В порту пахло тиной и рыбой, но, как ни странно, Ларе нравился этот запах. Может, потому, что напоминал о былом счастье? Она дала себе слово не думать о Валентайне, но он снился ей по ночам, улыбающийся, любящий, с неизменной белой розой в руках. Казалось, Лара наяву слышала шёпот: 'Рыжёнок...' и, вздрогнув, просыпалась в слезах.

  Море пахло Валентайном, Валентайн пах морем, но после предательства одного госпожа Даш не разлюбила другое.

  Вспомнив о возложенной на неё миссии, Лара прислушалась, пытаясь понять, на каком языке или наречии говорят в Эдессе. Перед отъездом госпожа Даш бегло изучила студенческие записи, вспомнила всё, что знала о Шиере, но теория не всегда совпадает с практикой. Оказалось, языки схожи, хотя шиерцы немного грассировали и заменяли часть слов местными специфическими синонимами. Лара знала, в высшем свете говорят чище, без жаргонизмов, но послушать и примериться не помешает. Даже интересно, хоть какая-то языковая практика. И помогает занять мысли, то есть раз за разом не переживать недавний снежный вечер.

  Однако куда же идти? Лара растерялась. Ирадий не снабдил картой, хотя на словах очень коротко объяснил планировку города, буквально двумя фразами. На вопрос, бывал ли он сам в Эдессе, оборотень хмыкнул и промолчал. Одно Лара знала точно: у порта гостиницы дешевле, но жить в них небезопасно. Крикнув носильщика, госпожа Даш велела отнести вещи к ближайшему постоялому двору. Останавливаться там Лара не собиралась, только порасспрашивать народ. Носильщику она не доверяла: тот мог оказаться в сговоре с бандитами или жуликоватыми трактирщиками. Коренастый загорелый, будто дроу, мужчина кивнул и улыбнулся, показав щербатые зубы. Он ловко подхватил сундук Лары и с криками: 'Поберегись!' потащил по доскам к набережной. Госпожа Даш едва поспевала за носильщиком.

  На набережной стало немного спокойнее. Люди уже не теснились на сходнях и дебаркадерах, а растеклись по мостовой. Но зевать всё равно не следовало, а то угодишь под копыта или колёса. Лара впервые видела такие возы - два десятка бочек, поставленных на попа, влекомые мощными тяжеловозами. Их впрягали по четверо-шестеро, чтобы животные могли сдвинуть с места телегу. Целая вереница повозок тянулась из грузового порта в город. Точно такие грузились на длинных боковых пирсах, куда рабочие сносили тюки с пассажирских кораблей - те охотно заполняли трюмы полезным товаром.

  Пропуская очередной обоз, госпожа Даш оказалась бок о бок с господином, которого приняла за волшебника. Он будто сошёл со страниц книг: длиннополый плащ, чёрная длинная одежда, витой посох в руке. Рядом вертелся подросток с саквояжем в руках, очевидно, ученик. Лара невольно улыбнулась ему, и, застеснявшись, мальчик поспешил спрятаться за спиной мужчины.

  Возы проехали, и пути путешественников разошлись. Волшебник с учеником направились к ближайшему питейному заведению, у дверей которого болтала с моряком красотка с вишнёвыми волосами, а носильщик повёл Лара переулками вглубь Эдессы.

  - Устроит? - мужчина остановился на тихой улочке, прямо под вывеской с подушкой.

  Лара кивнула, расплатилась и огляделась. Эдесса - старинный город, улицы тут узкие и кривые. Как и положено, столица Шиера горела, поэтому часть кварталов застроили по-новому, а среди двух и трёхэтажных каменных домов со щитами (раньше по изображению давали адрес) мелькали оштукатуренные яркие строения. Носильщик бросил Лару в старой части, где не было тротуаров, а мостовая петляла так, что позавидует любая змея. Фонарей нет, вместо них на стенах домов - факелы и светильники.

  Заметив в окне какую-то женщину, Лара разговорилась с ней и узнала, куда идти. Сундук пришлось тащить самой, зато наградой стал радовавший взгляд бульвар, отделявший портовую часть Эдессы от прочих кварталов. Там госпожа Даш сговорилась за пару монет с пареньком, который охотно отнёс поклажу до гостиницы 'Спящий лев', по заверениям, благопристойного заведения с богатой историей. Рядом оказался молельный дом кочевников, а с другой стороны - общественный сад. Само здание показалось Ларе обычным доходным домом, но она не стала спорить, справедливо рассудив, какая разница, где жить, если недолго и в безопасности?

