— И как понимать это жуткую последовательность?!
— Тут ведь нет служебных слов и прилагательных, так что ты не можешь знать, жуткая она или нет. Не стоит повышать голос на девушку из-за своих догадок, Арараги-кун. Запугивание — одна из форм насилия, не знал?
Как и оскорбления.
Хотя, с тобой говорить...
— Тогда добавь служебных и прилагательных.
— Горный велосипед «у» старшеклассника «более невозможен», «чем» задирание юбок «у» младшеклассника и нож-бабочка «у» среднеклассника.
— Как вывернула-то!
— Эх, ты, Арараги-кун. Ты ведь должен был заметить, что «более невозможен» это не прилагательное, а категория состояния.
— Да кто поймёт, после таких-то слов!
Впрочем, как и ожидалось от отличницы.
Ну, а может, только я не знаю такого...
С японским у меня не очень.
— Ну ладно обо мне. Не сказал бы, что так люблю горные велосипеды, да и сейчас я решил терпеливей относиться к твоим оскорблениям. Даже не терпеливей — снисходительней. Но по всему миру около пятидесяти тысяч старшеклассников с горными велосипедами, не думаешь? Ты и их всех хочешь против себя настроить?
— Горный велосипед это очень круто. Любой старшеклассник мечтает о таком, — тут же исправилась Сендзёгахара Хитаги.
Ловкая самозащита.
— Я говорила неискренне, ведь такая крутость нисколько не подходит тебе, Арараги-кун.
— Скинула ответственность...
— Ты слишком шумишь и жалуешься по пустякам. Если захочешь умереть, всегда готова довести тебя до полусмерти.
— Что за жестокость!
— Арараги-кун, ты часто сюда ходишь?
— Сменила тему и глазом не моргнула. Ну, вроде бы, я вообще здесь впервые. Просто катался на велике, а тут этот парк, и мне захотелось немного передохнуть.
Если честно, я собирался доехать куда-нибудь до Окинавы, если не дальше, но раз я так легко встретил тут Сендзёгахару, то это только подтверждает, что мне, похоже, даже на велосипеде не выехать из этого города. Прямо загон какой-то.
Иэх.
Наверное, стоит попробовать получить права.
Но всё равно это после выпуска.
— А ты? Ты говорила о привыкании, так это какие-то восстанавливающие прогулки?
— Я говорила о привыкании к одежде. Арараги-кун, парни ведь вроде не сталкиваются с таким? По крайней мере, ты точно разнашивал обувь. Ну если коротко, то это прогулки, да.
— Хм-м.
— Когда-то давно, это место было моим.
— …
Её...
— А, ты же во втором классе переехала. Так значит до этого ты жила где-то здесь?
— Ну, вроде того.
Вроде того, значит.
Ясно — значит, это не просто «прогулки» и «привыкание к одежде», теперь, когда её проблема, по сути, разрешилась, её охватила ностальгия по ушедшему. Выходит, и ей не чуждо всё человеческое.
— Довольно давно, но это место...
— Что с ним? Ничуть не изменилось?
— Нет, наоборот. Полностью переменилось, — тут же ответила она.
Похоже, она уже всё тут обошла.
— Не сказала бы, что меня так легко растрогать... Но, когда место, в котором когда-то давно жила, так изменяется, чувствуется какая-то грусть и пустота.
— С этим же ничего не поделать?
Я живу в месте, в котором родился и вырос, так что мне, если честно, не понять чувств Сендзёгахары. Да я и не назвал бы это место родным...
— Да. Ничего уже не сделать.
Сендзёгахара вдруг обошлась без колкости в мой адрес. Большая редкость, что эта девушка не выказала возражений моим словам, выставив своё мнение наперёд. Наверное, подумала, что тема уже исчерпала себя.
— Эй, Арараги-кун. Ничего, если я побуду рядом?
— Рядом?
— Я хочу поговорить с тобой.
— …
Жуть как прямолинейно.
Всё просто и понятно: что хочет сказать, что хочет сделать.
Бьёт прямо в лоб.
— Всё нормально. Я и так в одного занял скамейку на четверых, мне уже как-то не по себе.
— Хорошо. Раз тут не занято, — сказала Сендзёгазара и села рядом.
Настолько рядом, что мы коснулись плечами.
