Первое время после завоевания османами Константинополя евреи, по свидетельству одного турецкого документа, занимали семнадцать кварталов столицы, растянутых, в большей своей части, по берегу Золотого Рога, а именно — в районах Бахчекапы, Балык-пазары, Ункапаны и Балат. Другая группа кварталов находится в окрестностях Адрианопольских ворот. В XVI веке евреи так плотно обосновались в Бахчекапы, что турки стали называть это местечко Яхудикапысы, или Чифут-капысы (Еврейские ворота). Однако в начале XVII века караимы были оттуда изгнаны по причине строительства там мечети Ени Валиде. Взамен им было предоставлено право заселить местечко Хаскёй. В середине XVII века пожары заставляют «романиотов» покинуть сектор Балык-пазары. В конце того же века евреи составляют большинство жителей в кварталах секторов Балат, Аязмакапысы, Айвансарай, Джибали, Текфурсарай. На северном берегу Золотого Рога они весьма многочисленны в Хаскёе, Касим-паше, Галате и Мумхане. Наконец, на Босфоре их можно встретить в Бешикташе, Ортакёе, Кузгунджуке и Ускюдаре{129}.
Еврейские общины в своей совокупности подчиняются великому раввину, но каждая из них имеет своего раввина и свой собственный совет по внутреннему управлению (хашгаха). Евреи выполняют в столице разнообразные функции и занимают, соответственно, многие должности. Они служат в ряде корпораций, выполняют обязанности посредников между турками и «франками», среди них много банкиров и крупных негоциантов, причем сфера их деятельности охватывает как внутреннюю, так и международную торговлю. Они в большом числе заняты в свободных профессиях — особенно их много в медицине{130}. Характерно и то, что первая в Константинополе типография, основанная в 1490 году, была еврейской{131}; в роли ее учредителей выступили евреи испано-португальского происхождения. Евреи того же корня ввели ряд усовершенствований в технологию металлургии и текстильной промышленности. В течение относительно короткого отрезка времени евреи сумели занять в столице видное место, и Мишель Фебюр, вообще говоря, не очень-то их жалующий, смог написать: «Они настолько ловки и изобретательны, что сделались необходимыми для всех. Нельзя найти такой почтенной семьи, среди турок ли или среди иностранных негоциантов, в которую не проник бы еврей, оказывающий ей множество услуг — будь то оценка качества товаров или выполнение обязанностей переводчика, или совет в неожиданной ситуации. Они умеют оповестить своевременно и подробно о том, что происходит в городе. Всякая вещь, которую предполагается продать или обменять, получит от них необходимую характеристику — относительно как качества, так и количества, причем настолько исчерпывающую, что без их советов лучше уж не браться за торговлю. Другие восточные народы (такие, как греки, армяне и пр.) не обладают достаточным талантом, чтобы достигнуть столь высокой степени сноровки: это как раз то, что заставляет коммерсантов пользоваться их услугами, несмотря на всю неприязнь, испытываемую к этому народу»{132}.
В период с 1666 по 1676 год вся еврейская община была поколеблена авантюрой, предпринятой Шаббетаем Цеви. Он провозгласил себя новым мессией и нашел сторонников в Смирне и Константинополе. Обвиненный евреями в кощунстве и оскорблении султана, Шаббетай был заключен в тюрьму, а затем поставлен перед выбором — принятие ислама или смертная казнь. Он предпочел первое, но продолжал свою проповедническую деятельность, отдаленной целью которой было обращение всех мусульман в иудаизм. Высланный в Албанию, Шаббетай Цеви умер там в 1675 или 1676 году, но его последователи продолжили проповедь своего пророка, что привело к появлению секты дёнме, которая особенно размножилась в Салониках и Стамбуле{133}. Эта авантюра породила у турок подозрительное отношение к евреям, что дало возможность грекам и армянам выйти на авансцену — впрочем, ненадолго.
