— Один из вас, — сказал я, обведя комнату взглядом, — украл черное колье.

Шесть пар глаз уставились на меня.

— И я знаю, кто это сделал.

В каюте яхты воцарилось молчание.

— Будем вызывать полицию? — спросил я. — Леди Элбрейт, решать только вам.

Герцогиня прокашлялась.

— Я не хочу скандала, — сказала она. — Если камни вернутся… Мы обо всем забудем.

— Прекрасно, — я коротко кивнул. — А теперь я расскажу вам, как вор смог украсть колье. Капитан Бернетт, мне понадобится ваша помощь. Дайте мне эту ракетницу… Хорошо.

Я подошел к порогу.

— Сейчас я вернусь на палубу и выпущу ракету. Потом вы мне скажете, слышно ли было в каюте.

Уже выйдя за дверь, я сунул голову в каюту и предупредил:

— Слушайте внимательно!

Легко выбежав на палубу, я огляделся. На пирсе ни души, — лишь маленькая машина ждала меня. Я спустился по трапу, потом не удержался и дотронулся до кармана, где лежало Черное ожерелье.

Конечно, я знал, кто его стащил!

— Нравится? — спросил я.

Лайам Фицпатрик осматривал ожерелье.

Пальцы у него были грубые, — словно всю жизнь он гнул ими ржавые гвозди. Много лет парень служил в ИРА, — но потом ему надоело играть в политику.

Сейчас промышляет камешками.

— Вот деньги, — сказал Фицпатрик. — И забудь, что знаешь меня.

— Эй, здесь меньше, чем договаривались!

— Можешь вернуть, — согласился он. — Тогда я заберу камни бесплатно.

Сунув руки в карманы, я смотрел, как Лайам уезжает.

Потом остались лишь я, моя тачка и пустая дорога.

— Капитан Бернетт? — я вынул телефон.

— Куда вы сбежали? — спросил моряк. — Леди Элбрейт очень волнуется.

— А теперь слушайте меня, — сказал я. — Не хотел говорить при всех, поэтому и сбежал. Помните парня, с которым встречается ваша дочь?

— Лайам Фицпатрик? — голос капитана посуровел. — Этот урод мне никогда не нравился.

— Камни у него. Ваша дочь украла их у леди Элбрейт.

— О боже, — только и прошептал капитан.

— Девчонка влюблена. Готова на все ради этого воришки. Если мы позвоним в полицию, она угодит в тюрьму.

— Чего вы хотите?

— Денег, конечно. Недавно вы продали свою яхту. Я не жадный, мне нужна только половина. Тогда я найду Фицпатрика — и заберу у него колье. И леди Элбрейт ни о чем не узнает.

— Ну вы и сволочь, — простонал он.

— Спасибо. Ходил на курсы, — ответил я.

Леди Элбрейт ждала меня у пристани.

Она не смогла бы выбрать машину хуже. Большой яркий линкольн сразу бросался в глаза. Но что поделать? Дамочка впервые занялась воровством.

— Все в порядке? — спросила она испуганно.

— Конечно, — я подсел к ней. — Колье в надежном месте, его никто не найдет.

Герцогиня сжалась от страха.

— А если полиция… если они узнают, что я сама украла колье, ради страховки?

— Доверьтесь мне, леди Элбрейт. У меня богатый опыт в таких делах. Но теперь…

Я выдержал паузу.

Очень многозначительную.

— Ах да, конечно! — спохватилась она.

Герцогиня порылась в сумочке.

Вынула пачку денег.

— Вот, как мы договаривались. Но меня точно не поймают?

— Надежно, как в банке, леди.

Войдя в холл маленького отеля, я уткнулся в воротник носом.

Не хотел, чтоб меня запомнили.

Поднялся на второй этаж, открыл дверь своим ключом.

Сюзанна Бернетт вышла из ванны, — в одном коротком полотенце. Если бы отец ее видел, — беднягу бы сразу хватил удар.

— Здравствуй, котеночек, — сказал я. — Не скучала?

Она прижалась ко мне.

Полотенце соскользнуло, словно случайно.

— Леди Элбрейт вызвала копов, — прошептала Сюзанна. — Они обыскали яхту. Мне страшно.

— Нечего бояться, котеночек.

Я налил себе виски.

— Твой отец не знает о нас?

— Даже не догадывается.

Сюзанна хихикнула.

Маленькая лгунишка, — ей нравилось водить старикана за нос.

— Папа думает, я до сих пор с Лайамом.

— Это хорошо.

Из-под кровати я вытащил дипломат.

— Здесь все? — спросил я.

— Да, — Сюзанна кивнула. — Деньги, что мне оставил дедушка. Я сняла все со счета, как ты и велел.

Я обнял ее и поцеловал.

— Скоро у нас начнется новая жизнь, котеночек, — сказал я.

И черт возьми, совсем не солгал!

Я ведь не обещал, что в этой новой жизни мы будем вместе, я прав?

Выйдя из отеля, я получил в морду.

Странно, что раньше этого не случилось.

— Тащи его! — велел кто-то.

Меня схватили за руки и запихнули в фургон. Дважды дали по почкам.

Бурлящая жажда мести охватила меня, и я сблевал им на пол.

— Вот ведь скотина, — раздался голос.

Я получил в черепушку и отключился.

— Это он…

Я узнал голос Фицпатрика.

Парень сидел у стены, прикованный ржавой цепью. Морда опухла, правый глаз заплыл. Правая рука висит, словно плеть, — видно, сломана.

— Этот ублюдок продал мне фальшивые камни.

— Ложь, — быстро возразил я. — Камни настоящие. Стопроцентный цирконий. А ты что, думал, бриллианты? Я ж не виноват, раз ты идиот.

Тут я снова получил в рыло.

— Не знаю, во что ты решил поиграть, Фицпатрик.

Меня подняли, и теперь я смог узнать парня, который меня избил.

— Джефф Моран, — прошептал я. — Из Ирландской республиканской армии, да?

— Ты прав.

— Так чего ты хочешь? Бабла? — спросил я.

Джефф поднялся.

— Мне не нужны деньги. Мы боремся за свободу Ирландии.

Стало ясно, что сейчас проклюнется «но».

— Но Лайам заплатил тебе нашими деньгами. Ты вернешь и их, и колье.

— А рыло не треснет?

Шмякнувшись на пол, я понял — если и треснет, то лишь мое.

— Хорошо, — сказал я.

Денег у меня с собой не было.

То, что мне отдала дурочка Сюзанна, — я положил в конверт и еще в отеле послал по почте себе, на нью-йоркский адрес.

Теперь до них не добраться.

— Поехали, я покажу, где спрятал колье, — предложил я.

— Так не пойдет, — Джефф Моран улыбнулся. — Ты назовешь адрес. А пока мои парни съездят туда проверить, вы тут посидите вместе с Фицпатриком.

— С ума сошел? — взорвался я, когда мы остались одни. — Опять связался с ИРА. Они ж нас по-любому убьют.

— Раньше надо было думать, — разбитыми губами прошептал он. — Когда кинул меня с колье.

Я закрыл глаза.

— Надо выбираться, — ответил я. — В манжете у меня есть булавка. Она непростая. Сплав суперпрочный, откроет любой замок. Я б сам достал, но тогда придется вывихнуть плечо.

Лайам начал пыхтеть.

Я чувствовал, как его пальцы шарят у меня по заднице.

— Хватит, извращенец! — зарычал я.

Наконец он нашел булавку. Повозился немного, и его кандалы спали.

Фицпатрик поднялся.

— Ты бы и правда это сделал? — спросил он. — Вывихнул себе плечо, чтоб спастись?

— Лучше боль, чем смерть.

— Красиво говоришь, — вздохнул Лайам. — Надеюсь, ты и умрешь красиво.

Он пошел к лестнице.

— Эй! — заверещал я. — А как же я?

— Ты? — удивился Фицпатрик. — Ты умрешь.

Я слышал, как хлопнула за ним дверь. Почему-то умирать не хотелось. Но еще больней была мысль, что я сам во всем виноват. Как я мог поверить такому уроду, как Лайам?

Чем больше все контролируешь — тем глупей облажаешься.

В другой манжете у меня была вторая булавка. Но чтобы достать ее, — придется и правда вывихнуть плечо.

Это больно.

Я отодвинулся от стены подальше. Закрыл глаза. Сцепил зубы.

Хрясь!

Дрожь пробила меня, на лбу выступил пот. Нет, как говорил классик, — стар я уже для всего этого дерьма.

Медленно, дрожащими пальцами, вынул из манжеты булавку.