Она окрепла совершенно, а голоса колеблющихся смолкли, когда незнакомец поставил лиселя и приступил к повороту, забирая на норд-вест на правом галсе, явно имея намерение пересечь курс «Явы». Точность выполнения маневра была впечатляющей, равно как и открывшийся длинный ряд пушечных портов — без всякого сомнения перед ними находился сорокачетырехпушечный фрегат, мощный и готовый к бою.

Капитан Ламберт приказал переложить руль, стараясь сохранить наветренную позицию, и пошел параллельным с «американцем» курсом. Корабли настолько уже сблизились, что Ламберт мог рассчитывать к вечеру начать бой, даже если большой фрегат попытается уклониться; но до поры англичанин не спешил, и оба судна скользили по морю друг напротив друга, разделенные широкой полосой воды.

Джек скликал своих «леопардовцев». Они проверили порученные орудия: номер шесть на правом борте и номер семь на левом, находившиеся сразу после выступа форкастля. Каждый расчет на флоте обслуживал обычно пару орудий, за исключением немногих кораблей со сверхкомплектным экипажем и нечастых случаев, когда драться приходилось на оба борта. Тогда расчет перебегал от одного орудия к другому, стреляя поочередно. «Леопардовцы» быстро определились с первым и вторым командирами — ими стали Бонден и Баббингтон, и решили, кто будет банить, накатывать и поджигать запал. Потом проверили крепления, извлекли заряды — поскольку не доверяли никому, кроме себя — забили их снова, с полдюжины раз накатили и откатили пушки, после чего перевели дух. Перед ними были знакомые восемнадцатифунтовки, весом в пять сотен каждая, и парни не испытывали беспокойства, хотя им не пришлось по вкусу как здешние «джолли»[25] банили и заряжали орудия, к тому же не вернувшим пока прежние силы «леопардовцам» тяжеловато было откатывать пушку правого, подветренного борта вверх по наклонной палубе. Но как заметил Бонден, едва запахнет порохом, отдача сама позаботиться об этом.

Форшоу скатился с мачты с вестью, что незнакомец изменил курс и показал вымпел, но это, видимо, частный сигнал, а «Ява» готовится к аналогичному маневру. Мичман пребывал в состоянии дикого оживления, голос у него сделался столь тонким, что по временам пропадал совсем. Выглядел он таким хрупким, таким юным в великоватых, с чужого плеча вещах, что человек в возрасте взирал на него почти с жалостью. «Как надеюсь я, что мальчонка не словит ядро», — подумал Джек.

— Крепить орудия! — скомандовал он, поглядев на часы, показывавшие без одной минуты полдень.

Тут же дудки позвали матросов на обед, а барабан пригласил офицеров. Это порадовало Обри — Ламберт пользуется возможностью накормить людей горячей пищей, прежде чем в ходе подготовки к бою огни на камбузе будут потушены. У них с Джеком могли быть различные представления о маневрах, но оба сходились в части того, что в бой лучше идти с полным желудком.

Расчистка «Явы» почти уже закочилась, и хотя убрано было не все — кое-что из обширного багажа губернатора и его свиты еще предстояло спустить в трюм — переборки между каютами разобрали, и в ходе обеда капитан, генерал Хислоп, Джек и командир морских пехотинцев, примостившись на решетке между двумя орудиями, могли наблюдать за вероятным, а, скорее всего, действительным противником. Всем им было далеко не впервой идти в огонь, и ели они с аппетитом, но почти не отрывали глаз от «американца».

— Как я уже сообщил Чедзу, — обратился Ламберт к Джеку, — мое намерение в том, чтобы покончить с ним решительно и быстро: спускаемся под ветер, встаем борт к борту, врезаем как следует, а потом на абордаж в дыму.

— Отлично, сэр, — сказал Джек.

— У нас достаточно парней, горящих желанием сделать это, прибавьте еще всех наших сверхкомплектных. Уверен, они предпочтут сойтись с янки на кортиках, чем играть в долгие игры с пушками. Чедз передал, что вы любезно предложили взять под команду пару орудий и присмотреть за остальными на баковой батарее. Очень признателен вам, Обри — у меня не хватает одного лейтенанта, а большинство мичманов совершают первое плавание. К тому же шестое и седьмое поручены морским пехотинцам. Не то, чтобы они плохо справлялись, но капитан Рэнкин счастлив будет заполучить назад своих солдат.

Рэнкин согласился, выразив мнение, что марсы далеко не в должной степени обеспечены стрелками, особенно если дойдет до ближнего боя.

Пробили одну склянку, и Ламберт опять взял слово.

