Посвящается Квинну Мэллою

Подвернувшуюся работенку Дортмундер назвал бы мошенничеством с пропавшим наследником. Все началось неделю назад, когда ему позвонил шапочный знакомый, парень по кличке Псевдоним (его называли так, поскольку он работал под таким количеством имен, что все уже давно запутались) и сказал:

– Эй, Джон, Псевдоним на проводе. Мне вот интересно: ты что, заразился гриппом? Давненько не заглядывал.

– Куда это?

– В «Армвири».

– А-а, да. Припоминаю, я тебя там как-то видел.

Дортмундер уточнил в телефонной книге адрес «Армвири» и отправился туда. Псевдоним сидел в кабинке в задней части заведения под плакатом времен Второй мировой войны, где кто-то замазал черным почти все зубы у японцев.

– Все, что потребуется,– сказал он из-под своих новых усов (в данный момент они были рыжими, как и волосы),– дать показания. В следующий четверг, в десять утра, в адвокатской конторе в здании «Грейбар»[3]. Все займет около часа. Приходишь, тебя приводят к присяге и задают несколько вопросов. Собственно, и все.

– А ответы?

– Узнаешь.

– Моя доля?

– Полштуки.

Пятьсот баксов за часовую работу. Неплохо. Хотя... смотря за какую.

– Могут возникнуть непредвиденные осложнения? – поинтересовался Дортмундер.

Псевдоним пожал плечами.

– Им нужен Фред Маллинз с Лонг-Айленда.

– Кто он?

– Ты.

– Понятно.

– На нашей стороне также будет адвокат. Он не в курсе всех деталей, для него ты – Фред Маллинз из Каррпорта на Лонг-Айленде. Он должен просто проконтролировать, что все пройдет гладко. А потом в лифте он передаст тебе конверт.

– Звучит неплохо.

– Да, это дело не стоит и выеденного яйца.– С этими словами Псевдоним вручил конверт, открыв который дома, Дортмундер обнаружил биографию некоего Фредерика Альберта Маллинза и его соседей – семьи по фамилии Анадарко, проживавших на Ред-Тайд-стрит в Каррпорте между 1972 и 1985 годами. Он старательно вызубрил всю информацию, и каждый вечер его экзаменовала верная подруга Мэй, возвращаясь из супермаркета «Сэй-фуэй», где работала кассиром. Но в следующую среду, за день до спектакля, Дортмундеру позвонил Псевдоним и спросил:

– Ты помнишь про тачку, которую я собирался покупать?

Ого! Вот, значит, как.

– Да, конечно,– подтвердил Дортмундер.– Ты, кажется, собирался заплатить за нее пятьсот.

– Так вот, в последнюю минуту выяснилось, что возникли непредвиденные осложнения. Тачка не на ходу.

– А как насчет пяти сотен?

– Видишь ли, Джон, покупка отменяется.

Вот почему в десять утра в четверг Дортмундер вместо того, чтобы находиться в адвокатской конторе и обсуждать семейство Анадарко из Каррпорта, сидел дома и изо всех сил пытался изгнать из памяти любые воспоминания о Фреде Маллинзе и всех его соседях до единого. Вот почему в 10:22 он отреагировал на звонок в дверь, за которой обнаружился курьер из «ФедЭкса»[4].

Дортмундер никогда прежде не общался с «ФедЭксом» и поэтому не знал, как заполнять квитанцию, но, следуя инструкциям курьера, все-таки справился с этой задачей.

Доставленной корреспонденцией был яркий красно-белосиний картонный пакет, в котором что-то лежало. Адресованный Мэй Беллами, он был отправлен из юридической фирмы где-то в Огайо. Дортмундер знал, что у Мэй в Огайо жила семья (именно поэтому она никогда не собиралась туда переезжать), и поэтому согласился взять пакет, расписался в квитанции «Ральф Беллами» и остаток дня развлекался тем, что гадал, что бы там могло находиться.

В итоге, когда Мэй в 17:40 вернулась домой, Дортмундер не стал заводить разговор о том, кто из семейки Анадарко учился в Аннаполисе[5], а сразу сообщил:

– Тебе тут кое-что принесли.

