Среди всех западных как истинных, так и лжепаломников и колониальных служащих голландский исламист Христиан Снук-Хюргронье (1857–1936), наверное, большим признанием пользовался у шведов. В 1880 году он представляет в Лейден диссертацию на тему паломничества — хаджа в Мекку. Назначенный на пост государственного служащего, он отправился в голландскую колонию в Индии (современную Индонезию), где ислам начал создавать серьезные проблемы. Приняв в 1884 году ислам, он берет себе новое имя — Абд аль-Хаффар, что значит «слуга прощающего». Находясь в Мекке с февраля по август 1885 года, он изучает повседневную жизнь многочисленных яванских колоний. Он также делает самые первые фотографии святого города, снимает его достопримечательности, равнину Арафата в день вукуфа и лагерь паломников Мина. Он оставляет нелицеприятный портрет мекканцев, которые «от властителя до последнего бедняка имеют лишь одну цель: наживаться на паломниках». Желая совершить полный хадж, он намеревается отправиться в Медину, что вызывает пристальное внимание к нему со стороны французского консула в Джидде, который подозревает Снука-Хюргронье в намерении завладеть стелой с древневавилонскими надписями, недавно обнаруженную в Таяме на севере Хиджаза. Французы сами хотят ее заполучить, поэтому они как-то договариваются с властями Константинополя, которые предписывают голландскому ученому немедленно покинуть Мекку. Книга Снука-Хюргронье «Мекка», опубликованная в 1889 году, — настоящий кладезь информации о всевозможных обычаях, ремеслах и социальных особенностях различных слоев населения заповедного города. Снук закончил свою карьеру советником по арабским делам при правительстве голландской колонии в Индии. Его политика была направлена на то, чтобы способствовать паломничеству в Святую землю в целях объединения мусульманского населения. Благодаря его стараниям, число индонезийских хаджи увеличилось с 10 000 в начале века до 52 000 к 1926 году, что составило 40 процентов от числа всех иностранных паломников.

В 1929 году офицер Великобритании Элдон Раттер опубликовал книгу «Святые места Аравии», яркий рассказ о паломничестве, полный юмора и в то же время глубокой набожности. В том же году французский художник из Алжира Этьен Дине принимает ислам и берет новое имя Насреддин (что значит «победа религии»). В 1930 году он публикует в издательстве Hachette книгу под названием «Паломничество в священный дом Аллаха» — трогательный путевой дневник, описывающий странствия по святым местам.

Правда, произведение это полностью лишено какой-либо критики святых мест, а временами автор откровенно безразличен к невежеству и косности некоторых паломников. В начале 30-х годов журналист-еврей Леопольд Вейс, родившийся в начале века в Центральной Европе, принял веру пророка и имя Мухаммед Асад.[90] Он прибыл в Аравию, где стал гостем Ибн Сауда. Антисионист и ярый мусульманин, он служил по дипломатической линии сначала Саудовской Аравии, а затем Пакистану. В книге «Дорога в Мекку» он описывает свой духовный путь, приведший его от иудаизма Ашкенази к исламскому фундаментализму.

Может быть, именно под влиянием этих западных путешественников другие мусульмане тоже стали активно публиковать свои «паломничества — хаджи». Но большинство их — не более чем путеводители по святым местам, свод правил и предписаний для совершения хаджа, в которые не вложено ни души, ни ярких красок. За исключением, может быть лишь такого выдающегося произведения, как «Рихля хиджазия», написанного египтянином Мухаммедом Лабибом Батануни (ум. 1938) и изданного в Каире в 1910 году. Автор описывает свой хадж, совершенный им в обществе хедива Аббаса II в 1909–1910 годах. Там есть упоминания — достаточно резкие — о той ужасающей грязи, которая на каждом шагу бросается в глаза в Святой земле. В том же ключе генералом Ибрахимом Рифаат-пашой, совершившим хадж в период с 1904 по 1908 год в качестве египетского эмира, написан и опубликован в 1925 году обширный трактат «Зеркало обоих святых мест»,[91] изобилующий подробными и заслуживающими доверия историческими, экономическими и религиозными сведениями, подкрепленными к тому же фотографиями. Стоит заметить, что работы, посвященные паломничеству и опубликованные в последние годы на арабском, французском и английском языках, не отличаются подобной объективностью.