Первые армяне, поневоле попавшие в Стамбул, были депортированы из Токата, Сиваса и Кайсери по приказу Мехмета Завоевателя и поселены в Сулумонастыре. Вслед за ними пришли другие — из Бурсы, Анкары, Бейбурта и Аданы. Мигранты второй волны обосновались в Галате, Саматии или Сулумонастыре. Сулумонастыр стал местопребыванием православного армянского патриархата и оставался им вплоть до 1642 года, когда резиденция патриарха была переведена в Кумкапы. В начале XVII века еще одна волна иммиграции, на этот раз, как кажется, добровольной, принесла с собой большое число армянских ремесленников из глубинных областей Анатолии. По времени эта волна совпала с повышением роли армян в анатолийской и средиземноморской торговле. Не по этой ли причине султан Мурад IV издал указ о выселении из столицы армян, уроженцев Кайсери и восточно-анатолийских провинций?{134} Такое предположение имеет право на существование, но, как бы то ни было, указ не был приведен в исполнение и не имел практических последствий.
Во второй половине XVII века армяне жили в кварталах Саматии, Сулумонастыре, в Еникапы, Кумкапы, то есть по побережью Мраморного моря. Точнее, на самом приморье, в Балате и Топкапы; на северном побережье Золотого Рога: в Хаскёе, Касим-паше, Галате; на Босфоре: в Бешикташе, Ортакёе, Куручешме и Ускюдаре. У них было в самом Стамбуле четыре церкви да еще пять в пригородах. Итого — девять церквей{135}.
Армяне в Стамбуле были заняты в основном двумя видами деятельности. Первый охватывал транзитную и международную торговлю и включал в себя заключение крупных оптовых коммерческих сделок, а также связанные с ними валютные, вексельные и прочие банковские операции. Армяне-негоцианты, банкиры и банковские служащие в силу выполняемых ими функций входили в состав крупной городской буржуазии, которая играла видную роль в экономической жизни Османской империи в XVIII и особенно XIX веке. Второй вид деятельности куда более скромен, зато вовлекает в себя неизмеримо большую часть армянской общины. Речь идет о мелкой торговле, ремеслах, мелких услугах. Армяне — это погонщики ослов, торговцы пастурмой (копченым мясом), хлебопеки и булочники. В XV–XVII веках их еще не встретить среди откупщиков или посредников в отношениях между турецкой администрацией и европейцами — в выполнении этих функций они становятся конкурентами евреев и греков только с XVIII века. Тем не менее и в изучаемую нами эпоху они играют далеко не ничтожную роль в жизни Стамбула — хотя бы уже потому, что более сплочены между собой, чем греки и даже евреи.
Среди других меньшинств, обретающихся в Стамбуле и достаточно многочисленных, чтобы быть упомянутыми, можно назвать албанцев, в большинстве своем мусульман, которые не составляют общины в тесном смысле слова и были бы неотличимы от окружающей их турецкой мусульманской же среды, если бы не исторически закрепившиеся за ними профессии: это — мостильщики, землекопы, которые специализируются на рытье колодцев, коробейники и т. д. Албанцы, рекрутируемые непосредственно в Албании, служат в армии или в Серале и некоторые из них могут дослужиться даже до должности великого визиря.
Египтяне или вообще арабы (среди них немало выходцев из Сирии и Ирака) многочисленны в профессиях, связанных со строительством, — особенно их много среди каменотесов. Кроме того, они специализируются на производстве керамики, изделий из фаянса и вообще в гончарном деле. Сулейман Великолепный поселил их в значительном числе в Галате, превратив древнюю церковь Святого Павла в их мечеть (она так и называется — Араб Джамии, то есть «Мечеть арабов»). Можно здесь встретить и цыган, которые занимаются своими традиционными ремеслами, и в первую очередь кузнечным делом. Свои таборы они разбивают вдоль земляных валов, в Сулу-куле, близ Адрианопольских ворот. Сербы, молдаване и валахи — торговцы сырами, копченым мясом, фруктами и овощами. Персы — в основном коммерсанты — сосредоточиваются в многочисленных хане квартала Мехмет-паши. Греки-караманлы, говорящие по-турецки, но в остальном сохранившие свою этническую идентичность, обосновались в Нарликапы, Кумкапы, а также в Фанаре. Грузины, абазины, а также этнические меньшинства, представляющие весь Ближний Восток, рассеяны по всему Стамбулу и его пригородам. Эта этническая пестрота как раз и превращает турецкую столицу в один из наиболее космополитичных городов в мире.