ГЛАВА 5

Каспиан расхаживал по кабинету, тянул за тесный воротник рубахи. Мужчины, которые вломились и украли зерно и семена из запасов, были пойманы стараниями капитана Рафаля и его людей. Ушло меньше вечера, и, насколько Каспиан слышал, они даже не скрывали свои следы. Их поймали празднующими в гостинице Дума.

Он протер лоб платком. Они уже почти признались в преступлениях, а ему было не по себе.

В дверь тихо постучали, и мама вошла.

— Все ждут.

— Мне не нравится этот спектакль, — он стоял перед толпой раньше, но как-то от мысли о раскольниках там, их насмехающихся лицах, его желудок сжимался. Их слишком просто поймали, и он верил, что тот, кто стоял за всем этим, все еще был неизвестен и на свободе.

Мама опустила ладонь на его плечо.

— Они осмелились украсть у лорда Рубина. Если ты не покажешь тут силу, они только станут вредить сильнее. Ты должен быть сильным ради своего народа.

Она была права, но это было слишком просто. Наказывать их было правильно, но ему все еще казалось, что этим он лишь помогал им. Хоть он не мог видеть выгоду в том, чтобы их поймали и наказали за преступление.

Глубоко вдохнув, Каспиан выпрямился. Какую бы игру они ни вели, он поймет, как их обхитрить. Должен.

— Идем.

Он пошел за мамой из кабинета в длинный коридор. Столы и скамьи отодвинули, и толпа мрачных лиц заняла пространство, шепчась между собой.

Во главе комнате ждал один стул. Папа сидел там уже много раз, дважды в год общество собиралось рассказать о своих горестях, получить справедливый суд от папы. И, когда бы ни случилось преступление, папа озвучивал решение, порой наедине, порой при всех. Мудрость папы всегда казалась легкой, но он трудился, чтобы это так выглядело.

Сегодня ему нужно было самому придумывать решение. Когда его только назвали наследником, Каспиан изучал законы, полагался на пример отца и советы мамы, если нужно. Но он ощущал уверенность, что справедливо осудит этих мужчин.

Он высоко поднял голову и пошел вперед, мама и Страйек следовали за ним, к ждущему стулу. Он подошел, почти все в толпе склонили головы. Он дошел до стула, ладони дрожали, и он сцепил их за спиной.

Он узнавал многие лица — фермеров и соседей. Толпа была не безликой, там были друзья и люди, которых он знал всю жизнь. Эти люди уже приходили сюда на суды.

Он глубоко вдохнул.

— Выведите сюда обвиняемых.

Стражи подвели узников, юношей — помощников на ферме семьи Роксаны. Мацек и Албин. Когда он представлял преступников в зернохранилище, они были безымянными и безликими. Незнакомцами. Этих он знал по имени, приветствовал их, приезжая в поместье Малицки. Они дружили с Джулианом…

В этом было дело? Даже после раскрытия, что Джулиан был насильником и убийцей — убил Роксану, которую любила вся деревня — его друзья все еще были верны ему и решили отомстить Рубину? Ему?

Он кашлянул и облизнул сухие губы. Причины не были важны. Они совершили преступление, пытались украсть у нуждающихся, оскорбили его, подвергли его правление опасности. Это нельзя было оправдать.

— Вы обвиняетесь в краже. Что скажете в свое оправдание?

Мацек, стоящий ближе к нему, поднял голову с упрямым видом.

— Мы это сделали.

И все? Каспиан взял себя в руки, шепот пробежал по толпе. Бывали случаи, когда преступники признавались, надеясь уменьшить наказание. Может, это был результат пьяной ночи, пошедшей не так, но этот нахальный взгляд вызывал у него тревогу.

— То зерно было выделено для тех, чьи посевы пострадали. Зачем вы украли то, что предназначалось для них?

Мацек плюнул на землю.

— Я признаюсь лишь в том, что забрал зерно у злодея, который не имеет права на власть, — Албин кивнул рядом с ним.

Каспиан поежился. Его словно окатили ведром холодной воды. Это было их планом с самого начала — использовать суд, чтобы обвинить его. Но он не даст им этого.

— Как вы смеете так говорить со своим лордом? — сказал Каспиан, его голос стал резким, он махнул стражам.