«Невозможно! — воскликнул убеленный сединами, тучный алжирец лет шестидесяти. — Вы создавали нам проблемы по прибытии и создаете их при отъезде! Невероятно!» Мутаввиф и его служащие-египтяне оставались невозмутимыми, напуская на себя отсутствующий и безразличный вид. Вот уже третий час регистратуру штурмуют паломники, спешащие в аэропорт Джидды, чтобы как можно скорее улететь домой к своим семьям. Но хозяин здешних мест ничего не желает знать: паспорт можно будет получить лишь за двенадцать часов до вылета, время которого указано на билете. Что касается тех, кто хочет сначала отправиться в Медину, то их путевые документы будут вручены шоферу международного автобуса, который будет их туда сопровождать.

Многие верующие, чья многочисленная поклажа свалена прямо на тротуаре, спешат поскорее уехать, не дожидаясь транспорта мутаввифа. Они готовы нанять грузовики, так как знают по слухам, что наплыв людей в аэропорт так велик, что в среднем им может понадобиться тридцать шесть часов ожидания, прежде чем они смогут сесть на свой рейс. Но саудовец остается непреклонен. Паспорта останутся под замком вплоть до полуденной молитвы. Хозяин гостиницы хочет убедиться, что все постояльцы заплатили за постой. Но главное — полицейские власти боятся, что верующие, получив документы, улизнут в город, чтобы попытаться найти там какую-нибудь нелегальную работу или же захотят осуществить какие-нибудь противозаконные действия. Хотя всем известно, что без специальных документов, оформленных должным образом, практически невозможно ни снять номер в отеле, ни переехать из одного города в другой.

Измученные паломники, движимые лишь желанием побыстрее попасть домой, ничего не знают об опасениях полиции. Они всячески выражают свой протест, возмущаются, негодуют. «Верните мне мой паспорт, — кричит какая-то женщина важного вида, — я хочу поскорее покинуть эту пыльную страну!» — «Ах так! — вдруг взрывается, разъярившись, мутаввиф, — так ты, значит, спешишь поскорее оказаться в своем вонючем алжирском изобилии?» Алжирцы, чья национальная гордость задета такими грубыми словами, чувствуют себя оскорбленными. Какой-то кабил подходит и кладет ногу на стол перед чиновником. «Ты оскорбляешь Алжир, — бросает он с гримасой отвращения, — а знаешь ли ты, что в этой самой ноге все еще сидит французская пуля?» Саудовец взывает к порядку и требует, чтобы все покинули офис. К нему подходит маленький пожилой толстячок и самым безразличным тоном говорит: «Послушай, сейчас 6 часов 25 минут, я пойду совершу утренний намаз, потом вернусь и, если к тому времени я не найду здесь на столе мой паспорт, я набью тебе морду!» Присутствующие хохочут. Один из египетских служащих звонит в представительство алжирской делегации. «Пожалуйста, приезжайте скорее, — выпаливает он, — страсти здесь накалились до предела, дело может дойти до драки!»

Вскоре появляется тщедушный усатый человек. «Убийца! — набрасывается на него толпа, пытаясь схватить, — Ах ты, жид Мухаммедов! Где тебя носило?! Почему мы видим тебя лишь теперь!» Бедняга бледнеет, потом берет себя в руки: «Я не являюсь ответственным за делегацию, я всего лишь простой шофер!» Его тут же отпускают. Появляется какой-то полицейский-регулировщик, привлеченный шумом в офисе. После долгого шушуканья с хозяином гостиницы, он объявляет, что «транспорт для верующих, направляющихся в Джидду и Медину, прибудет к 14 часам, — и добавляет: — Если на то будет воля Аллаха, а паспорта вы получите лишь в аэропорту!»