«Милостивый Государь

Петр Александрович.

Спасибо Вам большое за присылку кредитных билетов; у нас давно уже недостаток денежных знаков; мы повытаскали со всех портфелей и заем свободы, и серии, и обязательства Государственного Казначейства; были положительно накануне закрытия Конторы, как вдруг совершенно неожиданно получаем от Вас пятнадцать миллионов.

От доставивших эти деньги чинов Вашего Отделения я узнал, что кроме нашего золота у Вас хранится очень большой его фонд; не знаю, как Вы думаете поступить с ним, но я позволю себе высказать по данному предмету свое мнение в том смысле, что весь этот золотой фонд надо немедленно эвакуировать из Казани сначала в Самару, а потом может быть и дальше; ведь это все достояние Российского Государства: большевики примут все меры захватить этот фонд. Казань находится в близком расстоянии от Москвы, и они напрягут все усилия отнять у Вас эти сокровища, а главное они фактически в состоянии это сделать благодаря близости Москвы, где у них большие силы, примером этому может служить Ярославль, который совершенно разорили.

Если Вы еще не погрузили золото, мой Вам совет: воспользуйтесь присутствием в Казани Начальника береговой охраны, его вооруженными пароходами и с достаточной охраной, в спешном порядке эвакуируйте все золото в Самару, а там будет видно, что надо делать с ним дальше; в Казани, как в крайнем пункте, ему оставаться очень опасно.25 пудов муки и 10 фунтов чаю отправил вместе с чинами Казанского Отделения, а в скором времени, по получении из Сибири, отправим Вам 600 пудов муки и 150 пудов масла; деньги за эти продукты оплотим в Самаре по счету с Банком за счет Казанского Отделения, о чем и сообщим Вам своевременно для соответствующего сквитования.

Примите истинное уверение в совершенном уважении и преданности».

Тем временем в Казанском отделении Народного банка 15 августа было зарегистрировано очередное распоряжение новой власти (входящий № 7417):

«ПРИКАЗАНИЕ

По ведомству Государственного Банка.

Управляющему Казанским Отделением Государственного Банка Петру Александровичу Марьину и Заведующему эвакуированными из Московской конторы ценностями Петру Николаевичу Антушеву предписываю эвакуировать из Казанского Отделения Государственного Банка в Самарскую его Контору все золото и серебро, а также и другие ценности, ранее эвакуированные из Московской конторы Банка.

Товарищ Управляющего. Народная Армия Военным Ведомством. Вл. Лебедев».

Но поскольку (судя по самарскому акту о приемке) баржа «Марс» уже повезла московское золото накануне, в период с 12 по 14 августа, выясняется, что Лебедев официальным приказом всего лишь создает некую легитимность инициативе управляющего Марьина. Выходит, что не Лебедев подгонял Марьина, а наоборот: банковский сотрудник подсказывает «Особоуполномоченному КОМУЧа», какие приказы оформлять!

О том же свидетельствуют и показания умного секретаря Казанского отделения Народного банка Калинина, которого тоже не простак Марьин упредительно не подпускал к отчетности. Калинин в середине сентября 1918 года показал: «Яслышал от управляющего фразу “надо испросить приказ на эвакуацию ценностей Отделения ” (не помню какого), отсюда заключаю, что делались приказы об эвакуации ценностей, принадлежащих другим учреждениям, задним числом».

Прибывший в Казань 15 августа пароход «Александр Невский» отправился на следующий день назад, в Самару, с третьей частью царского золотого запаса, хранившегося в Казани. Судя по сопроводительным казанским документам, была вывезена золотая монета Московской конторы на сумму 93 600 ООО руб. Груз сопровождали помощник контролера Минского отделения Иван Кал еда и счетчик Казанского отделения Василий Иванов. Белорусские сотрудники были эвакуированы в город на Волге еще по ходу Первой мировой войны.

