Жизнь в Вест-Индии семнадцатого столетия, когда происходили описываемые нами события, была трудной и жестокой. Алчность и коварство определяли поступки и действия авантюристов, пиратов, политиков и честолюбивых колонистов, которые стремились во что бы то ни стало разбогатеть, часто используя для этого самые бесчеловечные способы и приемы. Не менее бесцеремонно вели себя Англия, Испания и Франция, сражаясь между собой за обладание заморскими территориями. В этой книге речь пойдет о борьбе между эгоистичными, вероломными интриганами и патриотически настроенными гражданами, заинтересованными в процветании колоний.

Порой, однако, коррумпированные политики вынуждали честных людей бунтом выражать свой протест против несправедливых решений собственных правителей. Такая судьба постигла монсеньора де Пуанси, французского генерал-губернатора Наветренных островов, чья резиденция находилась на острове Сент-Китс. Его отстранили от должности, чтобы освободить место придворному фавориту монсеньору де Туаси. Но де Пуанси отказался безропотно подчиниться, зная, что новый генерал-губернатор не способен как следует выполнять свои обязанности. Решение де Пуанси взбунтовать круто изменило судьбы многих его соотечественников на островах. Особенно оно повлияло на жизнь Жака дю Парке, молодого аристократа, недавно назначенного губернатором Мартиники, и Марии де Сент-Андре, его возлюбленной, для которой дю Парке построил на острове великолепный дом, известный под названием «Шато Деламонтань».

Трое французов на лошадях прибыли к ущелью Буйен, одному из пунктов на границе между французским и английским секторами острова Сент-Китс. Эта разграничительная линия была согласована несколько лет назад между капитаном Томасом Уорнером и Беленом д'Эснамбиком.

Монсеньор Лонгвиль де Пуанси, генерал-губернатор Наветренных островов и рыцарь Мальтийского ордена, натянув поводья, остановил коня и, повернувшись к своим племянникам, сказал:

— Команда, с которой предстоит встретиться, несомненно, скрыта от наших взоров выступом вон той скалы. Но, как мне показалось, я уже заметил внизу какое-то движение.

И действительно через несколько минут французы увидели группу из четырех всадников, медленно поднимавшуюся вверх по склону ущелья. Когда они оказались достаточно близко, один из них назвался приором Коксоном. Де Пуанси знал, что это был советник капитана Уорнера.

После взаимных приветствий приор Коксон повел французов к заливу, на берегу которого сэр Томас Уорнер устроил свою штаб-квартиру.

При виде крепости, обширного военного лагеря и оживленной гавани де Пуанси не мог не позавидовать богатым ресурсам и деловой активности в этой части острова. Несколько судов находились на стапелях в процессе строительства, у других очищали корпуса от морских ракушек и водорослей, налипших за многие месяцы плаванья. Между тем даже самый маленький из стоявших на якоре кораблей имел на вооружении не менее тридцати пушек. И тут де Пуанси ясно понял, что если бы Уорнер не испытывал уважения к соглашению с Беленом д'Эснамбиком, то при желании мог бы без труда стать хозяином всего острова.

Сэр Томас Уорнер был, пожалуй, немного моложе де Пуанси и сложен, как Геркулес. В этот день он облачился в камзол, богато расшитый испанскими кружевами и увешанный медалями и женскими ювелирными украшениями; по бокам свисали ленты, трепетавшие на ветру, подобно вымпелам.

Он был без шляпы, но в парике, который, казалось, чудом держался на голове. На круглом лице выделялись прыщеватый нос и багровые щеки. Но самым замечательным в его внешности были ботфорты безупречной белизны, почти достигавшие бедер. Их безукоризненная чистота свидетельствовала о том, что капитан никогда не надевал их в обычные дни; никогда в них не ходил пешком по полям, не ездил на лошади и не бродил по палубе корабля.

Пригласив генерал-губернатора и его двух племянников в свою палатку, он затем, повернувшись к приору, прохрипел:

— Коксон, будьте добры, пошлите кого-нибудь за ромом и малагой.

