Недоступен? Макс Фербенкс недоступен? Он никогда прежде не был недоступен для своего персонала. Что же случилось?

И где находится Макс Фербенкс?

– Я совсем не предполагал быть сейчас здесь,– пожаловался Макс детективу и растерянно пригладил пальцами растрепанные волосы.– Я собирался готовиться к даче свидетельских показаний перед Конгрессом. Я должен выступать в понедельник в Конгрессе, знаете ли. Я вообще не понимаю, зачем здесь нахожусь. Вообще! Мне здесь абсолютно нечего делать, я вообще не должен быть здесь!

Детектив спокойно и равнодушно ждал, пока Макс выговорится. Он был невысоким, лет тридцати с небольшим, с густыми темными волосами и длинным мясистым носом, и представился как детектив второго класса Бернард Клемацки. Хотя в своем мятом сером костюме и криво завязанном синем галстуке он больше походил вовсе не на детектива, а на учителя математики в средней школе. Но все же он был детективом, расследующим квартирную кражу в отеле «Н-Джой Бродвей», немногословным и имеющим в запасе несколько вопросов.

Вопросы были и у Макса. Например: что, черт возьми, здесь произошло? Как будто по квартире пронесся торнадо и аккуратно ее почистил. Все громоздкие вещи остались на своих местах: и рояль, и антикварный комод в хозяйской спальне, и длинный средневековый обеденный стол в гостиной, и прочая мебель. Зато все, абсолютно все, что можно было засунуть в пакет или под пассажирское сиденье, отсутствовало в принципе. Было вынесено подчистую в ту единственную ночь, когда Лютеции не было дома.

«Слава Богу, что она не ночевала здесь,– подумал Макс.– Страшно представить, что могло бы случиться, будь она дома, когда влезли грабители». Как бы то ни было, Лютеция, которую доктор накачал успокаивающим, уже несколько часов спала (точнее, пребывала в прострации) в своей спальне, оставив Макса в разоренной гостиной один на один с этим тупым детективом, который, похоже, так до сих пор и не понял, куда он попал.

Макс никак не мог взять себя в руки, чтобы поинтересоваться: «Вам, вообще-то, известно, кто я?!», но он был уже довольно близок к этому. Главным, что не давало ему этого сделать, было подозрение, что этот медлительный, сонный, недалекий детектив давно ожидал этого вопроса и наверняка заготовил на него какой-нибудь хамский ответ.

Это было нелепо, просто смехотворно, торчать здесь час за часом по прихоти какого-то жалкого копа. Конечно, когда вчера вечером он услышал в трубке вопли Лютеции, из которых с большим трудом разобрал, что произошло нечто чудовищное, то при первой же возможности изменил свой маршрут: утром машиной до Саванны, затем частным самолетом до аэропорта Кеннеди и, наконец, лимузином до «Н-Джой» – чтобы поддержать супругу в этой непростой ситуации. И, конечно, сначала он был рад видеть здесь этого детектива, Бернарда Клемацки, ответить на его вопросы, помочь, чем только может. Было приятно видеть человека, настолько ответственно подходящего к своей работе. Но всему есть предел!

Должен же наступить момент, когда Макс сможет пожать руку детектива, пожелать ему успехов, дать номер телефона, по которому тот сможет связаться с ним в случае необходимости, и отвалить. Назад, на Хилтон-Хэд, к чрезвычайно смазливой секретарше, которая ждет его, чтобы помочь подготовиться к даче свидетельских показаний в Конгрессе; назад к нормальной жизни.

Вместо этого чертов Клемацки, этот недоделанный Коломбо, продолжал держать его здесь. Вежливо, но непреклонно.

– Надеюсь, вы уделите мне немного своего времени, мистер Фербенкс. Я жду несколько телефонных звонков, после которых вы сможете помочь мне разобраться с парой незначительных деталей.

– Почему бы мне не помочь разобраться с вашими деталями прямо сейчас, после чего благополучно уехать?

– Весьма сожалею, мистер Фербенкс,– заявил Клемацки, даже не пытаясь изобразить сочувствие,– но мне необходимо дождаться этих звонков, чтобы точно сформулировать вопросы к вам.

И так, час за часом, он торчал здесь всю субботу, которая уже близилась к вечеру. Лютеция в отключке лежала у себя в комнате, а детектив Клемацки был столь же мягок, как диета при язве желудка, которая точно понадобится Максу, если все будет продолжаться по-прежнему.

