Дважды спецы выходили в ночную разведку и дважды возвращались, чувствуя животными инстинктами, развитыми за годы службы, что впереди их ждёт только смерть. И они смогли найти тактику, как пройти мимо бойцов с моими амулетами. Немцы буквально по метру разобрали маршрут проникновения за линию окопов. Первые разведчики заметили, что машинально отводят взгляд в сторону от некоторых мест. Для таких специалистов как они, подобное было невероятно! У диверсантов уже привычка выработалась разбивать окружающую местность на сектора и проскакивать по ним взглядом, отмечая все детали, даже мелкие. И вдруг такой выверт собственного организма. Вольфгант сравнил доклады разведчиков, потом целый день в бинокль рассматривал наши позиции, а ночью вновь отправил несколько двоек, приказав обращать внимание на любые странности. Вот таким не особо хитрым способом немцы сумели рассчитать маршрут мимо постов, где сидели в засаде красноармейцы, скрытые магией.

Способ-то нехитрый, зато выполнение плана по нему о-очень сложное. Абверовцы заслужили моё сильнейшее уважение, раз сумели перебороть инстинкты. А ещё, выходит, немцы теперь знают, как бороться с воздействием амулетов, по крайней мере, в курсе, на что нужно обращать внимание. Уже не покатаешься по их расположению на машине, м-да. Правда, Воронцов сказал, что с оставшимися немецкими осназовцами уже в эту ночь будет покончено. Он лично с десятком лучших бойцов, защищёнными амулетами, наведается к ним в гости. Если тех не окажется на месте (если не глупые, то после провала основной группы должны были сменить местоположение отряда), то даст прикурить остальным гитлеровцам.

— Подкачали ваши амулеты, товарищ Глебов, — покачал головой Маслов.

— Это самые простые вещи, чего вы от них хотели-то? — хмыкнул я. — На более сложные у меня нет времени и материалов.

— А что нужно для действительно хороших вещей? — он посмотрел мне в глаза. — Драгоценные камни?

— И камни, и многое другое, — пожал я плечами. — У меня есть наметки, но пока о них говорить рано.

Когда-то давно это здание было частью усадьбы кого-то из панов. После того, как территория стала частью СССР, поместье превратили в склад, в здание сельсовета, сельскую кузницу и разместили часть общественного стада крупного рогатого скота. А сейчас та площадь, которую ещё месяц назад занимали советские чиновники, стала штабом особой группы германских войск.

В комнате находились три десятка человек, двое самых пожилых выделялись широкими лампасами. Среди остальных никого ниже майора не наблюдалось. Лица немцев были серьёзными и дело даже не в том, что совещание — это не место для веселья. Нет, совсем не это мешало улыбкам. Эти люди рисковали потерять своё положение вплоть до жизней, если не выполнят приказ верховного командования. А тот был прост: в течении недели взять Пинск, этот город острой костью торчал в горле немцев, которые успешно наступали южнее и севернее этого советского города.

Предыдущий командир группы войск был с позором отправлен в отставку фюрером. Но ему повезло, так как буквально на следующий день русские диверсанты вырезали половину штаба дивизии, обезглавив на двое суток несколько мотопехотных, танковых, артиллерийских и авиационных полков.

— Господин Нойман, моя группа бессильна что-либо сделать, — один из офицеров встал со своего стула и замер в стойке «смирно». — Большая часть состава пропала без вести, скорее всего, погибла, так как наблюдателями был замечен ночью в том направлении, куда они ушли, короткий ожесточённый бой. Сейчас со мной всего десять человек, трое из них ранены. И сейчас они охраняют это здание. Могу только напомнить, что были доставлены несколько рядовых и унтеров советов, которые рассказали нечто интересное.

— Простых Иванов мне и полковые разведчики притаскивали, — с раздражением в голосе ответил ему один из носителей лампасов. — Да сядьте вы, не маячьте перед глазами столбом. И что вы подразумеваете под «интересным», майор? Пленные твердят о какой-то мистике, про мага, который прибыл из Москвы, о волшебных вещах, делающих их носителя невидимым и неуязвимым, а оружие невиданной мощи! — голос генерала под конец речи зазвучал на повышенных тонах.

— Без мистики моих парней нельзя было уничтожить.

