«Она попросила Скарпиа выдать пропуск и, пока он пишет его, подходит к столу, где он ужинал, и там, выпрямившись и неподвижно застыв, надменная, с суровым лицом и окаменевшим взглядом, одержимая одной лишь мыслью, медленно проводит рукой по скатерти в поисках ножа. Машинально схватив его, она сжимает нож в руке, и неумолимая решимость настолько ярко отражается во всем ее облике и мрачном выражении лица, что зал словно вздрагивает от ужаса… Все затаили дыхание.

Скарпиа подошел, раскинув руки, и, когда он собрался заключить ее в объятия, она подняла руку в порыве гордой мести и вонзила нож ему в сердце, затем, склонившись над трупом, корчившимся в предсмертных муках, воскликнула: „Умри, умри во искупление твоих преступлений, твоей подлой любви, умри, умри!..“ Ничто не в силах передать выражение мстительной ненависти, с какой госпожа Сара Бернар трижды повторила это слово», — писал Сарсе.

Дабы увенчать этот новый успех, Морис устраивает великолепное бракосочетание, на которое приглашен «весь Париж». 29 декабря он женится на Терке Яблоновской, принадлежавшей к старинному польскому дворянскому роду. Появление робкой молодой женщины ничем не нарушило исключительных отношений матери и сына; Терка родит ему двух дочерей: Симону и Лизиану.

«Тоска» выдержала более ста представлений, и, несмотря на это, в марте 1888 года измученная Сара снова оказывается в затруднительном финансовом положении из-за карточных долгов сына и расходов на его пышную свадьбу. Показав в «Одеоне» в том же марте 1888 года одну из своих собственных пьес — «Признание»[27], она опять едет в турне во французскую провинцию и Лондон. Осенью она играет в Бельгии, Голландии, Швейцарии, Австро-Венгрии, затем посещает Египет, Турцию, Россию, Швецию и Норвегию. Вернувшись в Париж 1 марта 1889 года, она поспешила в нищенское жилище Дамала: он очень болен, исхудал, разорен и истощен своим пристрастием к морфию. Сара посылает его на лечение в санаторий. Тем временем на сцене театра «Варьете» она ставит мелодраму «Лена», написанную Пьером Бертоном, ее любимым партнером по сцене. Жюль Леметр строго судит актрису:

«Газеты поведали вам, что Сара Бернар великолепна в сцене смерти Лены. Это правда. Но во всех остальных картинах пьесы актриса скучна до невозможности. Она произносит свой текст словно школьница, повторяющая молитвы перед первым причастием. Быть может, причиной тому стала привычка играть перед зрителями, которые не понимают французского языка? Однако я скорее склонен думать, что она настолько привыкла к сценам насилия и мучений, так щедро даруемых нам в кровавых драмах Сарду, что постепенно утратила способность выражать обычные, повседневные чувства. Госпожа Сара Бернар обретает себя, лишь когда убивает или когда умирает».

Не более снисходителен и Сарсе, он писал о недостатках, приобретенных Сарой во время путешествий: «Она произносит текст скороговоркой, как принято называть это на театральном жаргоне. Привычку к такой скороговорке она наверняка приобрела в странах, где публике, плохо понимавшей французский язык, не терпелось добраться до драматической ситуации, которую актриса выражала силой пантомимы, понятной всем». Однако надо отдать справедливость актрисе, такой недостаток, как скороговорка, был вовсе не нов, некоторые критики уже отмечали это: у нее вошло в привычку довольно быстро пробегать определенные пассажи, чтобы вернее заставить понять то, что ей нужно в тексте. Правда, очевидно и то, что встреча с не франкоязычной публикой не способствовала исправлению этой скверной привычки. Тем не менее Сарсе хвалит игру актрисы в сцене смерти Лены:

«Искаженное лицо, движения одержимой, напряженность всего тела, когда она падает в кресло, все это невероятно правдиво и строго. Муж врывается в комнату, прикасается к ней, и ее безжизненное тело ничком падает на пол, лицом вперед. В минуту падения в зале у всех одновременно вырывается крик. Ей бешено аплодировали».

