Все это были добродетели, к которым склонен человек познавший хрупкость бытия. Хрупкость бытия, а не жизни. Жизнь и волю Познавшего нельзя назвать хрупкой, его воля непоколебима и даже время не подвластно над ней. А его решения будут единственными для него, единожды решив сделать что-то, он неумолимо достигает ее.

    Эрвиш посмотрел на Эха.  немного задумался, пытаясь собрать в рифму вопрос, который он хотел задать.

-А, знаешь ли, куда идем мы не спеша?

-Идем мы не спеша, куда укажет нам судьба, а что будет потом не известно нам о том.

-Судьба с нами говорит, в город Пелихор идти нам велит.

-Город то чудесный, нет его прелестней.  В нем я бывал и про всех все знал, но потом убежал - Там я смерти ждал. Возвращаться не боюсь, перед богом я клянусь. Нет теперь  врагов моих, у ног моих - валялось тыщу их.

- Жизнь твоя все больше удивляет меня.

-Не в удивленье дело а в знаках судьбы прочтенье, коль  поймешь их не так, значит считай попал впросак.

-Где родился ты, кем ты был? О чем мечтал? Все больше удивлялся Эрвиш. Из слов Эха Эрвиш понял, что тот такой же скиталец, и видимо в городе его поймали за воровство или бродяжничество, несмотря на немалое количество бродяг, некоторые из них могли попасть в опалу.  Его могли забрать в рабство или казнить, если его заподазривали в чем -то. Поэтому бродяги жили попрошайничеством, и боялись воровать. Эха видимо  хотели казнить, но он сумел убежать от смертоной казни.

-Мечта - в забвенье суть, ей не придаюсь ничуть.  Говорил Эх.   - Родился я недавно, до этого жил не славно.  Жил до многих лет дожил, будто трупом был. И вдруг, проснулся я недавно - утро было славным,   когда из тьмы сотворенной, увидел сущность бытия, и свет и радость, пронзили меня.

-И что с тобой произошло?  Удивился Эрвиш.

-Да совсем то ничего, жил и существовал,  себя не знал. А потом  понял  я, что  мертв, и что бы возродиться пришлось мне попоститься, но не телом, а душой. Так и стал я сам не свой, если раньше тяготило все что было все что видел я и знал. То теперь  маяться перестал, хоть и нищий ну и что, не отнимет у меня богатства моего.

-Как ты понял, что ты мертв?

-Да никто не говорил, что я живу. И пришлось мне срочно умирать заочно, что б потом возродиться - в птицу Феникс превратиться.

-И все же расскажи, как умер ты. Что за смерть такая, что к жизни возрождает.

Эх посмотрел в глаза монаху, с некоторой печалью, Эрвиш уже в который раз отметил для себя, что взгляд Эха бывает очень выразительным.

-Не могу сказать ничего. Не знаю, не хочу.

  Эрвиш понял, что наконец то затронул струнки его души, нашел понимание. Ему, конечно же, хотелось узнать побольше из прошлого Эха, но тот в своих словах по большей части уходил от ответа, или просто молчал. Скорее всего, не желая вспоминать прошлого, которое его тяготило. Возможно Эх перенес  сильнейший стресс. Но большая сила воли этого человека выдержала испытание, и он стал просветленным,  но не изучением теорий   и чужих  практик, его озарение стало сводом многих событий произошедших в его жизни, по божественному провидению, или просто из причин и следствий его жизни.

Восходящее солнце покрывало лазурное небо золотым светом до самого горизонта.

    - Велик  мир наш небо сводный, в нем нет преград границ - ведь я свободный! Только жизней многих проявлений, вижу в тысячи мгновений. И словно щепки мы в реке, плывем по воде. Никто не знает почему, трудно нам пойти ко дну. Что б там, на дне увидеть - спим не видя даже снов, надевши тысячи оков.

Речь Эха вдохновила Эрвиша и он ответил.

-Что за оковы, кто одел? И кто  такой нам дал   удел, в теченье плыть не видя снов?  Запутал кто нас в тысячу оков.

-То повелитель – разум наш, он решает все за нас. Куда нам плыть, когда тонуть. И разум наш Великий - он двуликий. Разум что есть в нас, путает в оковы нас. А тот что есть  внешний,   нет его прекрасней и чудесней.

 -Так вот что сделал ты, ушел на дно реки  утопил ты разум свой. Что б самому решить кто ты такой.

- Да уж я решил, познал, узнал - остался дураком. И за тобой пошел, понять кто ты такой? И  придется мне, утопить тебя в реке. Что б проснулся ты, пожиная истины плоды.

 Эрвиш весьма удивился словам Эха. Как может этот человек, познавший мудрость, говорить о его просветлении, когда сам монах посвятил всю свою жизнь учению и истине, и уже давно наелся "плодов истины."  Возможно что тот еще не видит людей и так не понял кто он. Эрвиш хотел открыться Эху, сказать что он самый ревностный последователь истины, но сдержался. Слова сказанные им будут в нем от самоуверенности и гордости.

Молчание Эрвиша, Эх воспринял как конец разговора и уснул. Эрвиш еще долгое время лежал в темноте ночи, прислушиваясь к ночным звукам. Слова сказанные Эхом, задели его намного сильнее, чем он думал. Но Тайные знания, которыми он обладал,  в конечно итоге могут быть и не такими значимыми, по сравнению с опытом нищего, жизнь которого намного отличалась от спокойной жизни монаха.

 Утром его разбудил Эх, он уже приготовил завтрак.   Поев они двинулись в путь. Ранее утро  было довольно прохладным. Они шли немного согреваясь от движения и приветствуя солнце, которое только появлялось у горизонта.

-Великий есть очаг, что мир весь согревает. Он центр есть бытья, он все про всех знает. Сказал Эх, смотря на утреннее солнце.

Эрвиш ничего не ответил, слившись с окружающим миром, он чувствовал чье то приближение. Теперь уже Эрвиш не воспринимал реч Эха.

Через некоторое время они увидели всадников.

-Не хочется что бы они нас заметили.  Сказал монах, зная, чем  могут закончиться неожиданные встречи в этих немноголюдных местах. Эх, похоже согласился с ним.

Но к их разочарованию они были замечены. Семеро всадников

на хороших скакунах  приближались к ним. Эрвиш смог  рассмотреть их, когда они приближались. Эрвиш предполагал , что к ним их  вело только любопытство, а не разбой. Наездники были одеты в белые накидки, их лица были закрыты белой тканью, в ней были   прорези для глаз. Их одежда и знаки отличия на них говорили что они могут быть воинами местного князя, или скорей всего какого либо ордена.

 Эрвиш мог бы предположить что это Пустынники, но те одевались совсем по другому, и выглядели более бедно. Наездники окружили их, ничего не говоря, осматривали. Эх немного ссутулился, Эрвиш понял что он боится.

-Мир вам. Сказал Эрвиш. Но на его слова никто не обратил внимание.