Не обращая внимания на грубоватый тон капитана, приор ответил:

— Эти джентльмены приехали обсудить с вами, капитан, чрезвычайно важный вопрос. Давайте сперва покончим с ним. У нас будет достаточно времени для выпивки.

Между тем Уорнер внимательно разглядывал племянников монсеньора де Пуанси. Оба — и пятнадцатилетний Шарль, и семнадцатилетний Гольбер — были довольно крепкими юношами, но рядом с внушительной фигурой англичанина казались почти хилыми. Генерал-губернатор не дал сэру Томасу времени высказать свое мнение о племянниках, а приступил сразу к делу.

— Вы, капитан, уже, конечно, слышали о том, что меня сняли с должности и приказали вернуться во Францию.

— Вы говорили об этом Коксону, который передал эту новость мне, — ответил Уорнер. — Поскольку же вы сейчас находитесь здесь передо мной, то можно предположить, что вы отказались вернуться на континент.

— Совершенно верно! — сказал де Пуанси. — На мой взгляд, меня скверно отблагодарили за верную службу королю. На мое место назначили некоего Ноэля де Патрокла, шевалье и сеньора де Туаси, которому покровительствует кардинал Мазарини. Такое было бы невозможно во времена Ришелье!

— Ну и что же вы собираетесь предпринять? — поинтересовался Уорнер.

— Я, капитан, написал вдовствующей королеве-регентше, что не подчинюсь ее решению. Как мне стало известно сегодня, монсеньору де Туаси поручено первым делом заключить меня в тюрьму. Он давно отплыл из Франции и скоро будет здесь. Через несколько дней он уже попытается напасть на мою резиденцию.

Трубка у англичанина потухла. Он постучал головкой трубки по ногтю большого пальца и сдул пепел, выпавший на стол.

— Коксон, рома и малаги! — распорядился вновь Уорнер.

— Капитан, — произнес спокойно приор, — если я не ошибаюсь, генерал-губернатор хотел бы сказать нам что-то еще, и его предложение может оказаться интересным.

Уорнер раздраженно пожал плечами и, повернувшись к де Пуанси, сказал:

— Ну что ж, давайте выкладывайте.

— У меня есть все основания полагать, что монсеньор де Туаси не станет так тщательно, как я, блюсти соглашение относительно раздела Сент-Китс. Рано или поздно он соберет вместе все корабли с Гваделупы, Сан-Доминго и Мартиники, чтобы внезапно напасть на вас и изгнать с Наветренных островов.

— Эй, Коксон! Вы слышали? — воскликнул Уорнер. — Подобные разговоры мне по душе! Если господин де Туаси захочет повеселиться, у нас достаточно пушек, чтобы заставить его плясать!

— А не лучше ли, капитан, опередить де Туаси и взять инициативу в свои руки? — заметил де Пуанси. — Как я уже говорил, он намеревается напасть на меня, а потому я предлагаю объединить наши силы, устроить засаду и вместе рассчитаться с ним раз и навсегда. В награду за помощь вы возьмете себе всю военную добычу, сэр Томас, и, кроме того, я предоставлю зам различные льготы во французской части острова Сент-Китс.

Уорнер вопросительно взглянул на приора, который одобрительно кивнул головой.

— Сколько в вашем распоряжении вооруженных людей, — спросил Уорнер.

— Две сотни стрелков и столько же матросов на двух фрегатах, каждый из которых вооружен тридцатью пушками.

— Я могу направить вам фрегат «Кроун» с шестьюдесятью пушками и двумястами солдат.

— Этого вполне достаточно, чтобы разгромить отряд де Туаси!

— Обсудите детали с Коксоном. А вы, Коксон, организуйте оборону французской части Сент-Китса. И уговор дороже денег: вся военная добыча наша. А теперь, Коксон, ром и малагу.

Приор поднялся, его суровое лицо выражало глубокую удовлетворенность.

— Мы сейчас скрепим наш союз, — крикнул сэр Томас. — А если кто-то из нас обманет, то гореть ему в аду веки вечные!