– Джон, я сама принесла две полных сумки. Вот, забери одну.

– Я не это имел в виду.– Дортмундер взял одну из сумок, набитых продуктами, которые Мэй каждый день приносила с работы в качестве неофициальной прибавки к зарплате. Он оттащил трофеи на кухню, где указал на лежавший на столе пакет.– Вот, доставлен «ФедЭксом» из Огайо.

– Что в нем?

– Понятия не имею.

Мэй подошла к столу и принялась рассматривать пакет, впрочем, не дотрагиваясь до него.

– Из Цинциннати,– констатировала она.

– Я заметил.

– От каких-то тамошних адвокатов.

– И это я заметил. Его принесли сегодня утром, в районе пол-одиннадцатого.

– Они всегда доставляют корреспонденцию по утрам. Интересно, чем они занимаются остаток дня?

– Мэй, ты будешь вскрывать эту штуку?

– Не уверена. Как считаешь, если я его вскрою, это не вызовет непредвиденных осложнений?

– Например?

– Ну, не знаю. Все-таки адвокаты.

– Распечатывай,– решился Дортмундер. Если там внутри какие-то проблемы, мы всегда сможем соврать, что в жизни его не видели.

– Но ты же за него расписался?

– Еще бы.

Мэй взглянула на Дортмундера и, в конце концов, до нее дошло.

– О’кей.– Она взяла конверт, надорвала его, запустила пальцы внутрь и достала фирменный бланк с машинописным текстом и небольшую коробочку, в которой могли храниться сережки или отрубленный палец жертвы похищения.

Отложив конверт и коробочку, Мэй развернула письмо, прочла его и молча передала Дортмундеру. Тот увидел пять фамилий и длинный адрес, напечатанные жирной черной краской на плотном листе дорогой бумаги. Они располагались слева, а справа было вписано: «Мисс Мэй Беллами» и адрес: их квартира и дом на Восточной 19-й улице в Нью-Йорке. Далее шел текст:

«Уважаемая мисс Беллами!

Мы представляем интересы покойного Гидеона Гилберта Гудвина, связанного с Вами родственными узами. Он скончался 1 апреля сего года, не оставив завещания, за исключением собственноручно написанного им 28 февраля сего года письма к племяннице Джун Хэвершоу, в котором просит, чтобы она после его кончины распределила принадлежащие ему вещи между родственниками так, как сочтет целесообразным. Мисс Хэвершоу пришла к выводу, что Вы, являясь ее сестрой, и, соответственно, также племянницей покойного, должны получить часть наследства Г.Г. Гудвина. Исходя из этого, мы рады отправить Вам «кольцо удачи», которое мистер Гудвин считал одним из самых ценных своих предметов. Мисс Хэвершоу считает, что для Вас оно имеет прежде всего мемориальную ценность.

В случае возникновения дальнейших вопросов Вам следует обратиться непосредственно к мисс Хэвершоу, душеприказчице Г.Г. Гудви С наилучшими пожеланиями Джетро Талли».

– Г.Г. Гудвин.– произнес Дортмундер.

– Я помню его,– сообщила Мэй.– По крайней мере, мне так кажется. От него все время пахло конским навозом. Он постоянно пропадал на скачках.

– Кажется, вы были не особо близки.

– Насколько я помню, меня к нему не тянуло.

– Но твоя сестра с ним общалась.

– Джун в детстве всегда была прилипалой. Ее никогда не заботило, как пахнут взрослые.

– Значит, говоришь, скачки?

– Да, он был завсегдатаем ипподрома.

– Тем не менее, он не разорился. Вижу, сестра даже прислала тебе подарок от него с мемориальной ценностью.

– После дяди Гида вряд ли осталось много. К тому же он кучу раз был женат. В основном, на женщинах, которых встретил на скачках.

– Тогда удивительно, что у него вообще что-то сохранилось. Что это за кольцо?

– Откуда я знаю? – Мэй пожала плечами.– Оно до сих пор в коробке.