец он очнулся, поднял свою старую саблю и положил на грудь отца. Затем, как будто беседуя сам с собою, громко сказал:

– Я получаю в управление царство Хорезма, когда его захватили и терзают монголы. Я вступаю в начальствование над войсками, от которых осталось только имя, — они рассеяны, как листья после бури. Но в эту темную ночь, спустившуюся над мусульманскими странами, я зажгу в горах боевые огни, созывая смелых. Клянусь, что полученным от отца мечом я буду биться до конца моих дней, чтобы освободить родную землю и уничтожить диких, злобных наших врагов!..

Вместе с джигитами Джелаль-эд-Дин осторожно опустил тело отца в могилу. Оно было закутано в белый саван, для чего один из джигитов отдал свой пышный кисейный тюрбан.

Они нанесли много сучьев и сложили над могилой Хорезм-шаха. Высокое красное пламя взвилось к небу, казалось, лизнув облака. Джелаль-эд-Дин долго не мог покинуть могилу. Один из джигитов подошел и коснулся его плеча.

Прокаженные из-за соседнего холма стали кричать:

– Султан Джелаль-эд-Дин! Пожертвуй что-либо несчастным! Мы будем молиться за твоего отца.

– Эй вы, проклятые аллахом! Слушайте: все, что я привез на этой лодке, я оставляю вам, а вы мне обещайте беречь и чтить могилу шах-ин-шаха. За это я и впредь не оставлю вас своей милостью.

Поднялся ветер. Он стал раздувать костер и наполнил парус лодки.

Джелаль-эд-Дин с джигитами медленно отплывали от острова, и долго еще из туманной дали доносилась их песня:

Где найти достойные слова, чтобы описать героическую, необычайно тяжелую защиту в течение семи месяцев города Ургенча от свирепых полчищ безжалостных монголов?! Все защитники оказались шахидами, героями, батырами, а защитниками-то были и мужчины, и женщины, и маленькие дети, подносившие родителям, бившимся на стенах, кирпичи и камни. Сам Аллах — величие ему! — в один, самый тяжелый, день пожалел защитников и разом забрал все их души в блистающий звездами подол и унес их в небесные райские сады! А напиравших на город жестоких, диких монголов он поразил своим гневом, обрушив на них разбушевавшуюся великую реку Джейхун, которая смыла город, разметала ворвавшихся монголов и обратила богатейшую столицу Великого Хорезма в молчаливые развалины среди песчаной пустыни...

Случайный путник, проезжающий вдоль левого берега многоводной реки Джейхун, уже в низовьях может увидеть среди пустынной равнины ряд развалин. Там выделяются высокая, круглая башня, и красивый могильный памятник, и груды камней на месте домов, и холмы каменных обломков на большом протяжении... Все говорит о далеком прошлом огромного города, богатого, с красивыми пышными зданиями дворцов, мечетей, караван-сараев. Теперь все это покоится в глубоком молчании под ярким солнцем, и там можно заметить только старого чабана с длинной палкой, пасущего стадо овец. На вопрос: «Что это за развалины?» — он охотно начнет рассказывать о далеком прошлом, семьсот лет назад, когда на месте этих развалин пышно раскинулась столица Великого Хорезма, к которой тянулись богатые караваны с семи поясов земли...

– Это был город бессмертных, наших великих предков! О них можно петь песни и рассказывать сказки, — скажет, покачивая головой, старый чабан. — Узбеки должны гордиться этим героическим городом.

...Когда лодка под косым парусом отплыла от острова прокаженных, султан Джелаль-эд-Дин ее направил не обратно на юг, к Иранским горам, где уже свирепствовали и рыскали в поисках Хорезм-шаха монгольские отряды Субудай-Багатура... Лодка поплыла к северу, к полуострову Мангишлак. Там Джелаль-эд-Дин сошел на песчаный берег и долго беседовал с кочевниками-киргизами, сбежавшимися со всех сторон. Султан объяснял им, в каком тяжелом положении оказалась вся родина, какие теперь нужны чрезвычайные усилия, чтобы выступить на борьбу с иноземными проклятыми кяфирами...

– Если же мы не станем бороться, то весь народ Великого Хорезма будет обречен на ужасную гибель и пропадет в равнинах вселенной!