— А вас не мутит после этого охреналина? И, кстати, как вы нас нашли? — поинтересовалась подруга.

— Да есть немного, но Саньеро говорит, что это с непривычки. А нашел-то… Иду по улице, в животе бурчит, и вдруг чую — охреналин! Я вынюхал, откуда тянет — запах-то знакомый, ни с чем не спутаешь, а потом просто спросил, чьи окна! — гордый своей сообразительностью, подбоченился мужик.

— Ладно, уговорили, вот ваш охреналин, — внезапно решилась травница, делая знак встрепенувшейся Ларе. — Только разводите подальше от всех людей, чтоб не видел никто, и никому не говорите, где брали — а то наоборот сработает!

— Лады, — радостно прогудел посетитель и полез за кошельком.

Как только медник, явно довольный своим приобретением, скрылся, Лара повернулась к подруге:

— Ну и скажи ты мне, зачем ты ему уступила? У него ж скоро язва желудка будет, придет лечиться к нам, и мы же крайними и окажемся!

— Нет, тут не все так просто. Язва-то язвой, но это только если мы пустим дело на самотек. Надо бы проучить этого афериста, только без лишнего шума. Идеально было бы, чтоб его клиентура сама бы осознала пагубность его методики и проводила его восвояси…

— Было бы неплохо. Но как это сделать? Просто придти к нему и сказать, что так поступать нехорошо — бесполезно, могут и побить, а ты вспомни, какие у этого Ваграна кулачищи… Надо бы сделать, чтоб этот… как его там… Саньеро уселся в лужу сам… Кстати, вот у меня в прошлом был случай… — и Лара рассказала Алрин про свой неудачный опыт общения с виковитовой настойкой.

— Интересно… Да, это можно использовать. Но как же он, мерзавец, место грамотно выбрал! Городские стражники в рощу без очевидных улик не попрутся, сам он, похоже, в город ходит чистенький — возможно, где-то в Мочанах комнату снимает, и в случае чего, все претензии к его клиентам! И наверняка так торговлю организовал, что, не зная где именно, можно разве только по запаху найти… — задумчиво ответила Алрин.

— Да уж, — засмеялась Лара и тут же посерьезнела, — Хотя, если вспомнить, как он обращается с бочонком, вряд ли даже запах обнаружим.

— Это надо обмозговать. Но твоя идейка насчет кошачьего нашествия дает нам реальный шанс… Где у нас тут была трама…

Холодные зимние звезды подернулись розовой дымкой и скрылись перед величием громадного оранжево-красного солнца, плавно вынырнувшего из-за далеких Гребенчатых гор и начавшего свой неспешный путь к зениту. Столбы дыма из растапливаемых печей глядели вертикально вверх и казалось что, наоборот, из неких отверстий в темно-синем с оранжевыми отблесками небе спускаются пушистые нити, распадаясь у самой земли на бесчисленные волокна, укутавшие утренний Стармин пышным теплым одеялом.

Нахохлившиеся грачи, сидевшие на старминских стенах, мрачно покосились на две девичьи фигурки, осторожно пробиравшиеся в город по обледеневшей дороге. За их спинами болтались пустые рюкзаки, ароматно пахнувшие медом и сеном — утро выдалось для девушек ранним.

— Думаешь, сработает? — спросила Алрин?

— Да конечно. Вся роща снегом засыпана, только в одном месте натоптано до земли, да круги от бочонка. Не думаешь же ты, что именно в этом месте совершенно случайно обретается какой-нибудь пивовар, не нашедший почитателей своего таланта среди хозяев трактиров? — со смехом возразила Лара.

— Да, если б это был пивовар, то следов было бы намного больше, только шли они бы со стороны Школы, — задумчиво сказала девушка и тоже рассмеялась.

Всю вчерашнюю ночь девушки варили зелье, которое должно было превратить почитателей «охреналина» в кошачьих кумиров, хотя бы на то время, пока они не догадаются выбросить меченую одежду куда подальше или повесить ее в гумно или амбар, к вящему ужасу обитающих там мышей. Полученным отваром были щедро сбрызнуты окружавшие найденную полянку кусты и, по расчетам травниц, с наступлением дня вся полянка должна быть густо напоена ароматом чудесного зелья.