Счетчик Иванов позже сообщил следствию: «Ездил с транспортом в Самару 16-го августа и вернулся 29-го августа на пароходе “Алекс. Невский ”. В Самаре золото два дня находилось на пароходе, а потом на ломовых перевезли в Банк. В это время распоряжения по выгрузке отдавались сыном Управляющего Самарской Конторы Ершовым, который был в морской форме, он же заведовал всей флотилией».

Свидетельские показания косвенно подтверждены очередным документом о приемке:

«1918 года августа 19 дня составлен настоящий акт Самарской Конторой Государственного Банка в том, что прибывшее из Казанского Отделения Государственного Банка на пароходе “Александр Невский” золото в ящиках, окованных железом, в количестве одной тысячи пятисот шестидесяти (1560) ящиков принято Конторою без перечета содержимого в ящиках. В числе 1560ящиков два ящика оказались с поврежденными досками (оковка цела) и по звуку находящейся в них монеты можно предположить, что мешки, вложенные в эти два ящика, порваны. А посему эти два сомнительные ящика оставлены в Конторе особо, впредь до проверки на перечет содержимого в них. О результате проверки вложения этих двух ящиков будет сообщено Конторою Казанскому Отделению особо…»

Погрузка золота на пароход «Александр Невский» оставила свой след в архивах еще одним любопытным документом, характеризующим интенсивность работ. Чтобы как-то разрядить нервное напряжение, когда под надзором военных грузчики валились с ног от усталости и не получали за изнурительный труд вознаграждение, управляющий Марьин 16 августа составил необычное прошение (№ 11419):

«Казанское Отделение Государственного Банка покорнейше просит выдать подателю сего 5 фунтов чаю и 5 пудов сахару для чайного довольствия служащим и рабочим, работающим в дневные и ночные часы по разгрузке ценностей из Отделения Государственного Банка».

Поверх текста в левом углу прошения наискосок надпись синим карандашом — добавлен чей-то автограф с грамматическими ошибками: «Работаю не менше часов в сутки и никаких претензий не предъявляю. Выдать, если без 5ф(2 кг. — В.К.) чаю 5 п (80 кг. — В.К.) сахару работа итти не может»…

После начавшегося контрнаступления войск Красной Армии условия для вывоза ценностей становились все более сложными.

На Симбирск энергично наступали части 1-й армии красных под командованием 25-летнего Михаила Тухачевского. Эсеровское руководство Самары не смогло организовать мобилизацию солдат. Крестьяне убивали вербовщиков, мобилизованные разбегались. После четырех лет Первой мировой войны мало находилось охотников воевать за принципы парламентаризма или диктатуру коммунистов.

Исключение составило лишь Ижевско-Боткинское восстание рабочих 8 августа — 11 ноября 1918 года. Под влиянием падения Казани рабочие прогнали большевиков. Но восставшие выступали в стороне от боевых действий войск Каппеля (свыше 400 километров от Казани на северо- восток по лесным дорогам) и не смогли деятельно координировать свои усилия с новой администрацией Казани.

Правые эсеры и офицеры-монархисты КОМУЧа явно уступали поднаторевшим большевикам в искусстве политической демагогии и «сознательной» жестокости и потому не могли гнать вперед пушечное мясо в таких масштабах, как это делали каратели Троцкого.

В такой обстановке вместо планируемого наступления из Казани на Москву Владимир Каппель грузит на пароходы тех же кадровых офицеров, что брали город. И 14 августа возвращается под Симбирск.

Войска КОМУЧа вступали в бой прямо с пароходов. К17 августа Каппелю удалось оттеснить солдат Тухачевского на запад. Красный командарм вынужден был перенести свой штаб в Инзу, верстах в 80 от Симбирска. 24 августа за победу под Симбирском приказом КОМУЧа № 254 Каппель был произведен в полковники.

Объясняя свою неудачу, Тухачевский писал: «В это время велось наступление на Казань и необходимо было перехватить в Симбирске вывозимый оттуда золотой запас… На правом фланге, в районе Белого Гремячего Ключа, мы перехватили уже Волгу, но зато на левом фланге, из-за неумения тов. Азарха управлять бригадой, последняя у него распалась и была разбита каким-то небольшим чешским отрядом».