Верите ли, пустующий особняк на Саратоге будет уже пятьдесят вторым домом, который я показывала этой парочке! Совершенно верно, до этого у них был пятьдесят один шанс определиться с выбором. Полагаю, если бы решение о провозглашении независимости в 1776 году доверили принимать супругам Коновер, мы бы до сих пор говорили с британским акцентом.

Зато меньше было бы разводов.

Единственным моим лучиком надежды было оброненное Бекки сообщение, что все семейство сейчас ютится в тесной квартирке. Да уж, когда у вас на головах прыгают шесть веселых деток, долго не выдержишь.

Видимо, ситуация усугубилась, ибо едва я свернула на подъездную аллею к дому, как чета Коновер — о чудо! — вырулила туда следом за мной. И не успела я выбраться из машины, а они уже повыскакивали из своей.

Бекки — миниатюрная брюнетка, которой явно не хватало времени для ухода за собой. Она почти никогда не накладывала макияж, да и вообще выглядела так, будто на бегу провела расческой по волнистой темно-каштановой шевелюре и напялила что под руку попалось. Сегодня ей попались зеленые вельветовые штаны, ярко-красная водолазка и белый шерстяной блейзер. Ну прямо вылитая игрушка под рождественской елкой.

Карл — другое дело. В серых слаксах с отутюженными стрелками, синем пиджаке, кремовой рубашке, при красном галстуке, рисунок которого в точности повторялся на носовом платке, элегантно торчавшем из нагрудного кармана, и в туфлях, отполированных до зеркального блеска, — Карл выглядел так, будто только что сошел с борта собственной яхты.

Я невольно уставилась на него. Никаких сомнений, своему гардеробу Карл уделял существенно больше времени, нежели Бекки — своему. А судя по тому, как Бекки стряхивала пылинку с Карлова плеча, напрашивалась мысль, что она занималась не только экипировкой шести отпрысков, но и нарядами своего драгоценного.

Шагая им навстречу, я подумала, что нетрудно сообразить, кто выиграл от их совместного проживания. Тем более что оба работали.

Я одарила клиентов широкой улыбкой, мы обменялись рукопожатием, после чего двинулись к парадному входу. Отперев дверь, я посторонилась, пропуская супругов вперед, а когда они прошествовали в дом, сделала то, что делала всякий раз, едва они переступали порог очередного особняка, — затаила дыхание.

Видите ли, не однажды случалось, что едва счастливая парочка заходила в дом, как один из них хмурился. И этого было достаточно, чтобы другой поспешно заявлял: "Если тебе здесь не нравится, солнышко, — мне тоже не нравится". Пару раз они устраивали это представление в присутствии владельцев недвижимости, стоявших тут же, в холле, с протянутыми для приветствия руками.

На сей раз, однако, ни Карл, ни Бекки не хмурились. Правда, Бекки издала нечто вроде "хм", но этим дело и ограничилось.

Окрыленная надеждой, я предложила им пройти в гостиную и принялась нахваливать камин, настоящий дубовый паркет и высокие потолки, соловьем разливаясь о том, как, мол, очаровательны эти старинные дома, "а сейчас уже так не строят…" — и все в том же духе. Признаться, я уже столько раз это говорила прежде, что сама себя перестала слушать.

Когда я умолкла, Карл произнес "хм", словно эхо собственной жены.

Коноверы принялись осматривать встроенные книжные шкафы по обе стороны от камина, я же тем временем выскользнула в холл, а оттуда на кухню. До меня донеслось:

— Ну, милый, что ты думаешь?

Ох, чего мне стоило не заскрежетать зубами!

На кухне я прошла мимо двери, ведущей в подвал, и направилась прямиком к той, что выходила в гараж.

Изначально я намеревалась пошире распахнуть дверь, дабы Коноверы, едва войдя на кухню, подивились просторному гаражу на две с половиной машины. И чтобы, ослепленные красотой гаража, не обратили внимания на то, что кухонные шкафчики сработаны по моде пятидесятых годов.

Но при виде того, что стояло в гараже, все эти мысли разом выветрились из моей головы. Ибо там стояла ярко-желтая "мазда", припаркованная чуть бочком, словно в спешке. Я смотрела на нее, и во рту у меня вмиг пересохло.