Но что он мог поделать? Он позвонил в нью-йоркский офис, приказал не соединять его ни с кем (вряд ли что-то еще могло произойти вплоть до понедельника) и остался сидеть в ожидании. Всякий раз, когда звонил телефон, к трубке просили Клемацки. Да кто здесь, в конце концов, проживает?

Наконец, Клемацки, вернувшись после очередного телефонного разговора, оказался готов побеседовать и с ним. Детектив принимал все звонки в соседней комнате, и поэтому Макс, слышавший только невнятное бормотание, понятия не имел, ради чего устроен весь этот цирк, но был рад, что скоро все закончится. Валяй, задай свои чертовы вопросы и покончим с этим. Меня ждет личный самолет с личным пилотом, так что дай мне возможность улететь туда, куда я хочу И вот пришел черед первого вопроса.

В этой квартире проживает ваша жена Лютеция?

– Мы оба проживаем. Просто она гораздо больше, поскольку интересы бизнеса вынуждают меня много путешествовать по миру.

– Значит, она больше, чем вы?

– Да.

– Она проживает здесь практически постоянно, не так ли, мистер Фербенкс? – Клемацки извлек записную книжку и листал ее, периодически сверяясь с какими-то рукописными пометками.– Она ведет в Нью-Йорке образ жизни домохозяйки, верно?

– Моя жена любит развлекаться,– сообщил Макс, недоумевая, какой смысл во всем этом.

– Но прошлой ночью ее здесь не было?

– Нет, слава Богу.

– Вы куда-то уезжали вместе?

– Да.

– Всего на одну ночь?

– Я уже говорил, что у меня очень мало времени, я собираюсь выступать в Вашингтоне...

– И куда же вы ездили?

– Моей корпорации принадлежит... точнее, принадлежал – сейчас он выставлен на продажу – дом на Лонг-Айленде, который использовался для совещаний с персоналом. Мы ездили попрощаться с ним. Грустно, знаете ли.

– Вам грустно продавать дом на Лонг-Айленде?

– Он принадлежал нам много лет.

– И ваша жена тоже грустит по этому поводу?

– Полагаю, что да.– Макс изо всех сил старался ответить на эти опасные вопросы, не скомпрометировав при этом себя откровенной ложью.– Мне кажется, она испытывает примерно те же чувства, что и я.

– То есть вы ездили попрощаться с домом?

– Да.

– А ваша жена – заодно и познакомиться, не так ли?

– Что? – разинул рот Макс.

– Разве ваша жена приехала в этот дом, да и просто увидела его, не впервые в жизни?

Как, ради всего святого, он узнал об этом и как, черт побери, это может быть связано с ограблением?

– На самом деле она давно хотела побывать там, но ей не позволял собственный график, так что это была последняя возможность.

– Перед тем, как вы продадите дом.

– Точно.

– А почему вы продаете его, мистер Фербенкс?

«Будь осторожен,– напомнил себе Макс.– Этот парень откуда-то знает самые неожиданные вещи. Но почему он к ним так прицепился?».

– Это часть судебного урегулирования,– пояснил он.– Юридическая процедура.

– Банкротство,– уточнил Клемацки.

Ха! Ему и это известно.

– Дело в том,– пустился в объяснения Макс,– что часть моих компаний подпадает под действие Главы 11...

– О банкротстве.

– Ну да, это чисто техническая процедура, и...

– Банкротство есть банкротство. Не так ли, мистер Фербенкс?

– В общем, да.

– Вы – банкрот.

– Ну, технически, это...

– Банкрот.

– Если хотите, можно назвать это и так,– вздохнув, согласился Макс.

Клемацки перелистнул страницу.

– Когда вы с женой решили совершить эту прощальную поездку в Каррпорт, мистер Фербенкс?

– Ну, точно не скажу,– замялся Макс. Он начал подумывать, не вызвать ли адвоката, а лучше нескольких. С другой стороны, что ему скрывать от этого парня? Абсолютно нечего. Он просто расследует кражу. Одному Богу известно, к чему он задает все эти вопросы, но это ровным счетом ничего не значит.– Решение о продаже дома было принято... недавно. Поэтому поехать туда мы тоже решили недавно.