У Ксенофана мы находим первые зачатки научных знаний о Земле и ее истории. Посещая каменоломни, Ксенофан не раз находил ископаемые остатки морских растений и животных в таких местах, от которых море было удалено на много километров. Например, в городе Сиракузах в глубоких пластах земли он видел отпечатки рыб и морских водорослей; на острове Мальта вдали от морского берега встречал морские раковины; в других местах видел окаменелые кости морских зверей (тюленей). Из этих отдельных фактов философ сделал замечательные выводы. Он высказал мысль о медленной, постепенной смене суши и моря; он говорил, что много веков назад море занимало те места, где теперь кипит человеческая деятельность, что постепенно море отступило, но следы его сохранились в виде остатков растений и животных. Странными казались тогда эти рассуждения. Но трезвая и ясная мысль учителя не пропала даром. Из брошенных им семян выросла обильная жатва греческой мудрости. А греческая мудрость была началом нашей современной науки.

Что думал Ксенофан о начале жизни? Мы не знаем этого. Время — почти две с половиной тысячи лет — не пощадило тех древних записей, которые могли бы нам подробнее рассказать об его учении. Позаботились об уничтожении древних рукописей также «наставники и учители» христианской церкви — эти всегдашние гонители свободной мысли, трусливо замазывавшие всякую щель, через которую луч разума мог бы проникнуть в одурманенные головы их паствы.

Но кое-что из учений античных мудрецов (античным называется древний греческий и римский мир) все-таки до нас дошло.

Греческие мудрецы сослужили великую службу развитию науки. Они первые высказали мысль, что живые существа появились на Земле не потому, что их создало какое-то божество, а по естественным, природным причинам. Эту мысль подробно доказывали и разъясняли греческий мудрец Демокрит и его последователи: Эпикур и Лукреций. От Лукреция (он жил почти 2000 лет назад) до нас сохранилось большое сочинение «О природе вещей». Здесь нарисована такая картина появления жизни на Земле.

Сначала, по словам Лукреция, на молодой Земле возникли растения:

Потом Земля породила и человека. Первые люди были дикими и вели жалкую жизнь, скитаясь по лесам и полям; жить стало легче, когда люди начали применять палки и камни в качестве первых орудий. Впоследствии открыли огонь, узнали металлы и перешли к оседлой жизни; наконец, приручили животных и стали разводить растения. Все это в ярких красках изображено в замечательной поэме Лукреция. В ней за две тысячи лет до нас высказаны многие мысли, которые проверила и подтвердила наука последних десятилетий.

В истории науки огромную роль сыграл древнегреческий философ Аристотель, живший в IV веке до нашего летосчисления. Его сочинения усердно изучались и в позднейшие века. Церковь сумела извратить и исказить многие его мысли и в таком искаженном виде признала, их за истину, не подлежащую критике. Потребовался немалый труд, чтобы восстановить действительные взгляды Аристотеля. Важны соображения его относительно возникновения животных. Аристотель думал, что в природе есть два способа появления животных существ. Первый способ, всем хорошо известный, состоит в том, что организмы рождаются от себе подобных родителей.

Второй способ состоит в возникновении организмов без участия родителей, — прямо из земли, из воды, из воздуха. Когда солнечный луч согреет ил, навоз или гниющие вещества, когда их оросит весенний дождь, в них — этих неживых веществах — зародится жизнь: как из земли возникают растения, так из гниющего ила, пропитанного росой, зарождаются черви, клещи, личинки ос; подобным образом из гниющего дерева происходят рои пчел, а из нечистот и гниющих трупов — глисты и другие черви; в воде колодцев и болот возникают комары; в гниющем речном иле, в тине и песке зарождаются раки, слизняки и рыбы, а из мокрой земли выходят лягушки и даже мыши. Таково было учение Аристотеля о «произвольном зарождении». Прав ли был он?

Нет! Аристотель глубоко ошибался, опираясь на неправильные, неточные наблюдения; он замечал, что от солнечного тепла в гниющем навозе заводятся черви, но упускал из виду, что они происходят из яичек, отложенных в навоз червями же. Яички не развивались, пока было холодно, но как только их согревало солнце, они быстро развивались, и из них выходили черви. Казалось, нетрудно было заметить ошибку Аристотеля: стоило только произвести точные наблюдения…

Но тянулись века за веками, одни народы сменялись другими, а уверенность в том, что мелкие животные могут возникать без родителей, крепко держалась.

Полторы тысячи лет признание произвольного зарождения жизни уживалось рядом с верой в библейского бога и в сотворение мира в шесть дней по его слову.

Христианская церковь тогда нисколько не осуждала учения о произвольном зарождении. Учители церкви говорили, что при рождении животных не от родителей божественная сила отступает от обычного порядка, который она сама установила. Церковные писатели повторяли слова Аристотеля, и никому не приходило в голову в них усомниться или проверить их. А ведь мнение Аристотеля было основано на наблюдениях, хотя и ошибочных. Церковники прибавили много собственных, уже совершенно вздорных выдумок о возникновении живых существ.

Так например, они пустили в ход рассказ об утином дереве. На морском берегу растет будто бы особое дерево, плоды которого попадают в воду и там превращаются в морские ракушки. Ракушки эти растут и потом перерождаются в уточек. Эта басня очень понравилась католическим попам и монахам. Они решили, что раз утки могут рождаться в морях, то их мясо не скоромное, и его можно есть постом. И когда народ усердно молился и постился, жирные монахи объедались жареными гусями и утками, заявляя, что это плоды утиного дерева.

Был распространен и другой рассказ, будто некоторые путешественники видели в восточных странах собственными глазами особые плоды, похожие на дыни, внутри которых заводились ягнята. Стали говорить о «растительном ягненке», которого будто бы можно употреблять и в пищу. Нетрудно догадаться, кому это было наруку.

Но ярче всего убеждение в возможности произвольного зарождения сказалось в попытках искусственно приготовить человека, или, как тогда говорили, «гомункула» (слово «гомункул»— латинское и по-русски значит «человечек»).

Вот как надо было поступить, чтобы получить гомункула, по совету одного ученого (Парацельса), жившего в начале XVI века, т. е. около 400 лет назад. «Возьми, — говорит он, — известную человеческую жидкость и оставь ее гнить сперва в запечатанной тыкве, потом в лошадином желудке сорок дней; тогда она начнет жить, двигаться и копошиться, что легко заметить. То, что получилось, еще не похоже на человека. Потом надо каждый день тайком и осторожно питать это человеческой кровью и сохранять в тепле лошадиного желудка сорок недель, после чего и произойдет настоящий живой ребенок, имеющий все члены, как дитя, родившееся от женщины, но только очень маленький». Приводя такой рецепт, ученый скромно умалчивает, удался ли ему самому этот опыт.