— Полагаю, самое подходящее время. Джентльмены, за короля и посрамление врагов!

Офицеры поднялись на квартердек. Неприятель находился примерно в двух милях впереди, с подветра. Оба фрегата делали по добрых десять узлов, но теперь «Ява» совсем зарывалась под бом-брамселями, и капитан Ламберт распорядился убрать их. Но даже с ними она явно нагоняла противника. Суда продолжали мчаться на ост, каждый оставлял за собой длинную белую полосу, рябью расходившуюся по сверкающему морю. Пустынному морю: никого ни с наветра, ни с подветра; «Уильям» давно исчез за кормой, а Бразилия превратилась не более чем в бледную облачную полоску, видимую с грот-мачты.

И тут незнакомец — впрочем, не незнакомец более, как и не добыча — поднял на грот-мачте широкий коммодорский вымпел вкупе со звездно-полосатым флагом. Бонден оказался прав — это действительно был «Конститьюшн».

Через пару минут бом-брамсели «американца» поползли к реям, потом за ними последовали фок и грот. Корабль привелся к ветру, резко теряя скорость. Это означало, что «Конститьюшн» принимает бой и собирался сделать это с самого начала, но в условиях, удобных для него — он увел «Яву» от берега и от «Уильяма», и теперь был доволен. Умный противник, отметил Джек: хладнокровный и расчетливый.

«Ява» ответила «американцу», показав своих цвета, и «Юнион Джек» затрепетал по ветру, не оставляя сомнений в принадлежности судна; и тоже убавила паруса до боевых. На борту не слышалось никаких разговоров, только лай команд, свист боцманских дудок, топот матросских ног, поскрипывание блоков да пение ветра в снастях.

При взятых на гитовы гроте и фоке всем на палубе открылся прекрасный вид на вражеский фрегат. Тот шел в бейдевинд при ветре с норд-норд-оста. В полной тишине капитан Ламберт, как и обещал, повел «Яву» прямо на врага, нацеливаясь на его левую кормовую раковину. До боя оставалось не более получаса.

Для тех, у кого не имелось срочных дел, десять из этих тридцати минут текли мучительно долго. Штурвал поворачивался не более чем на спицу, ни слова не слышалось на переполненной, застывшей в напряженном ожидании палубе. Потом Ламберт кивнул Чедзу и барабанная дробь огласила фрегат от носа до кормы. Большинство офицеров и мичманов кинулось к постам у своих орудий; штурман расположился у руля, ведя корабль; три группы морских пехотинцев полезли на марсы, волоча за собой ружья; хирурги поспешили вниз, глубоко-глубоко за ватерлинию. И снова воцарилась тишина. Все было готово на выскобленной, залитой солнцем палубе. «Пороховые мартышки» с картузами стояли за пушками; ячеи для ядер заполнены; фитили курились дымком; боцман проследил, чтобы реи были закреплены кранцами и цепями; далеко в крюйт-камере ждал среди откупоренных бочек канонир; люки накрыли касторовым сукном.

Джек нырнул в относительный мрак форкастля. Расчет ждал его — моряки разделись до пояса, обнажив следы страшных солнечных ожогов, лбы у большинства были повязаны платками, чтобы пот не заливал глаза. «Леопардовцы» взирали на капитана серьезно, но с уверенностью, соседние расчеты — с любопытством и чем-то вроде обнадеженного почтения. Лишь немногим из «яванцев», исключая унтер-офицеров, довелось управляться с большими пушками в бою, а капитана Обри все знали как мастера своего дела.

Через порт виднелось ослепительное солнце, а также точно вписывающийся в проем силуэт «Конститьюшн». И впрямь тяжелый фрегат: на таком расстоянии вполне можно было рассмотреть истинные пропорции стройного, мощного рангоута и высокую линию портов, до которых не достигали белопенные волны, разбивающиеся о борт. Крепкий будет орешек, если американцы способны так же хорошо управляться с орудиями, как с самим кораблем. Про мореходное искусство янки Джек был наслышан, но возможно вот так вдруг создать военный корабль? Способны четыре сотни офицеров и матросов за считанные месяцы превратиться в боевой экипаж? Чего стоят несколько месяцев против практики и традиций, выработанных за двадцать лет беспрерывной войны? Маловероятно, но допустимо: надо сказать, немало американцев прошло школу артиллерийской подготовки — зачастую против воли — на английском флоте. На каждом его корабле насчитывалось несколько десятков янки. Обри надеялся, что Ламберт как можно скорее пойдет на абордаж — есть нечто парализующее в могучем напоре сотен парней, с кортиками и томагавками лезущих через борт. Немногие экипажи способны противостоять такому натиску.