О событиях в Иранском Азербайджане^{2} до самого последнего времени писали глухо и туманно. Вроде того, что там развертывалось освободительное движение, возглавлявшееся Азербайджанской демократической партией. Имя лидера этой Партии, главы Азербайджанской Демократической Республики Джафара Пишевари, «забывали» даже академические издания.

Национальное правительство Южного Азербайджана, созданное в конце 1945–го, просуществовало всего год. На подконтрольной ему территории трудились тысячи советских инженеров, геологов, строителей, учителей, работников культуры. Доктор исторических наук, один из самых глубоких исследователей этой темы Джамиль Гасанлы считает их помощь бескорыстной и самоотверженной. «Южный Азербайджан: начало холодной войны» — так называется его книга, охватывающая события с 1941 по 1946 год. События вокруг Южного Азербайджана самым непосредственным образом затронули и жизнь Гейдара Алиева.

…10 мая сорок первого друзья поздравили его с днем рождения. Впереди была сессия, летние каникулы, далеко за ними маячил сентябрь, третий курс. Но первого сентября индустриальный институт многих студентов не досчитался. Кто-то пошел на завод, заменив отца, призванного в армию, кто-то получил направление в военное училище, кого-то, как Алиева, отозвали в распоряжение военкомата по месту жительства. И уже 23 июня Гейдар принял дела в секретной части архивного отдела НКВД Нахичеванской АССР.

Он возвращался домой поздним вечером, нередко затемно. На вымерших улицах Нахичевани гулко отдавались шаги. Иногда из темноты возникал патруль: «Ваши документы!»

Во дворе просторно стояли топчаны — по давней привычке нахичеванцы летом спали под открытым небом, дома — душно. Из комнат выносили постели, посуду. Иззет-ханум склонялась к примусу, накрывала стол Гейдару. Он теперь был за старшего в доме: отец почти все время в командировках, Гасан в армии, Гусейн в Баку… С ним, Гейдаром, советовался Джалал, когда узнал, что за учебу теперь надо платить — 150 рублей за год. Для семьи Алиевых — деньги невероятно большие. В семейном кругу посоветовали Джалалу поступить на подготовительное отделение в учительский институт. Там учили бесплатно да еще выдавали по 50 граммов хлеба в день.

— Сегодня Джалал принес свой хлеб домой, — с тихой гордостью сказала Иззет Гейдару.

— Спасибо, мамочка, — отозвался тот. — Я только чаю попью. Иззет-ханум полила ему на руки воду из кувшина, подала кусочек моющей глины гюль-аби, заменившей в годы войны азербайджанским семьям и туалетное мыло, и стиральное.

Однажды на рассвете, когда небо только отрывалось от земли, Алиевых разбудил плач в соседнем дворе. Там жила семья Хуршид-ханум. Муж был на фронте, с ней — пятеро детей, мал мала меньше. Иззет-ханум окликнула соседку:

— Чем помочь?

— Дети голодны, не могут заснуть! Иззет позвала Гейдара:

— Сыночек, помоги…

Они собрали лаваш, сыр, сахар, консервы и передали Хуршид. Обе матери расплакались.

Засыпая, Гейдар видел, как мама, присев на краешек тахты, обхватила голову руками. Похоже, в ту ночь со своими горькими думами она так и не заснула. Пробудившись от птичьего звона, Гейдар увидел ее на той же тахте. Иззет-ханум встрепенулась:

— Сейчас я приготовлю тебе завтрак, сыночек!

В тот день он решил еще раз попытать счастья в военкомате, может быть, удастся добиться отправления на фронт. Похожие сцены происходили тогда по всей стране. Военкомы, сами писавшие заявления по начальству с просьбой командировать в действующую армию, устало отбивались от просителей.

— Вы и здесь (варианты: на границе, в милиции, училище, в шахте) нужны.

Примерно так же отрезал Гейдару Алиеву дежурный в нахичеванском военкомате и на этот раз.

— Здесь тоже фронт. Закавказский. Когда будет надо, призовем и тебя.