  Оставив вещи в гостинице, госпожа Даш отправилась гулять по городу. Она хотела найти дом лэрда Валлена, понять, с какой стороны к нему подойти. Странно и страшно - стать шпионкой, но когда-то приходится менять профессию. Лара понимала, не её одну послали за бумагами лэрда, но не собиралась играть роль статистки. Если она сумеет выполнить задание, получит деньги, восстановит репутацию - это ли не стимул, чтобы постараться! Стать приманкой Лара всегда успеет, это нетрудно, а вот показать свой ум и способности шанса больше не представится. Нужно хотя бы самой себе доказать, что не такая дурочка, которой все её считают.

  * * *

  Леди Жаклин Бессе, единственная дочь члена Собрания лорда Бессе, сердито надула губы, но сделала над собой усилие и расплылась в улыбке. Высокая, стройная, леди по праву считалась одной из первых красавиц Эдессы. Жаклин, как никому, шёл алый, но, увы, возлюбленный не спешил облачить её в красное платье.

  В леди текла кровь дроу, придававшая телу гибкость и грацию. Она же подарила Жаклин отменную фигуру, которую, казалось, не могли испортить никакие пирожные. Сколько сердец разбилось о ноги красавицы, но своё леди уже год как подарила единственному. Родители одобряли выбор дочери, в высшем свете ожидали свадьбы, однако Жаклин до сих пор не сделали предложения. Леди никак не могла понять, чего не хватает лэрду. Через полгода ухаживаний она даже согласилась разделить с ним ложе, старалась быть ласковой, следила, чтобы тело всегда услаждало глаз, а слова - ухо, но ничего. Между тем, лэрд Валлен не смотрел на других женщин. Жаклин проверяла, тот хранил верность, не развлекался даже с дешёвыми девками из порта под маской моряка. Леди много раз заводила разговор на деликатную тему, даже, краснея, спрашивала, не потеряла ли привлекательность после капитуляции - ответом неизменно становились заверения в нежных чувствах.

  - Всему своё время, не торопись, - целуя руки, повторял лэрд.

  - То есть я развлечение, игрушка? - по-своему интерпретировала его слова Жаклин, нервным жестом поправляя белоснежные волосы. В них, будто цветы, сияли сапфиры - подарок лэрда на день рождения. Леди неизменно пользовалась только этими шпильками.

  Леонард выпрямился и оскорблённо, с чувством собственного достоинства холодно поинтересовался:

  - Значит, вы полагаете, будто я играл? Поверьте, леди, вы не единственная красивая женщина в Эдессе, есть сотни доступнее вас, которые, щёлкни пальцем, с радостью бы заключили душу в кристалл за одну ночь, но они мне не нужны. Или я, по-вашему, не достаточно влюблён? Скажите, леди, разве человек моей должности и положения стал бы посылать вам стихи и жаждать пожать пальчики, будто мальчишка?

  Жаклин смутилась и признала: не стал бы. Её спальня ломилась от цветов, каждое утро Леонард присылал новые. К ним прикреплял записку - строчку из стихотворения какого-нибудь поэта. Лэрд неизменно оставлял подпись, не скрывая от света душевной привязанности, более того, на ежегодном королевском балу выиграл словесную дуэль за первый танец с блистательной леди. А после увёл её от духоты свечей и вспышек фейерверка в сад, тем самым окончательно обозначив своё положение. Многие уже поздравили Леонарда с чудесным выбором, его величество тоже намекнул, брак одобрен и желанен, лорд и леди Бессе закрыли глаза на потерю дочерью невинности - слуги проболтались, что юная хозяйка не ночевала дома, а лэрд всё не делал предложения. Отринув стыд, Жаклин оставалась у него дважды в неделю, расспрашивала прислугу на темы, о которых не принято говорить леди, - бесполезно. Оставалось только забеременеть, но она приберегла этот способ на крайний случай. Невеста могла потерять невинность до свадьбы, но не могла зачать до неё ребёнка. Интересное положение бросало тень на семью, порождало пересуды и строжайше осуждалось короной. Так монархи пытались сохранить чистоту аристократических родов. Увы, никто не отменил древних табу.