— Любой смертен, просто вы излишне загордились, вот и результат, — припечатал генерал.

На скулах у Вольфганта набухли желваки от злости, но он сумел сдержаться и не послать «лампасоносца» к дьяволу, напомнив, что ему майор не подчиняется и выполняет своё отдельное задание, хоть и совпадающее с целями нового командования группы войск. Если бы не провал разведрейда… но абверовец понимал, что в разносе, который ему сейчас устроил генерал, вина его имеется, и потому молчал. Да и не стоило давать этой штабной крысе возможность продолжать пачкать память погибших парней, которые сделали всё возможное, что было в их силах.

— Через семь дней к нам прибудет пополнение, а затем начнётся совместная операция с частями, которые давят на город с юга и юга-востока, где обороняются части Пинской речной флотилии, — продолжил генерал. — К этому времени я должен иметь полное представление о силах русских в городе: сколько их, какое вооружение имеют, где стоят их танки и спрятаны орудия с пулемётами. И чтобы никакой мистики.

Немцы дали нам достаточно времени на отдых, подготовку и укрепление позиций. Лично я занялся созданием боевых амулетов, на этот раз, вместо количества взяв качеством. Впрочем, не просто так. За два десятка крупных бриллиантов чистой воды с очень сложной огранкой, переданных мне знакомым евреем, я дал ему возможность выжить в будущей четырёхлетней бойне. Впрочем, есть все шансы, что так долго она не продлится. Уже сейчас я (именно так — Я — без меня история пошла бы по старому пути и Пинск уже был бы сдан немцам) остановил наступление пары германских дивизий и вывел из строя пару полков всех родов войск, особенно досталось танковым частям.

А шанс Эдуарда Соломоновича заключался в том, что он и ещё девятнадцать человек стали расчётами двух трофейных немецких гаубиц, которые после зачарования стали жемчужиной в моей коллекции и командование будет дураками, если не уберёт их с передовой (разумеется, немного позже).

К слову, там все были его родственники и близкие друзья, среди которых оказались и те умельцы, что не понаслышке знакомы с артиллерийским делом. Лёгкие полевые стопятимиллиметровые гаубицы моей волей и Силой превратились в сверхмощные боевые амулеты. На каждое орудие приходилось десять человек расчёта. Меньше никак не получалось по словам шаристого еврея. Впрочем, за бриллианты, что мне передал, он мог ставить какие-никакие условия.

Так откуда шансы на выживание у артиллеристов? Всё дело в том, что я увеличил втрое дальность выстрела гаубицы. Если верить ТТХ, которые я выучил с помощью заклинания познания, данная артсистема могла стрелять чуть больше, чем на десять километров. Но фактически десять камэ и были её пределом, который толком никогда не использовался по причине точности из разряда «куда бог на душу положит». Но после того, как я наложил чары на гаубицу, та стала поражать цели в пределах тридцатикилометрового рубежа. Причём, делала это очень точно.

Это — раз.

Мощь выстрела возросла в двадцать раз! Снаряд, фактически, стал сравним с небольшой авиабомбой. Осколков, разумеется, больше не стало, зато взрывная волна и огненное воздействие с лихвой компенсировали этот недостаток. Правда, при увеличении мощи снизилась скорострельность в полтора раза: на каждый снаряд накладывались временные чары, и восстановление маны в этом заклинательном контуре требовало времени.

Это — два!

Все десять человек расчёта были связаны со своим орудием амулетами. Фактически это была сложная система человек-амулет-гаубица. Им не требовался корректировщик, так как его функцию выполняли сразу два члена расчёта, которые на несколько секунд получали, словно бы, видение места падения снаряда и его окрестностей. Подносчики и заряжающие в своих амулетах получили функцию увеличения силы. Наводчик стал более ловким и быстрым. Командир орудия и его замещающий получили от каждого своего товарища понемногу — силы, реакции, ловкости, корректировки и так далее. Гаубица могла стрелять лишь в том случае, если рядом с ней находились не меньше пяти бойцов расчёта. И только конкретных лиц. Отобрать у них амулеты и передать другим не выйдет. Теперь Эдуард Соломонович со своими родичами-товарищами навечно связан с данными орудиями. Так что, в планах командования — беречь как зеницу ока евреев-пушкарей.