— …
Э-э... Почему она села, будто эта скамейка на двоих?.. Близковато, Сендзёгахара-сан. Так наши тела не соприкасаются лишь едва, любое малейшее движение и всё, приходится соблюдать просто жутко идеальный баланс, но похоже, одноклассники, и тем более, друзья, не замечают подобных «едва». А если я сейчас попробую отодвинуться, это может выглядеть, будто я чураюсь Сендзёгахары. Конечно, у меня и в мыслях этого нет, но выглядеть может так, и боюсь, Сендзёгахара тут же обрушит на меня шквал издёвок, так что проще вообще не двигаться. Вот я и застыл как истукан.
— То, что произошло тогда.
В такой ситуации и в таком месте.
Сендзёгахара говорила со спокойным видом.
— Думаю, мне стоит ещё раз поблагодарить тебя.
— А-а... Да я обойдусь без благодарностей. Всё равно я никакой роли не сыграл.
— И правда. Даже на роль мусора не сгодился.
— …
Смысл один, а какой жестокий окрас...
Хотя скорее, это она жестокая.
— Выскажи свою благодарность Ошино. Думаю, этого хватит.
— С Ошино-саном отдельная история. К тому же мы ведь обусловились о плате. Сто тысяч йен.
— А, на подработку пойдёшь?
— Угу. Но мой характер не особо подходит работе, так что я ещё на стадии решения этой проблемы.
— Всегда лучше трезво оценивать себя.
— Не так-то просто переступить через себя...
— Значит, ты на решении этой проблемы?
— Шутка. Но насчёт денег серьёзно. В общем, Ошино-сан это другое. Я хочу высказать тебе, Арараги-кун, не такую благодарность, как ему.
— Тогда я уже услышал и хватит. Слова теряют ценность, если их бесконечно повторять, даже если это благодарность.
— Да я и не подразумевала ничего такого.
— Нет?!
— Да шучу. Именно это и подразумевала.
— Тебе лишь бы пошутить.
А мне лишь бы попасться.
Сендзёгахара кашлянула.
— Прости. Просто мне почему-то хочется на все твои слова отвечать наоборот или опровергать их.
— …
Извинилась и сразу же говорит такое...
Такое чувство, будто сказала «нам никогда не поладить».
— Уверена, так и есть. Думаю, это как когда мучаешь того, кого любишь, лёгкая детскость.
— Нет, это больше желание помучить слабого, и думается мне, это вполне себе взрослость...
Хм?
Сендзёгахара только что сказала «того, кого любишь»?
А, ну, наверное, для красного словца.
Считать, что любая улыбнувшаяся тебе девушка влюблена в тебя, больше подходит какому-нибудь среднекласснику — это же не несёт в себе какого-то большого значения (улыбка денег не стоит), в общем, я вернулся к прежней теме:
— Ну, на самом деле вообще не думаю, что кто-то сделал что-то такое, за что ты должна чувствовать благодарность. Ошино же сказал, что только ты сама можешь спасти себя, так что не стоит благодарить меня. Это лишь попортит наши хорошие отношения.
— Хорошие отношения, значит. — Тон её голоса нисколько не изменился. — Я и Арараги-кун. Хочешь сказать, мы близки?
— Да чего нет-то.
Встретились и раскрыли свои проблемы друг другу. Думаю, мы не чужие люди и даже уже не просто одноклассники.
— Да... Вот как, мы ведь знаем все слабости друг друга.
— Э-э?.. У нас такие напряжённые отношения?
Да уж, натянутые...
— Дело не в слабостях, всё-таки мы действительно стали ближе... Не думаешь? Я, вот, буду считать так.
— Но знаешь, Арараги-кун, ты не похож на тех, кто заводит друзей.
— До прошлого года так и было. Скорее, даже было моей истиной. Но на весенних каникулах моё мировоззрение полностью перевернулось... А ты, Сендзёгахара?
— Я до того понедельника, — сказала она. — Если точнее, даже до встречи с тобой, Арараги-кун.
— …
Чего это она...
В смысле, ситуация...
Такая ситуация, словно сейчас Сендзёгахара признается мне... тяжёлое дыхание, граничащее с удушьем... я совсем не готов. Знал бы, поприоделся бы да попричесался...