Прошла неделя, другая, наступила следующая, но боль потери не становилась меньше, только страшнее. Амани в отчаяние понимала, что осталась совершенно одна: у нее не было ребенка, у нее не было мужа, только несколько подруг, слишком занятых, чтобы потратить свое свободное время на постоянно плачущую женщину. Она все понимала и не обижалась на равнодушие прежних друзей: у каждой из них была своя жизнь, свои стремления и проблемы, у них не было детей, они не могли понять ее потерю, помочь смириться с ней. Прошел почти месяц, когда Амани проснулась с одной единственной мыслью: ее ребенок остался в больнице, она была настолько раздавлена утратой, что не подумала о том, что должна была сделать для него. Девушка взяла телефон и набрала номер доктора.

   - Здравствуйте, это мисс Амани...

   - Да, я узнал ваш голос, искренне сочувствую вам, - Амани, не сдержавшись, расплакалась вновь. - Я догадываюсь по поводу вашего звонка, но...

   Мужчина запнулся и твердо закончил:

   - Прошло время, мне очень жаль, Амани, кремация невостребованных...

   Амани аккуратно положила трубку на прикроватную тумбочку и отправилась в ванную. Она просто устала от этого щемящего чувства безвозвратной потери, утраты самого дорого, лучшего, что было у нее когда - либо. Достала упаковку снотворного, набрала стакан воды и, оцепенело, посмотрела на себя в зеркало. Она - ничтожество, ни на что не пригодное ничтожество, погубившее малыша, оттолкнувшее от себя того, кто, несомненно, любил и стремился быть с нею и все эти старания лишь для одного: сделать больно тому, кто желал подарить ей счастье. Амани вскрыла упаковку и высыпала все таблетки в стакан, сходила на кухню за ложкой и принялась методично растворять снотворное в воде. Жидкость получилась мутная, отвратительно пахнущая, но она мужественно сделала глоток. Ей не будет больно, она просто уснет, и больше никогда не увидит сына и Демира. Они лучше нее... Амани уронила стакан в раковину и закрыла лицо руками: это ее испытание, ее наказание. Она должна через это пройти сама. Она столь легко бросалась чувствами Демира, что пришлось за это платить потерей того, кто стал ей слишком дорог. Нельзя стать счастливой, намеренно делая несчастными других. Калин любил ее, он вполне мог бросить ее в том городе на границе с Даманой, пресытившись ласками, но он был слишком порядочен, чтобы оставить ее одну. Он думал на ней жениться, и она сделала ошибку, усомнившись в силе его любви к ней, предпочла устроенное сытое существование, потому что сомневалась в нем. Но именно она была тем, кто предавал и продавал любовь за деньги, большие деньги. Демир нашел ее, простил и предложил снова попробовать быть вместе. Что плохого было в том, что он - взрослый мужчина, хотел детей от любимой женщины? Ничего, но она опять его предала, при этом, попытавшись унизить и причинить боль. Амани поплелась в спальню, едва переставляя ватные ноги, принятое снотворное начинало действовать. Она проснется и обязательно позвонит Демиру, он тоже переживает потерю сына, но, если у нее были хотя бы какие - то воспоминания о сыне, ему не осталось ничего. Она сделала все, чтобы причинить ему боль.

   Амани проснулась от дразнящего запаха кофе и сладкой выпечки, соблазнительно пахнувшей ванилью. Медленно открыла глаза и тут же испуганно вскрикнула: прямо перед ней сидел Демир Калин, в шелковом халате и с подносом в руках.

   - Ты?

   Голос был хрипловатым и, Амани прокашлялась, не отводя изумленного взгляда от мужчины.

   - Я и твой утренний кофе.

   - Зачем...

   Демир поставил поднос на тумбочку и вытянулся на кровати, прижимая Амани к себе, нежно целуя волосы, лоб, щеки.

   - Мы должны пройти через это вместе, милая. Ты должна понять, что твоей вины нет в случившемся с нашим сыном, ты была обижена на меня и отомстила мне, совершенно не задумываясь о последствиях такого поведения. Я не должен был ставить тебя перед фактом, я просто обязан был спросить твоего согласия. Я виноват не меньше, чем ты.

   Амани зарылась лицом ему в бок, пытаясь скрыть слезы, но Демир отодвинулся и, заглянув в заплаканное лицо девушки, убежденно сказал:

   - Мы будем вместе, Амани, у нас будут дети, со мной ты будешь счастлива. Больше никаких слез, ты не одна, я буду с тобой, милая.

   - Спасибо, - пытаясь улыбнуться сквозь застилавшие глаза слезы, сказала Амани. - Я была не права, и я так люблю тебя, и я столько натворила, что теперь попросту недостойна твоего доброго отношения.

