Посреди всех этих редкостей высился огромный ата- нор (алхимическая печь), в жарком пламени которого при наличии воображения можно было увидеть пляшущую фигурку саламандры — девы-покровительницы алхимиков.
В нижнем этаже был зал для масонских собраний. Здесь преобладал небесно-астральный декор, развешаны были мечи и шпаги, расставлены молотки, кубы и наугольники, а также статуэтки Изиды и быка Аписа — принадлежности «египетского ритуала». Здесь собирались «вольные каменщики» — преимущественно в дорогих каретах, украшенных аристократическими гербами. Отсюда разносилось по округе вместе с ароматом заморских благовоний благостное пение, патетические анданте масонских гимнов и славословий.
Самые необычные вещи случались за стенами сей уединенной обители. Газеты сообщили, например, о фантастическом ужине на тринадцать персон, данном на улице Сен-Клод; сегодня мы назовем это сеансрм массового гипноза. Шесть приглашенных гостей, среди которых были кардинал Роган и кто-то из родных братьев короля, то ли граф Прованский, то ли граф д'Артуа, «встретились» за столом с шестью знаменитыми покойниками, в частности Вольтером, Монтескье и Дидро (тринадцатым сотрапезником был Калиостро). Передавались даже подробности словесной пикировки, состоявшейся будто бы между двумя сторонами.
Сохранился рассказ очевидца о подобном сеансе в Париже. Из множества приведенных детей Калиостро выбрал шесть мальчиков и девочек, которые показались ему наиболее подготовленными, и передал их Лоренце. Супруга на некоторое время увела детей из залы. Когда они вернулись, на них были белые туники, подпоясанные золотыми поясами, волосы были тщательно расчесаны и благоухали ароматическими эссенциями.
Калиостро подвел детей к поставленному посреди залы мраморному столику, на котором стоял сосуд, наполненный водой. Их попросили взяться за руки, образуя круг, в середине которого находился стол. Затем Калиостро произнес над детьми слова на непонятном присутствующим языке и попросил их по очереди заглянуть в сосуд с водой. Все шесть мальчиков и девочек, посмотрев в воду, начали восклицать, что видят там ангелов.
17
Калиостро тем временем успел покинуть залу и вернуться в одеянии Великого Кофта. Подойдя к столу, он стал по очереди возлагать руки на головы детей, затем на их глаза, на грудь, после чего начал совершать над их головами некие пассы. Затем один из его прислужников поднес маленькую золотую палочку. Калиостро постучал ею по столу и сказал, что теперь каждый может задавать вопросы и проверять ответы. Первая дама, набравшаяся смелости, спросила «голубков» о том, что сейчас делает ее мать. Дети, посмотрев сосуд с водой, ответили, что мать означенной дамы сейчас находится в театре в Страсбурге, сидит в ложе между двумя немолодыми мужчинами. У сожалению, проверить, так ли это, не представлялось возможным. Тогда другая дама задала весьма простой вопрос: она пожелала узнать, сколько лет ее супругу. Дети замялись, и тогда грянула овация — ведь они не могли дать ответ на этот вопрос, так как женщина была не замужем.
С возникновения масонства в 1717 году оно привлекало к себе внимание своей таинственностью и странной обрядностью, что давало благодатную почву для любых домыслов и вымыслов. Применительно к XVIII веку масонство, скорее всего, следует рассматривать как довольно туманное образование, сложившееся в том слое культуры, где имеет место так называемая символическая деятельность. В масонстве встречаются друг с другом различные символические формы, в той или иной степени оторвавшиеся от своих исторических корней;
прошлое, иногда очень далекое прошлое встречается таким образом с настоящим.
Из прошлого масонство взяло, во-первых, элементы духовной (рыцарского кодекса) и, во-вторых, элементы герметической традиции. В нем нашли место последние отголоски традиций духовно-рыцарских орденов, их ритуалов, их фразеологии. В XVIII веке еще были живы многие традиции средневековья (даже духовно-рыцарские ордена еще не стали целиком достоянием истории: существовал Мальтийский орден, преемник госпитальеров).
«Высокое масонство» — это высшие степени его: розенкрейцеры, посвященные и др. Розенкрейцеры по традиции занимались алхимией, посвященные — каббалой. Вообще же вся масонская ритуалистика отмечена влиянием мистических понятий «тайных наук»: к примеру, обряд посвящения сближался по аналогии с процессом «трансмутации» металлов и описывался теми же самыми терминами. Заметим также, что масонство переняло у герметиков их одержимость в поисках некоего «утраченного Слова», некоего «забытого секрета» — поисках, которые в конечном счете вели на «загадочный Восток».
Но с духом далекой старины в масонстве перемежаются веяния новых, буржуазных времен. Ложи формально открыты для всех сословий, среди принятых братьев устанавливается подчеркнутое равенство. Религиозные убеждения почти не принимаются во внимание — это результат упадка ортодоксального христианства, распространения деизма и, с другой стороны, различных мистических вероучений. В Англии, где масонство зародилось, оно было в наибольшей степени проникнуто буржуазным духом. Уже то, что основатели назвали свое движение «обществом вольных каменщиков» — строителей храмов, свидетельствовало об их псевдодемократических наклонностях. На континенте масонство утратило эту окраску, стало более чинным, пышным, театральным. Европейская аристократия нашла слишком скромным его происхождение от каменщиков и придумала для него более пышную генеалогию, восходящую не к строителям храма, но и к храмовникам (тамплиерам) либо к госпитальерам- мальтийцам. Но и на континенте, как об этом свидетельствуют источники, костяк общества составила именно буржуазия, находившая в ложах отдушину от социального регламентирования и нередко пытавшаяся дать им угодное ей направление.
Настроения, господствовавшие в ложах, подчас были прямо противоположными. Некоторые становились апологетами просвещения, другие, и таких было гораздо больше, тяготели к оккультизму; одни держались герме- тизма, другие, напротив, обращались к политической деятельности. Вместе с тем масонство приоткрывало двери в сторону иных, нехристианских религий, в сторону восточных разновидностей спиритуализма. Масонский антиклерикализм в XVIII веке зачастую принимал причудливые формы: так, ложи будоражила идея «мести за тамплиеров», которых в XIV веке церковь официально осудила за то, что, общаясь с «неверными», они будто бы сами впали в ересь.
Участие в ложах высокопоставленных аристократов и коронованных особ делало масонство влиятельной силой как в тех странах, где оно поощрялось, так и в тех, где подвергалось гонениям. Это обстоятельство привело к масонам многочисленных шарлатанов и карьеристов. Разумеется, Калиостро — первый среди них. На процессе 1790–1791 годов в Риме инквизиторы пытались даже представить его чуть ли не главным инициатором масонских «заговоров» против церкви и освященного ею порядка. Это явное преувеличение, хотя Калиостро, бесспорно, был одним из самых видных масонов и даже выступил со своей собственной теорией движения — «египетским ритуалом». И вскоре все новые и новые ложи заявили о своей приверженности «египетскому ритуалу». В качестве главы этого последнего Калиостро присвоил себе экзотическое звание Великий Кофта и объявил об учреждении главной ложи ритуала в Лионе, где он обосновался с лета 1784 года. Выбор не был случайным. Подобно тому, как Париж был общеевропейским центром Просвещения, так Лион был центром всякого рода мистических, оккультных течений. Здесь на средства богатых покровителей специально выстроено было здание главной ложи, нечто вроде храма; в центре его парадного зала на фоне усеянного серебряными звездами голубого полотнища красовался бюст Великого Кофта, выполненный знаменитым Гудоном, с надписью «Божественному Калиостро».