И 14 января 1954 года Мэрилин Монро уступила давлению со стороны народа и официально стала миссис Ди Маджио. Она вышла замуж за Америку в его лице. «XX век Фокс» поняла, что совершила ошибку, уволив за профнепригодность «первую леди» США. Замужняя Мэрилин в норковой шубке, подаренной супругом, более респектабельна, особенно в огнях рампы. Они с Джо не сходят со страниц газет. Занук вынужден пойти на попятный. «Соломенную голову» снова взяли на киностудию — на ее условиях.

Чтобы сбежать от журналистов, преследовавших их днем и ночью, Мэрилин и Джо провели брачную ночь в мотеле в Пасо-Роблес, а потом на две недели спрятались в укромном домике в горах. Об этой передышке вдали от шума и фурора, когда «молодые» остались вдвоем, известно лишь то, что позже рассказывала Мэрилин: в первый вечер в мотеле бывший «Янки» спросил, есть ли в номере телевизор, а потом часами переключал каналы; в последующие пятнадцать, уже без телевизора, быстро исчерпав все общие темы для разговора, они испытали такую скуку, что даже покупали в соседнем поселке комиксы, чтобы убить время. Короче, полный провал, чудовищная ошибка. Но публика еще не насытилась, народ не поймет, нельзя обманывать его ожидания, и перед прессой всего мира нужно демонстрировать ложную гармонию. Сохранять лицо.

«Мы научились лучше понимать друг друга», — сообщила улыбающаяся Мэрилин по возвращении в мир людей.

На самом деле, их брак уже отжил свое. Мэрилин это знает, в глубине души она никогда не заблуждалась по поводу того, что это всего лишь рекламный трюк. Где-то глубоко в голове у нее накрепко засела мысль о том, что для нее было бы гораздо благотворнее когда-нибудь выйти замуж за Артура Миллера[15] и послать Калифорнию к черту. Возможно, тогда ее перестанут принимать за глупую гусыню. Сколько времени еще нужно продержаться, чтобы не упасть на дно белокурой пропасти? Вот в чем вопрос. Только физическое насилие Ди Маджио еще может задержать падение и добавить остроты засасывающей их пустоте. Удары, которые наносит ей Джо, убеждают Мэрилин в ее собственном существовании, придают ей содержание и некоторое значение. И вот, как ребенок, делающий глупости, чтобы привлечь внимание отца, рискуя нарваться на подзатыльник, Мэрилин, выпорхнув из их «любовного гнездышка», вновь облачилась в свои доспехи секс-символа и щеголяла грудью вперед, вызывая столпотворение, к великой ярости Джо. С ней невозможно жить, думал, наверное, бейсболист. Лучше уехать, пока не утихнут все эти страсти (вызванные их союзом, как ему казалось). Подвернулся удачный случай: его пригласили в Японию на показательные выступления. Мэрилин оставалось только поехать с ним. С одной стороны, она сможет оценить, какой популярностью он пользуется даже на краю света, с другой — их оставят в покое.

Все расчеты Джо пошли коту под хвост. В токийском аэропорту на летное поле высыпали тысячи фанатов, и две сотни полицейских, которые не могли их сдержать, были вынуждены вывести чету Ди Маджио через багажный отсек. Никаких сомнений по поводу того, кто их кумир: это она, а не он. Джо Ди Маджио с трудом скрывал свою ярость. Напрасно Мэрилин всячески пыталась укрыться в его тени, выставляя на передний план своего великого мужа; во время интервью и пресс-конференций журналисты интересовались только ею, а его не видели в упор. Ужасное оскорбление для итальянца, который осознал чудовищную известность своей жены и заметил, что белокурое создание, которое она включает и выключает, точно электрическую лампочку, неуправляемо. Поэтому, когда командование армии предложило ей во время пребывания в Азии завернуть в Корею, чтобы поддержать боевой дух американских солдат, Ди Маджио отказался поехать с ней. Он все понял. Пусть отправляется туда одна, красуется перед тысячами беснующихся джи-ай: в номере есть телевизор, он предпочитает остаться в отеле в Токио, бушуя от ревности. Ему совсем не хочется смотреть стриптиз. Но все четыре дня по телевизору крутили только изображение его белокурой супруги в легком платьице в жуткий холод, на подмостках перед тринадцатью тысячами солдат 45-й дивизии, раскаленными добела и смакующими детали ее телосложения под всеми углами зрения, его жены, которую привезли с аэродрома на грузовике и беспардонно вытолкнули на сцену, чтобы сдержать угрожающее нетерпение солдатни, его благоверной, которая холодно, без расчета, кокетничала, роняла пару похотливых слов, лукаво подмигивая, исполнила прерывающимся голоском три своих песенки с вполне однозначным текстом, чем довела солдат до высшего возбуждения, воспламенив их мужское начало, его супруги, Мэрилин Монро, бледного божества, свалившегося с нахмурившегося неба в партер цвета хаки, который в жизни своей не забудет ангельского и волнующего явления, напомнившего ему о том, что где-то за разбомбленными городами существует трепещущая и сладострастная плоть.