В зелье, щедро разбрызганном по поляне, не было ничего дурного. Оно стояло на столе практически у каждого травника и обычно служило как успокоительное, а еще иногда его еще использовали, чтобы освежить атмосферу в избах, где так давно шло веселье, что «можно было топор вешать». Приготовить же его мог даже адепт-третьекурсник, главное было точно следовать рецепту. Но на сей раз девушки сомневались, что оно окажет хоть какое-то успокаивающее воздействие. Скорее, наоборот.

Уже на подходе к воротам Лара оглянулась и дернула подругу за рукав куртки:

— Смотри, он уже на подходе!

— А, да, что-то он прихрамывает… — ответила травница, вглядевшись в еле заметную фигурку, уже свернувшую с дороги и мелькавшую среди кустов, окружавших буковую рощу. — Видать, жажда наживы оказалась сильнее жажды здоровья… Но, надеюсь, он не обратит внимания на нетипичный запах на поляне и не переедет куда-либо еще.

— Жажда наживы не позволит. В любом случае, ему придется провести хоть один сеанс на старом месте. А вот у некоторых жажда здоровья все-таки сильнее жажды денег и даже просто жажды и голода, — девушка потянула Алрин в тень ворот. Это было сделано как раз вовремя — мимо как раз прошел Вагран, по счастью, не заметив их. Медник возглавлял небольшую группу страждущих, которые внимательно внимали ему, боясь упустить хоть слово. До подруг донеслось:

— Как же, еда ж — все тлен, из тлена рождается и в тлен уходит. Вот спорят-спорят, что есть здоровая пища? А по мне, так ее и вовсе нет — все одна отрава, только от одной сдохнешь раньше, а от другой — позже. Так выходит, лучше вообще не есть, и охреналин нам в этом помощник! Вот и Саньеро Акорамо — эти слова медник произнес с настоящим благоговением — подтверждает! А значит, так оно и есть, — веско закончил он.

Подождав, пока группа отойдет подальше, травницы быстро прошмыгнули в раскрытый зев ворот, улыбнувшись знакомым стражникам и хотели было идти дальше, но десятник вдруг остановил их:

— А чего это вы так от Ваграна шуганулись? Он же мужик тихий, мухи не обидит, даром, что на медведя в одиночку летом ходит, да и то — только когда мишки пасеки его свата громить начинают. Только вот озабочен своим здоровьем сверх меры… — тут стражник задумался, и его лицо просияло, — а, так он что, допек вас жалобами о своих поясничных болях? Так мы ему говорили — нечего с утра до вечера в мастерской просиживать, а то так и зарастешь патиной до ушей!

— Слушай, Лац, а чего он с утра до ночи в мастерской сидит-то? Мне казалось, что медники зарабатывают очень даже неплохо? — спросила Лара.

— Так-то оно так, раньше вообще сумасшедшие деньги зашибали. А теперь гномы ж подняли цену на медные поковки в два раза, так выходит несколько поменьше. Но и все равно, Сурген, главный вагранов конкурент, точно знаю, восемьсот кладней в месяц зарабатывает, это притом, что работает-то в охотку. Он бы, кстати, давно Ваграна нагнал бы по количеству клиентов, если б медничал-то регулярно, а не под настроение. А этот… После повышения цен он вообще работает как заведенный, даже есть, и спать меньше стал. Трудно и сказать, сколько сейчас выходит. Но силен мужик, другой на его месте давно свалился, а Ваграна — как будто из той же меди выковали!

— Понятно, Лац, спасибо, — поблагодарила десятника Алрин.

— Да не за что, обращайтесь, если что.

— А не может быть это все затеей этого Сургена, как ты думаешь? — внезапно спросила Алрин Лару, когда они уже подходили к дому, в котором снимали комнатку.

— Да вряд ли. Смотри, Лац сказал, что этот Сурген работает в охотку, а Вагран стучит, как заведенный. С этой отравой он еще больше работать стал. Смысл этому конкуренту-то, у него наоборот, клиентура меньше! — раздумчиво ответила травница, — но все равно, как говорится, ищи, кому выгодно. Ладно, это подождет, я умираю — спать хочу. Только давай выпьем чего-нибудь горячего, а то продрогла до костей.

— Идет, — заключила девушка и уже привычным движением послала пульсар в кучку дров, загодя сложенных в несколько оплавленном от предыдущих экспериментов с пульсарами камине. Раздался громкий хлопок, котелок, висевший на крюке над очагом, подпрыгнул, но удержался, и уже через несколько минут весело зашумел, распространяя вокруг себя ароматы цветущего луга.