— Эта семья проклята! — закричал Мацек. — Нарушив правосудие Мокоши, ты навлек на нас несчастья. Мы только хотим исправить ошибку, убрав того, кто убил нашу сладкую Роксану.

— Молчать, — проревел Каспиан.

Его голос отразился от потолка к нему, незнакомый и отрезвляющий.

Люди притихли, смотрели на него. Они посмели использовать Роксану в этой лжи? Он тяжело дышал, сжав кулаки, костяшки побелели.

— Я повторю еще раз. Роксану, мою суженую, убил Джулиан, и он заплатил за свои преступления по справедливости Мокоши, — он говорил это так много раз, что во рту появился пепел от повторения. Он знал, что многие в толпе не сомневались в его невинности, но он хотел достучаться до тех, кто затевал против него, врал и был среди толпы. — Любой, кто сомневается в правде или распространяет ложь, столкнется с последствиями.

После его слов было тихо.

Он разглядывал лица собравшихся. Никто не выделялся среди них, но он ощущал, что раскольники были тут, словно гадкий запах.

— Эти двое проведут два дня в колодках, день за кражу и день за неуважение.

Мужчины боролись в хватке стражей, уводящих их из зала, тишина в толпе разбилась. Шепот летел от губ к ушам, но спокойствие не срывалось.

Каспиан мрачно вышел за стражами. Он проследит за исполнением наказания, хотя его это не радовало. Было время для сострадания, но было время и для строгости.

Толпа вышла следом, прошла к площади, где стражи закрыли пленников в колодки. Толпа гудела как злой улей, вся их злоба была обращена к двум мужчинам. Он не знал, было это из-за его слов или просто жажды крови.

Но он стоял, смотрел, как жители бросали гниль в пару, которая кричала в ответ на насмешки толпы.

— Вы не видите правду! Вы все заплатите! — орал Мацек, кривясь, когда редька стукнула его по лбу.

— Это ведьмы навредили нашей деревне, — добавил Албин, зажмурившись. — Дети умирают в люльках, посевы гниют на поле! Откройте глаза! — яйцо попало ему по виску, желток потек по щеке. Гнилой желток.

От вони Каспиана мутило. Но он ждал, пока это не кончится.

У края толпы раздались крики, сначала их было сложно услышать, но голоса приближались, звенели четко:

— Сжечь! Ведьм! Сжечь! Ведьм!

Крики звенели в толпе, он не узнавал лица. Они встали перед Мацеком и Албином в колодках, некоторые отталкивали тех, кто бросался гнилыми овощами.

Каспиан потянулся за мечом, пошел в толпу, ударил мужчину в живот рукоятью.

Незнакомец согнулся, Каспиан оттолкнул его. Утреннее солнце мерцало на броши на его лацкане — рогатый змей. Культ Велеса.

Каспиан отошел на шаг, направил меч на членов культа.

— Арестуйте их, — приказал он стражам.

Они бросились выполнять, окружили кричащих и сковали их руки.

Культ. Культ Велеса был тут.

Толпа расходилась, Каспиан выдохнул, глядя на площадь, на все углы, лица и лацканы, где могла блестеть брошь с рогатой змеей.

Стефан присоединился к нему, на лицо попала гниль, и он вытер ее с мрачным видом.

— Нина ужасно целится.

Каспиан выдохнул, но напряжение не покинуло его плечи.

— У одного из тех людей брошь Культа Велеса.

— Культа? — Стефан выпрямился, посмотрел на задержавшихся людей, болтающих между собой. — Они явно стоят за этим, — он указал на бардак вокруг них.

В этом был смысл. Они могли и распространять слухи. Если это нападение было продуманным, какой была их цель? Завоевать Рубин изнутри? Посеять раздор?

Культ Велеса казался странной сектой с темными намерениями насчет ведьм, но если они управляли слухами и нападениями в деревнях, то их цели могли лежать куда дальше, чем он представлял. И никто не знал, как сильно они хотели навредить Чернобрегу, Рубину и его народу. Он должен был вмешаться.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал он, повернувшись к Стефану. — Нам нужно узнать, кто вовлечен, и чего они хотят. Ты со мной?

Стефан прищурился, глядя на площадь, а потом окинул его взглядом, уголок его рта приподнялся.

— Мне сунуть во рты этих гадов навоз или выбить зубы? — он отклонил голову, а потом вскинул кулак в воздух. — Сделаем это.