В то время как в раю Августина праведники в религиозном экстазе созерцают несказанный свет Божественного, а его ад — не столько материально воплощенное место, сколько условие души, для ислама эдем — это настоящая Аркадия, где телесное наслаждение сменяется радостью обильного застолья. Ад же — это огонь и пепел, страшный жар и голые камни.

Мекку можно было бы сравнить с двуликим Янусом, если только такое сравнение с одним из языческих божеств Древнего Рима уместно. Когда аллюзий нет, метрополия ислама выполняет по примеру языческого божества функции посредника, единственного, если можно так выразиться, мостика от низшего мира к высшему, от небытия к истории, от прошлого к будущему. Мекка на пороге вечности. Город, подобный Янусу, обладает двумя головами: одна наглухо закрыта чадрой традиций, на другой горит клеймо безудержного стремления к «современности». Два профиля — это восточные районы с их базарами, специями и добродушной горячностью и западные пригороды с их бешеным движением, улицами, на которых не играют дети, и с их толпами, где каждый одинок. У Мекки двойной слух, и ее убаюкивает пение сирен прошлого и завораживает шум будущего. Две пары глаз Мекки пытаются охватить Восток, живущий с лукавой беззаботностью и непоколебимым здравым смыслом, и Запад, нежно любящий оружие, а также все, что он производит, и пренебрегающий душой. Мекка, «пуп земли», как именует ее мусульманское предание, или Сунна, растянута по полюсам.

Но в действительности, как говорит Коран, «Аллаху принадлежат и Восток, и Запад, Он ведет кого хочет к прямому пути» (Коран, 2:136/142). Благородная Мекка. Город, который, похоже, не знает уже, где ему приклонить голову, в чьем сердце поселилось смятение, чей взор блуждает. Но он все еще остается магнитным полем для сознания множеств людей, недосягаемым горизонтом для сердец мусульман. Поэтому этническая пестрота, обилие разных языков, конфессиональные раздоры, социальные различия, разнообразие окружения, то есть то, из чего соткан огромный ковер ислама, ни в коем случае не отвращает верующих (вопреки их рассеиванию, войнам и расколам) от духовного воссоединения. Мекка — это пересечение полюсов уммы, всемирного объединения верующих мусульман. Исторической неспособности исламских обществ назначать себе единую временную власть соответствует абсолютное согласие насчет Каабы, ключа к своду вселенной. Единство в Боге, в месте, во времени, в сообществе. Религия Мухаммеда развертывается по горизонтали, для которой необходима точка, где земное накладывалось бы на небесное.

…Стремление к правильной ориентации сознания, тела и духа — одна из основных отличительных черт исламской догматики. У суннитов верующие нередко называются «людьми кыблы и согласия» (араб, ахль-уль-кыбла ва-ль-джамаау.[10]

Кыбла — это направление на Каабу — «воистину, первый дом, который был воздвигнут, чтобы люди предавались богослужению» (Коран, 3:90/96). Кааба как «дом Божий» (араб, бейт Аллах) поистине благословенна. «Аллах обязывает тех людей, кто в состоянии совершить поездку, отправляться в хадж к Дому» (Коран, 3:91/97). «Мы видели, как ты, о, Мухаммед, — сказал Творец своему пророку, — обращался к небу [в поисках кыблы], и Мы обращаем тебя к кыбле, которая тебя обрадует. Так поверни же свое лицо к Заповедной мечети» (Коран, 2:139/144).

Конечно, как это видно из названий сторон света в арабском языке, где корень ш-м-л, к примеру, означает как «север», так и «левую сторону» (араб, шималь), жизнь семитов ориентирована на восток. Подобным же образом и Книга бытия говорит о том, что райский сад находится на «востоке» (Быт. 2:8). «Слава Бога Израилева шла от Востока», — провозглашает пророк Иезекииль (Из. 43:2); евангелист Матфей сравнивает приход Христа с молнией, которая «исходит от востока» (Мф. 24:27).