   - Глупая, - Демир предупреждающе приставил палец к ее дрожащим губам. - Ты была права тогда, я принуждал тебя, совершенно не интересуясь твоим мнением...

   - Ты старше, - девушка не дала закончить ему предложение. - Ты умнее, я должна была знать, что ты ни за что осознанно не причинишь мне зла. Я мстила, я была полной дурой, отталкивая тебя от себя.

   - Я женат, Амани, и все что могу предложить теперь тебе, так это неофициальный союз.

   Калин склонился над девушкой, с трогательной ласковостью заглядывая в ее глаза, проводя кончиками пальцев вдоль изящной линии скул.

   - Мы поселимся в нашем фамильном особняке, - и торопливо добавил, предупреждая возможные слова возражения. - Я занимаю отдельное крыло, милая, ты не будешь встречаться с моими родственниками, с Блейсс, пока сама не захочешь изменить отношения между вами. Я буду постоянно с тобой. Мы сделали много ошибок, но все исправим и будем счастливы. Наши дети...

   - Я не хочу...

   Голос Амани предательски сорвался, и она замолчала, затравленно глядя в серые глаза любимого человека.

   - У нас обязательно будут дети, милая, я буду рядом, тебе больше нечего бояться. Я все сделаю для тебя и нашего следующего ребенка. Ты сильная, Амани, и ты больше не одна, я укрою тебя от тревог и волнений, я сделаю тебя счастливой.

   Девушка обняла его за шею, притягивая ближе, прижимаясь лицом к широкой груди, сосредоточенно вслушиваясь в размеренное биение сердца. Он обещал ей многое, но...

   - Я боюсь, Демир.

   - Я с тобой, Амани, я буду рядом, я помогу, я подарю тебе счастье. Мы вместе пройдем то, что выпало тебе, милая.

   Амани прерывисто вздохнула, кивая, соглашаясь принять все то, что он ей предлагал: себя, защиту, любовь. Он слишком великодушен и она столь сильно любит его.

   Всего через несколько часов после пробуждения Амани уже стояла в знакомой гостиной той части фамильного особняка Калинов, что принадлежала Демиру. Девушка растерянно оглянулась, не смотря на все уверения любимого, она боялась увидеть в его апартаментах вещи, указывающие на присутствие здесь Блейсс Калин. Но гостиная была по-прежнему оформлена по-мужски скупо, и без изысков, столь поражающих воображение в остальных залах особняка.

   Демир неслышно подошел сзади и, обхватив девушку руками, нежно коснулся губами основания шеи.

   - Хватит испуганно оглядываться и ждать от меня подвоха, милая.

   Мужчина опустился в кресло, притягивая ее следом, усаживая к себе на колени, заботливо отводя выбившуюся прядь волос за ухо.

   - Тебе здесь некого опасаться, ни родителей, ни брата, ни моей законной супруги. Это наше с тобой место. Пять лет назад я думал, что ты все здесь переделаешь на свое усмотрение, но ты ушла от меня. Блейсс я такой возможности не представлял. Пять лет назад я давил на тебя с браком, ты сопротивлялась переменам и своему страху, мы были не правы оба, нам нужно было прислушиваться друг другу, не к своим собственным желаниям.

   Демир видел ее потухший взгляд и осунувшееся лицо. Следуя наставлениям старшего брата, он предполагал причинить Амани боль, отбирая у нее сына, более того, заставляя ее поверить в худшее из возможного, но был все же не готов увидеть на экране монитора камер наблюдений, установленных в ее квартире, столько боли и слез. Мужчина нагнулся, целуя ее губы, касаясь ртом ее скул, невольно сжимая объятия сильнее, вспоминая собственный ужас оттого, что сам подтолкнул ее на грань. Если бы Амани не одумалась и приняла ту дозу снотворного, он бы просто не успел приехать, ее бы не смогли спасти. Неужели он хотел сломать ее и наслаждаться обществом покорной, на все согласной рабыни? Нет, он полюбил Амани за ее забавное нахальство и искрометный оптимизм, но сам погасил все это, намеренно причиняя страдания, заставляя гаснуть ее глаза. Но полгода назад ему так хотелось отомстить ей за то, что легко, не задумываясь, она, исключала его из своей жизни, из жизни их будущего ребенка. Он был зол, и принял совет брата, но Амани не Ивия, и он не хочет сделать ее такой. В отличие от Латера, Демир желал слышать смех любимой женщины, вместе делать глупости и тонуть в ее глазах, сгорая от страсти ее нежных ласк. Теперь Амани постоянно плакала и судорожно цеплялась за него, словно боялась потерять и его тоже.