Каково бы ни было значение Ветхого Завета самого по себе как источника духовной жизни и каким бы вдохновляющим он ни был как свидетельство о религиозном опыте патриархов и пророков, нам он прежде всего представляется приуготовлением к пришествию Христа и Его Царствия. О том же, фактически, говорит и учение II Ватиканского Собора:

"Домостроительство Ветхого Завета было прежде всего направлено к приуготовлению, к пророческому возвещению… пришествия Христа, Искупителя всех, и Его мессианского царства. Затем, Книги Ветхого Завета в соответствии с положением рода человеческого до времен спасения, совершенного Христом, дают всем знание о Боге и о человеке, а также о том, как праведный и милосердный Бог действует в отношении людей… Поэтому эти книги, исполненные чувством живого Бога, хранящие возвышенное учение о Боге, спасительую мудрость о человеческой жизни, являющиеся дивной молитвенной сокровищницей, в которых, наконец, сокрыта тайна нашего спасения, должны благоговейно приниматься христианами.[19]

НОВЫЙ ЗАВЕТ

О неразрывной связи между Ветхим и Новым Заветом свидетельствует тот факт, что Христос часто подтверждал Свое учение ссылками на Ветхий Завет, говоря, что Он пришел не нарушить закон и пророков, "но исполнить" (Мф 5:17). В Христе осуществилось и исполнилось все, что было обещано и предсказано словом и действием Бога в истории спасения от Адама до последних пророков. Христос, следовательно, — воплощение подлинной духовности, и духовная жизнь — что вполне закономерно, с нашей точки зрения — есть соучастие в "тайне Христа". Христос вечен во все времена — вчера, сегодня и всегда, — и значит любая попытка создать духовность "более современную" или "более новую" абсолютно иллюзорна.

Это не означает, однако, что мы, делая средоточием духовной жизни Христа, можем позволить себе без должного внимания относиться к Богу Отцу, Богу Духу Святому — Троице, проникающей в душу с благодатью. То, что Конгар утверждает о богословии в целом, можно перенести и на богословие духовной жизни: "Мы, конечно, обретаем знание о глубокой тайне Божией только через Иисуса Христа (inventionis, acquisitioms) и от Бога Отца (revelationis), но только посредством тайны Божией мы можем обрести полноту веры в тайну Воплощения и, следовательно, можем понять Иисуса Христа".[20]

Тем не менее, не упуская из виду это уточнение, мы можем повторить, что духовная жизнь сосредоточена на Христе и, действительно, является соучастием в тайне Христа. Чтобы узнать, в чем состоит эта жизнь, необходимо узнать о Христе по возможности все; а для этого необходимо обратиться к Новому Завету, содержащему многое из того, что Христос сказал и сделал для нашего просвещения.[21] Во-первых, мы читаем новый Завет не так, как читали бы биографию одного из великих людей, желая запомнить его жизнь и, может быть, подражать ему. Духовность на основе такого восприятия могла бы слишком легко превратиться в культ поклонения героям, в церковный ритуал поминальных служб, в ностальгию по прошлому. Наша же цель, скорее, состоит в том, чтобы жить тайной Христа здесь и сейчас, что требует от нас некоторого отождествления с Христом Таким, Каков Он есть здесь и сейчас — во славе одесную Отца.

Во-вторых, Христос не оставил нам ни подробного кодекса морали, ни исчерпывающего свода догматов, ни руководства по церковным богослужениям и обрядовости, ни даже завершенной структуры Своей Церкви. Кажется, Он намеренно допустил возможность развития догматов, принятия благоразумных решений в области морали, некоторых изменений в богослужении и постепенного развития Церкви, не говоря уже о харизматических действиях Святого Духа. Следовательно, христианская жизнь — это не настоящее, стремящееся воспроизвести прошлое, но настоящее, устремленное в будущее; это — христианство in via, в развитии.

В-третьих, в Новом Завете нам следует искать вневременной, непреходящий, актуальный образец духовности для всех везде и в любую эпоху, будь это двадцатый век, Средние Века или ранняя Церковь. Но Христос жил в конкретной исторической эпохе; в Новом Завете представлено несколько точек зрения, и можно сравнить, например, взгляды св. Матфея или св. Луки со взглядами св. Иоанна или св. Павла; в раннем христианстве сосуществовали иудео-палестинское и иудео-эллинистское направления, так что не всегда легко вычленить существенные и вечные элементы евангельской духовности из новозаветных текстов или из практики христиан апостольского времени. Кроме того, евангельская духовность — духовность, в соответствии с которой должны жить конкретные люди в конкретное время и в конкретном месте. Другими словами, Евангелие должно постоянно вписываться в исторический контекст; так создается история духовности, так возникают школы духовности.

Если христианская духовность есть сопричастность тайне Христа, то наша первая задача состоит в том, чтобы осмыслить эту тайну с помощью Нового Завета, а затем выяснить, как мы соучаствуем в ней. Говоря коротко: тайна Христа — это тайна Воплощения, Слово стало плотию и обитало с нами (Ин 1:14), Бог стал человеком. В Ветхом Завете Бог постепенно открывался как Отец, как Тот, Кто приближается к человеку, но Его присутствие никогда не проявлялось так личностно, конкретно и определенно до того, как Он послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него (1 Ин 4:9). Тайна Воплощения открывает, что Бог не только трансцендентен и бесконечен, но что Он — Бог "для нас", Бог великой любви (ср. Еф 2:5; 1 Ин 4:9). В Иисусе Христе, обладающем "полнотой Божества" (Кол 2:9), Бог соединяется с человеческой природой и с нашим миром настолько глубоко и настолько определенно, что становится невозможным никакое "противопоставление или разъединение славы Божией — конечной цели всего — и счастья человека — конечной цели мира".[22] Иисус Христос, таким образом, являет Собой центральную тайну всей вселенной, и через Него Бог не только пребывает с нами, но обитает в нас, как и обещал нам Сам Христос (Ин 14:23).

Воплощение Слова Божиего отмечает новый этап в развитии Божиего замысла о мире и о человечестве. Культ, установленный Моисеем, уступает место жертве Христовой, и падший человек исцеляется и возвышается до состояния дружбы с Богом. В этом проявляется новая жизнь, обретаемая в Иисусе Христе и непрерывно передаваемая через Его Церковь.

Сама тайна воплощенного Слова показывает нам, как мы можем стать сопричасными тайне Христа. Слово умалилось до "вочеловечения", то есть самим фактом принятия человеческой природы, но этим Оно возвысило эту природу до сверхъестественного состояния, "обожив" ее через соединение с Божественной Личностью. Отец "послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него" (1 Ин 4:9), и Иисус сказал о Себе: "Ибо, как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так и Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе" (Ин 5:26). Следовательно, сопричастность тайне Христа означает приобщение к той же жизни, которой живет Богочеловек, к жизни, в которой воплощенное Слово пребывает вместе с Отцом и Святым Духом и через которую человек перерождается и возвышается до сверхъестественного состояния.

Правильное понимание сверхъестественного состояния — необходимая предпосылка правильного понимания духовной жизни и тайны Христа. Естественное и сверхъестественное переплетены таким образом, что естественное не уничтожается, а совершенствуется и возвышается, но они всегда неслиянны и нераздельны. Так же и в Иисусе Христе Богочеловеке, человеческое и Божественное удивительно переплетены в гипостатическом единстве, но человеческая природа неслиянна с Божественной Личностью и природой. Аринтеро обобщает эту доктрину следующим образом: