Он поднялся с диванчика и подошел к столу. Из ящика он достал лист бумаги, склеенный клейкой лентой, и подал Лине.

— Я обнаружил это в мусоре позади вашей конторы. Это бланк, который разрезали. Вы это название видели в компьютерных файлах?

Лина рассмотрела штамп «Оскар трейдинг».

— Да, то самое название, — ответила она. — А зачем вы копались в мусоре?

— Затем же, зачем вы заглядывали в компьютерные файлы. Мне не нравится Хаммуд.

— Значит, мы согласились. Он скверный человек, и его нужно остановить, и немедленно. Что вы хотите, чтобы я сделала?

— Погодите. — Хофман поднял руку. Она горела нетерпением, рвалась в бой. Хофману вдруг пришло в голову, что он беседует с ней сейчас о вещах, опасных для ее жизни, не столько из-за Хаммуда, сколько из-за того, что хочет переспать с нею. Пока он решал эту моральную проблему, зазвонил телефон. — Что за дьявол! — сказал он. Телефон продолжал звонить, но он не снимал трубку, ожидая, когда включится автоответчик. После ответа и сигнала звонивший, как полагалось, оставил сообщение. У него был ровный, хорошо поставленный голос, словно он зарабатывал на жизнь разговорами по телефону.

«Говорит Мартин Хилтон. Я хотел бы зайти завтра утром к мистеру Сэмюэлу Хофману поговорить о возможной работе. Я звоню по рекомендации знакомого его отца. Предлагаю назначить встречу на одиннадцать. Если это невозможно, мистер Хофман может найти меня по телефону 71-966-4037. Благодарю вас».

— Кто это? — с беспокойством спросила Лина.

Хофман пожал плечами. Он не знал никакого Мартина Хилтона.

— Он сказал что-то про вашего отца. Что делает ваш отец?

— Он на пенсии, — ответил Хофман. — Так о чем мы говорили?

— Я предложила вам помощь, а вы, кажется, в чем-то стали сомневаться.

Хофман еще раз посмотрел на нее, на ее короткую юбочку и красивые ноги, и отвел взгляд, снова почувствовав угрызения совести.

— Я не сомневаюсь, — сказал он, — просто хочу быть осторожным. Кроме того, у меня есть и другие клиенты, вот еще какой-то Хилтон, не знаю, кто он такой. У меня ведь не благотворительное общество.

— Тогда я найму вас. — Ее глаза заблестели. Она и представить себе не могла, что в ответ на предложение ее помощи Хофман может отказаться.

— Это дорого стоит.

Ее щеки вспыхнули, а черные брови сдвинулись и стали похожи на маленькие сабельки.

— Вам должно быть стыдно! Вы так добивались моего доверия, а теперь — в сторону. Откровенно говоря, я была о вас лучшего мнения.

Хофман многозначительно закатил глаза. Она была права и в то же время не права.

— Послушайте, — сказал он ей твердым голосом, каким разговаривал со своими клиентами. — Я хочу дать вам совет. Я хотел сказать, что обычно мои услуги стоят дорого, но вам я готов оказать их задаром.

— Вот и замечательно. — Ее взгляд просветлел.

— Совет же мой прост: утро вечера мудренее.

— Только и всего?

— Да. Люди часто совершают оплошности, когда они взволнованы. Подождите несколько дней и проверьте, все ли еще вы будете готовы воевать с Хаммудом.

— Никакого от вас толка, — проговорила она. — Вы что, тоже его боитесь?

— Да не боюсь я его, Господи! — Хофман упустил из виду особый дар арабских женщин — подначивать мужчин на то, чего им хотелось. Этот трюк обычно срабатывал, особенно когда мужчина хотел с этой женщиной переспать. — Простите, я выйду на минутку.

Он ушел в спальню, нашел новую пачку сигарет, достал одну, закурил, глубоко затянулся, медленно выпустил дым и притушил сигарету. Лина ждала его возвращения, примостившись на краешке дивана.

— Давайте пойдем в полицию, Сэм, — сказала она. — Сразу.

— Отлично. С чем?

— Можно показать им этот бланк «Оскар трейдинг». И можно рассказать о выплате двенадцати миллионов долларов.

— Но это ничего не доказывает. Нет ничего противозаконного в том, чтобы выплачивать деньги подставным компаниям. Это делают ежедневно. Что мы еще скажем полиции?

Она снова бросила на него взгляд, полный упрека. Бессмысленно объяснять какие-то детали женщине, ищущей защиты в тяжелую минуту.

— Вы мужчина, — лукаво проговорила она, — и должны знать, что делать.

Хофман улыбнулся и покачал головой. Она так и не поняла его.

— Лина, послушайте меня. Полиции нужны свидетельства того, что Хаммуд совершил преступление. Свидетельства того, что он прячет деньги, уклоняется от налогов или что-нибудь такое. Иначе они просто пошлют нас подальше. И вы — единственный человек, который может такие свидетельства достать. К сожалению, это правда.

Лина погрузилась в размышления. О том, как практически получить информацию, она не думала.

— Как же мне это сделать? Я имею в виду, где достать свидетельства?

— В компьютерной системе.

— Но у меня уже нет доступа к системе. Они изъяли мой регистрационный код менеджера системы, и мне уже в нее не войти. Вот если только я найду «запасной люк».

— Что это за «запасной люк»?

— В обход системы защиты. Обычно есть какой-то доступ ко всем файлам для специалистов на тот случай, если система откажет или кто-то забудет пароль. Но в «Койот» я боялась искать такой вход.

Объясняя про «запасной люк», она оживленно жестикулировала. Хофман смотрел на ее тонкие пальцы. Он понимал, что единственная возможность еще раз ее увидеть — это согласиться с ней работать.

— Ну и как? — спросил он. — Вы сможете пробраться в систему?

— Попробую, — ответила она, — если найду способ сделать это так, чтобы меня не поймали.

Хофман кивнул. Он встал и подошел к окну. По Норт-Одли-стрит медленно ползла вереница такси. Он следил за ней и думал, что бы еще сказать. Лина тоже встала и подошла к нему. Она взяла его за руку и немного подержала. Это был самый легкий и наименее сексуальный контакт двух тел, но и он слегка изменил тон их разговора.

— Если я сделаю это, Сэм, вы мне поможете?

Хофман кивнул. Он все равно не смог бы ей отказать, просто потому, что она была очень хороша.

— Конечно, — мягко сказал он, — я помогу вам.

С ее лица спала маска напряжения и горячности. Теперь оно выражало облегчение, словно с ее плеч свалился тяжелый груз. Она коснулась его щеки.

— Спасибо, — проговорила она.

Почувствовав ее руку на своем лице, Хофман хотел обнять ее; спальня была недалеко. Но теперь она стала чем-то вроде его клиента. Не зная, что еще сказать, он шепнул:

— Будьте осторожны.

Она улыбнулась. Да, сегодня она была неосторожной.

— Мне надо идти, — сказала она. Выходя, она поцеловала Хофмана, и он подумал, что знает, на что они идут и во имя чего.

На следующее утро Мартин Хилтон приехал на встречу в «Хофман ассошиейтс» точно в назначенный срок. Хофман успел об этом забыть. Когда прозвенел звонок, он, положив ноги на стол, смотрел по телевизору запись соревнований по дартсу. Эта передача его очень успокаивала. Двое толстых мужчин кидали маленькие стрелы через комнату на несколько футов. Самое большое оживление возникало тогда, когда судья громко выкрикивал счет. Хофман с сожалением выключил телевизор и пошел открывать дверь.

Хилтон пожал Хофману руку так, словно состязался с ним в силе. Распознать, кто он такой, было затруднительно. Смуглое лицо, волнистые, тщательно уложенные волосы и странная походка: он шел по комнате как-то крадучись, словно бодибилдер, на каждом шагу чувствующий сжатие и растяжение мышц. Если бы на нем не было дорогого костюма, его можно было принять за темнокожего. Произношение у него оказалось почти чисто американское, а речь такая размеренная, словно была записана раньше и теперь лишь воспроизводилась. Манера же поведения была скорее континентальная — более осторожная и собранная, чем обычно бывает у приехавших из Америки. Но еще прежде, чем он заговорил, Хофман почувствовал, что визит этого молодого человека как-то связан с Назиром Хаммудом. Впрочем, все, чем занимался Хофман в последние дни, казалось ему связанным с этим разбойником.