Переступая порог и спускаясь по ступенькам, я не сводила глаз с автомобиля. Не знаю уж, зачем было так на него пялиться, — может, думала, что, если моргну, он исчезнет?

Я еще надеялась, что ошиблась, но нет — машина до боли напоминала транспортное средство Труди Дермот. Вряд ли в Луисвиле найдется вторая ярко-желтая "мазда" с наклейкой на заднем бампере, гласящей: "Мы открываем все нужные двери!", логотипом нашего агентства и телефоном офиса.

Во рту у меня было так сухо, что я с трудом глотала. Но все же заставила себя подойти поближе к машине и заглянуть внутрь. Осмотрела передние сиденья. Затем задние.

В машине никого не было.

Слава богу, с облегчением подумалось мне.

Более того, сиденья выглядели так, будто их только что пропылесосили.

Конечно, для пущей уверенности следовало проверить и багажник, но я не могла собраться с духом. Если там что и было, я предпочитала этого не видеть. А посему развернулась и поспешила обратно на кухню, намереваясь налить себе полный стакан воды, ибо мне казалось, будто я проглотила горсть песка, — такая была сушь во рту. И когда смогу говорить нормально, а не так, будто репетирую роль Лоренса Аравийского, позвоню Дереку и сообщу, что нашла машину Труди.

Однако путь на кухню пролегал мимо двери в подвал. И, проходя мимо нее, я вдруг заметила то, на что сначала не обратила внимания.

Дверь была приоткрыта.

Я застыла как вкопанная и пригляделась.

Боже правый! Теперь мне уже казалось, что я проглотила не горсть песку, а целую Сахару.

К черту стаканы! Ринувшись к раковине, я сунула голову под кран. К счастью, воду не перекрыли! Однако, к несчастью, когда я жадно глотала воду, позади меня раздался голос Бекки Коновер:

— Какие-то проблемы?

Невозможно изящно вытащить голову из раковины и вытереть мокрый подбородок. Но я все равно попробовала. Бекки между тем сверлила меня рыбьим взглядом.

— Проблемы? — повторила я. — Ну что вы! Никаких проблем. Просто немножко пить захотелось, вот и все. Самую малость! — И одарила Бекки улыбкой, которая даже мне самой показалась излишне лучезарной.

Уж не знаю, виновата была моя идиотская улыбка или идиотские слова, только Бекки вдруг поглядела так, будто мне срочно требовалась помощь психиатра.

Я небрежно взмахнула рукой:

— Знаете что? Я сейчас спущусь в подвал. А вы постойте здесь, на кухне, пока я не вернусь, хорошо?

Тут появился Карл и задал вопрос, который наверняка одновременно возник в их сиамских мозгах:

— Зачем?

Я вновь растянула губы в улыбке:

— Хочу убедиться, что там свет горит, прежде чем вести вас на экскурсию. Понимаете, — продолжала я с напускной беспечностью, чувствуя, что улыбочка становится несколько кривой, — мы же не хотим наткнуться… споткнуться… правда?

Карл расцвел в ответной улыбке — в отличие от Бекки. Та по-прежнему пристально смотрела на меня. То ли вид у меня был странный, то ли она уловила напряжение в моем голосе, — не знаю, но клиентка не сводила с меня глаз.

Прежде чем идти в подвал, я зажгла свет наверху лестницы. Бекки повернулась к Карлу и что-то сказала, но у меня так бешено колотилось сердце, что я не разобрала ни слова.

Я начала медленно спускаться, собираясь по пути врубать все лампочки. Только вот беда — не было никаких лампочек, за исключением той, что в самом низу. Ступеньки зловеще скрипели под ногами.

В голове одним махом пронеслись все страшные фильмы, которые мне довелось увидеть за свою жизнь. Особенно ярко — тот, что назывался "Дети под лестницей". Во всех этих ужастиках будущие жертвы всегда отправлялись на поиски монстра, причем обычно прихватив какое-нибудь оружие, — к примеру, карманный фонарик.

Наслаждаясь этими фильмами, я неизменно повторяла, что, если, не дай бог, окажусь в подобной ситуации, никогда и ни за что так не поступлю — зачем искать неприятности на свою голову?