Испытывая жалость к Дамала, Сара предложила ему выйти с ней на сцену, чтобы в последний раз сыграть Армана Дюваля в «Даме с камелиями», которая будет представлена с 18 мая по 30 июня 1889 года. Он согласился, но это была лишь тень его самого, в то время как Сара добивается оглушительного успеха. Он умер в августе в возрасте тридцати двух лет. Она перевозит его останки в Грецию и ставит на могиле бюст, сделанный ее руками. Она долго еще будет подписываться «Сара Бернар, вдова Дамала» в знак любви, которую питала к нему.

Осенью 1889 года Сара празднует свое сорокапятилетие, она только что стала бабушкой. После своего ухода из «Комеди» Сара в основном играла мелодраму, исполняя роли персонажей с «сомнительной моралью», как подчеркивалось в письме, адресованном в отдел театральной критики газеты «Голуа» и опубликованном в ноябре 1889 года: «Многие из нас с восторгом пришли бы аплодировать ей, если бы она сыграла наконец роль чистой героини в нравственном произведении». А Сара как раз мечтала воплотить персонаж, который позволил бы ей показать на сцене свой патриотизм, и Жюль Барбье предоставил актрисе такую возможность, предложив пьесу об Орлеанской деве.

Неглубокие героини в конце концов утомили не только зрителя, но и Сару, она мечтает о смене тональности, об обновлении, чтобы показать другие стороны своего таланта. Образ Жанны д’Арк привлекал ее с давних пор. Остановив свой выбор на пьесе Жюля Барбье, она просит Шарля Гуно сочинить сценическую музыку и так описывает свою героиню: «Моя Жанна — это святая с витража, она мечтательница, одержимая и действует по велению некой неведомой воли. В ореоле ее мистицизма есть доля внушения, гипнотизма». Текст Барбье — это либретто оперы, поставленной без особого успеха в 1873 году, он надеется, что его можно будет приспособить для театра. И 3 января 1890 года Сара представляет «Жанну д’Арк» в театре «Порт-Сен-Мартен», играя французскую Деву целомудренно и строго. Постановку берет на себя Дюкенель, эффекты использовались невероятные: он воссоздал сцену коронации в Реймсе, а также площадь Вьё-Марше, где Жанну д’Арк сожгли на костре.

Анатоль Франс, плененный этой исторической фигурой, вспоминает толпу, стремившуюся попасть на спектакль: «Есть благоговейное почитание в тех чувствах, которые каждый вечер влекут зрителей, я хотел сказать верующих, в театр, где разыгрывается таинство Жанны д’Арк. В результате смутного и неуемного возбуждения народной мысли Жанна постепенно становится святой и покровительницей Франции». Если он высказывает сомнение относительно текста Барбье, то исполнение Сары его восхитило: «Она — сама поэзия. Она несет на себе отблеск витража, оставленный явлениями святых — по крайней мере, мы так думаем — на прекрасной одержимой из Домреми». И когда Жанна отвечает на вопрос судей, сколько ей лет, актриса не спеша поворачивается лицом к публике и произносит тихо, но твердо: «Девятнадцать!» Это слово встречает гром аплодисментов.

«Что, кроме ее дивного таланта трагической актрисы, обеспечило бы госпоже Саре Бернар особое место в истории театра, так это поразительное ощущение реальности ее персонажей, уникальное понимание композиции роли. Все, что нам известно о Жанне д’Арк от историков, она прочитала, впитала в себя и делает это видимым, ощутимым в своем облике, поведении, костюме, походке, в малейших движениях… Виртуозно владея своим талантом, великолепная артистка достигает сопереживания и сильнейшего воздействия простотой и естественностью. Это совершенное, могучее искусство. Что же касается ее средств выражения, то никогда еще они не были столь проникновенными, столь яркими. Более привлекательное соединение очарования и силы трудно вообразить. В устах госпожи Сары Бернар оперные рифмы обретают крылья, взмывают то как божественный гимн, то как фанфары славы. Надо слышать этот клич надежды во втором акте, заставивший всех нас содрогнуться…» — писал Анри Бауэр в «Эко де Пари».