К тому времени в Азербайджане для отправки в Иран, помимо военных, были мобилизованы 3816 гражданских лиц. (Статистику отыскал Джамиль Гасанлы.) По его сведениям, в этом списке было 82 партийных работника, 100 сотрудников советских организаций, 200 чекистов, 400 милиционеров, 245 железнодорожников, 42 геолога-нефтяника. Возглавил все это хозяйство — «Советскую миссию в Южном Азербайджане» — секретарь ЦК Компартии Азербайджана Алиев Азиз Мамед Керим оглы.

Решение о составе миссии и ее главе принималось в Кремле. Азиза Мамедовича утвердили членом Военного совета 47–й армии, она размещалась в древнем Тебризе, столице Южного Азербайджана. Миссия действовала с июля-августа сорок первого года до лета сорок второго, когда события на советско-германском фронте заслонили все другие. К тому же через Иран Советский Союз получат теперь военно-стратегическую помощь от союзников. Поставки от Персидского залива шли через весь Иран на Каспий и дальше по Волге или по железной дороге.

Первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Мир Джафар Багиров был одним из самых деятельных организаторов похода в Южный Азербайджан. Утверждают, что он проводил аналогию с освободительным походом Красной Армии в 1939 году в Западную Украину и Западную Белоруссию, после которого Украина и Беларусь приросли за счет земель, отторгнутых прежде Австро-Венгрией и Польшей.

Для того чтобы ознакомиться с ситуацией в Южном Азербайджане, Багиров тайно выехал в Тебриз через Нахичевань. Для таких, как он, граница с Ираном была прозрачной. Джамиль Гасанлы приводит его свидетельство об этой поездке: «Будучи в Нахичевани, я на 3–4 часа посетил Тебриз… Несколько раз в Тебризе мне попадались на пути стайки мальчишек и девчонок. Когда я захотел с ними побеседовать и попросил остановить машину, они бросились бежать. Я им сказал по-азербайджански: «Идите сюда». Услышав мою речь, они подошли ко мне… Земля Южного Азербайджана — наша настоящая Родина. Живущие на границе нашей республики граждане уже давно разлучены со своими родственниками… — Затем он остановился у висевшей на стене карты и сказал: — Когда иранское правительство делило страну на области, то указало Азербайджан вот таким (показал на карте). Это — ложь. Азербайджан расположен отсюда до сих пор (показал на карте). Если не кривить душой, то и Тегеран входит в азербайджанские земли». На одном из совещаний в ЦК товарищ, вернувшийся из командировки, рассказал, что они проходили через село Туркменчай. Багиров бросил реплику:

— В этом селе большой азербаджанский народ был разделен на две части…

Жарким летом 1827 года, во время войны России и Персии, войска генерала Паскевича осадили Эривань (Ереван), а затем штурмом взяли крепость Аббас-Абад в десяти верстах от Нахичевани. Начались переговоры о мире. По поручению командующего русской армией в Закавказье их вел Александр Сергеевич Грибоедов, надворный советник Иностранной коллегии Российской империи и уже известный поэт.

Из донесения Грибоедова Паскевичу о переговорах с персидским шахом Аббасом-Мирзой:

«…Я вынужден был сказать, что не имею поручения разбирать то, что предшествовало войне, что это не мое дело.

— Так все вы говорите: не мое дело, — но разве нет суда на этом свете!

— Ваше высочество сами поставили себя судьею в собственном деле и предпочли решить его оружием. Не отнимая у вас ни благоразумия, ни храбрости, ни силы, замечу одно только: кто первый начинает войну, никогда не может сказать, чем она закончится.

— Правда, — отвечал он.

— Прошлого года персидские войска внезапно и довольно далеко проникли в наши владения по сю сторону Кавказа. Нынче мы, пройдя Эриванскую и Нахичеванскую области, стали на Араксе, овладели Аббас-Абадом, откуда я приехал.

— Овладели! Взяли! Вам сдал Аббас-Абад, зять мой, трус, — он женщина, хуже женщины.

— Сделайте то, что мы сделали против какой-либо крепости, и она сдастся вашему высочеству.

— Нет, вы умрете на стене, ни один живой не останется; мои не умели этого сделать, иначе вам никогда бы не овладеть Аббас-Абадом.