В токийском отеле Джо Ди Маджио стискивал кулаки, сидя в кресле перед телевизором.

— Чудесно, — сказала наивная девушка, вернувшись назад, — это было чудесно! Ты можешь себе представить тринадцать тысяч человек, которые выкрикивают твое имя?

— На стадионах мне устраивали овацию пятьдесят тысяч человек, — ответил Джо, белый от бешенства.

Несколько дней спустя, в самолете, переправлявшем их обратно в Лос-Анджелес, Мэрилин не удалось скрыть сломанного большого пальца на правой руке. «Я ударилась», — объяснила она журналистам в ответ на их вопрос.

Перед камерами пара американской мечты продолжала вести свою игру. Мэрилин, заболевшая пневмонией после концерта под открытым небом, нежно прижималась к надежному плечу Джо. Но наедине итальянец дал ей понять, что не потерпит положения супруга публичной женщины, которую щелкают фотоаппаратами во всех ракурсах с утра до вечера. Пусть выбирает: Голливуд или он. Иначе…

Через месяц после свадьбы они уже заговорили о разводе.

Закрыв глаза на ее продолжительное отсутствие, «XX век Фокс» приняла свою суперзвезду с почестями и предложила ей роль в музыкальной комедии «Нет лучше бизнеса, чем шоу-бизнес» Уолтера Лэнга, в паре с Дональдом О’Коннором, незабвенным актером из «Поющих под дождем». Веревка или кинжал. Сидеть дома с Джо Ди Маджио, целыми днями валяющимся перед телевизором, которому нечего ей сказать, который не хочет, чтобы у нее были друзья, чтобы она разговаривала по телефону, который не интересуется ею, ее работой, никому не доверяет, — или сняться в фильме, все равно в каком, чтобы любой ценой сбежать из супружеского ада? Мэрилин, не колеблясь, выбрала кинжал.

В фильме она играла Вики — молодую бедную девушку, нежную и наивную, но твердо решившую стать певицей. Она встречает на своем пути семью бродячих артистов, и младший сын (О'Коннор) в нее влюбляется. Бесцветный сценарий, безвкусный фильм. Угораздило же Мэрилин угодить в эту длинную и нудную комедию с нескончаемыми музыкальными номерами, где она появляется только через полчаса в кричащем макияже и с ужасной прической, в невероятно вульгарных нарядах. Во время первого номера («После») на ней полупрозрачное платье в блестках с разрезом до самых трусиков. Во время второго («Горячая волна») — она в черном бикини и гротескном сомбреро трясет грудью и виляет задом перед возбужденным партером. Да, далеко тут до Актерской студии.

Вероятно, возвращаясь по вечерам в свой дом, который они теперь снимали в Беверли-Хиллз, Мэрилин не сообщала своему мужу, которому, в любом случае, было на это плевать с высокой горы, всех подробностей съемок. Но ее затаенная злоба на «Фокс» увеличивалась с каждым днем. Фильм плохой, она это знала еще до того, как увидела смонтированный материал. В очередной раз ее именем воспользовались как банальной приманкой, ей дали неинтересную роль с тремя незапоминающимися песенками (ничего похожего на красивые мелодии под гитару в стиле «фолк» из «Реки, не текущей вспять»). Но вот в чем дело: Мэрилин Монро достаточно появиться на афише полуголой, и в сундуки киностудии посыплется звонкая монета… Вот и всё. Сможет ли она когда-нибудь избавиться от этого недалекого образа, которому обязана своей популярностью, и раскрыть всю свою глубину? — спрашивала она себя перед зеркалом. Как это сделать, разве изуродовать себя навсегда? Она измучена, нервы не выдерживают, а мрачное лицо Джо Ди Маджио вместо ободрения доставляет ей ежедневные муки. Она уже не может запомнить своих реплик, заикается сильнее, чем раньше, некрасиво ведет себя с окружающими, жалуется всем подряд — от Наташи, которой доставляет все больше труда репетировать с ней, до Милтона Грина, фотографа из журнала «Лук» («Look»), который пришелся ей по душе, включая верного Боба Слетцера, с которым она видится тайком, и Чарлза Фельдмана, своего агента. Последний, живший прямо напротив, как-то вечером пригласил их с Джо поужинать на своей вилле, чтобы ее успокоить.