В начале своих наставлений Мухаммед указывает своим последователям на Иерсалим, находящийся к северо-востоку от Мекки, как на традиционное направление при молитве. Тем не менее бегство из Мекки (хиджра), соседство в Медине с могущественными иудейскими племенами, столкновения с ними на политической и религиозной почве вынудили пересмотреть устоявшиеся убеждения. Отныне Мекка стала той точкой, в направлении которой должно было обращаться с молитвой. Священный Иерусалим (аль-Кудс) оставался с тех самых пор в глазах мусульман последней кыблой, городом Страшного Суда, где встретятся Моисей (Муса), Иисус (Иса) и Мухаммед. Мекка же, словно невеста, воссоединится с Иерусалимом, перенесшись к нему по воздуху.

Согласно Корану иудаизм, христианство и ислам исходят из единого источника, признания Единого Бога, и объединяются личностью Авраама (у мусульман — Ибрахима), первого из «предавших себя Богу» (Коран, 3:60/67). В послании, полученном Мухаммедом, ислам, то есть «покорность» Божественной власти, «сошел» на землю не для устранения иудаизма или христианства, но для исправления, очищения общего курса, тропинки к Всевышнему, по которой следует человечество. С этой точки зрения ислам не обсуждает послания Бога, он подытоживает их. Поэтому Мухаммеда называют «печатью пророков» — последним в ряду посланников Божьих.

Разделенные в географическом отношении, в духовном аспекте Иерусалим и Мекка составляют неразрывное единство. Их отношения отражают взаимодействие религий, идущих от Авраама (получивших имя авраамических) и составляющих как бы одну матрицу. Они призваны вернуться к своему источнику, как это утверждает исламская эсхатология, которая, что довольно любопытно, не признает Медину. Мекка и Медина — аверс и реверс одной и гой же монеты, свидетельницы рождения и гибели мира, два сосца, питающие монотеистическое человечество, две чаши с песком в часах вечности.

Однако надежда на вселенское воссоединение рождается из своеобразия самого ислама. Фактически верность направлению Мекки подразумевает отличие истинно верующих от тех, кто сбился с пути. Она временно разделяет человечество, чтобы окончательно установить власть Бога. Она отделяет мусульманина от людей, исповедующих иные конфессии. Она означает, что «истинный путь» — дорога к Мекке — проложен Мухаммедом. Она ждет, что ищущие встретятся на ней, подобно ручейкам, сливающимся в единый поток. Дорога к Иерусалиму проходит через Мекку, а Воскресение пересекает ислам.

Однако метрополия ислама не ограничивается просто одним городом: это веха на пути человечества к своей судьбе, перекресток божественных откровений, ступень к вселенскому спасению, состояние духа.

Ориентация человека в пространстве зависит от вертикального положения его тела. Человек, согласно философии ислама, — единственное живое существо, чье лицо не повернуто к солнцу. Отклониться от пути — означает уйти с тропинки, ведущей к Богу, покинуть основную дорогу, отречься от нее. Несоблюдение кыблы перечеркивает все заслуги паломника. Urbi et orbi ислама, начиная с Мекки, сразу же вызвали вопрос о том, как правильно поворачиваться верующим к обители Бога. С помощью специальных расчетов, теорем и стереометрии можно было при строительстве ориентировать каждую мечеть к матери городов. Оси кыблы, пронизывающие весь исламский мир (араб, дар аль-ислам) вдоль и поперек и спроецированные на карту, образуют что-то вроде спиц колеса с Каабой в центре.

Мечети же, связанные с Меккой, составляют «позвоночник» городов ислама и соединяют их с «матерью городов» (араб. Умм аль-кура, например, Коран, 6:92). Таким образом, каждую мечеть можно считать «филиалом» Мекки, островком Святой земли, и вся планета становится освященной. Как свидетельствует хадис, изречение Мухаммеда, «Земля была дана мне как молельня. Для меня она чиста. Итак, где бы ни находился последователь моей общины в час молитвы, пусть возносит молитвы».

Все взаимосвязано, одно держится за счет другого. В свете этой сакральной географии земли ислама предстают в образе дома, где горы образуют стены, равнины — коридоры, города подобны комнатам, леса — саду, а Мекка — храму. К Мекке повернуты не только мечети, но и сама повседневная жизнь мусульман.