Такая «арифметика» свидетельствовала о том, что центральная власть из Тегерана почти не контролировала положения в стране, в которой борьба с революционерами-фидаями и племенами шахсеванов и курдов, открыто разбойничавшими на торговых дорогах, велась силами русских экспедиционных войск, в основном казачьих.

Секретные донесения, поступавшие из Персии и Тегерана в Санкт-Петербург, в столицу Кавказского наместничества Тифлис достаточно единодушно свидельствовали о слабости шахской власти и его Кабинета министров. Так, в одном из таких донесений из канцелярии пограничного комиссара говорилось следующее:

«…Денег у Шаха совершенно нет, и он не знает, откуда их достать…

Наблюдается совершенное отсутствие какой-либо организации и системы действий, у него нет ни одного умелого, авторитетного человека, который бы взял все дело в свои руки и повел бы твердо и настойчиво к намеченной цели…»

Обеспечение стабильности внутренней жизни Персии, то есть поддержка вооруженной рукой шахской власти, не закрывало собой положения дел на турецком порубежье Персии. Становилось ясно, что именно турецкая агентура становится все чаще и чаще организатором многих выступлений против российского присутствия в этой стране, соседствовавшей с Россией. То есть пограничные дела становились для русских экспедиционных сил не менее значимыми, чем, скажем, проблема отношений с кочевыми курдскими племенами.

Становилось фактом, что ирано-турецкая граница постепенно превратилась в объект разведывательной деятельности турок. Их командование внимательно следило за действиями русских экспедиционных войск по ту сторону государственной границы. Для начальника штаба Кавказского военного округа генерал-лейтенанта Н.Н. Юденича это большим секретом не являлось. Донесений по таким случаям к нему на стол ложилось много. Суть их состояла в следующем.

Турки основательно изучали театр будущих боевых действий и тактику действий русских экспедиционных отрядов в горах. С этой целью по ту сторону государственной границы, в Персию постоянно засылались турецкие военачальники различных рангов. Это были, как правило, или офицеры приграничных гарнизонов, или профессиональные разведчики. Они налаживали отношения с про-турецкими силами, прежде всего среди вождей курдских и других племен. Так, командующий 11-го корпуса султанской армии, расквартированного перед Мировой войной в районе города Ван, Джабир-паша совершил инкогнито поезду в Урмийский район.

После возвращении в Турцию из нелегальной «командировки» Джабир-паша заявил французскому вице-консулу (немало поразив того сказанным) следующее:

«.. Убедившись на деле, что такое персидская конституция и какая анархия царит в Персии, я лично считаю, что приход русских войск в Персию есть проявление человечности и гуманности, а не результат каких-либо агрессивных намерений».

Информацию схожего содержания с сопредельной стороны (то есть из Турции) разведывательное отделение штаба Кавказского военного округа добывало не раз. Многое давалось пограничной стражей, которая в старой России подчинялось Министерству финансов. Известно, например, высказывание в Стамбуле одного из султанских чиновников: «Русские поступают в Персии очень умно и осторожно, а потому симпатии почти всего населения на их стороне».

…Назревавшая большая война в Европе неизменно должна была «аукнуться» и на Ближнем Востоке, то есть в воздухе «запахло» очередной русско-турецкой войной. В такой ситуации кавказского наместника Воронцова-Дашкова и его начальника штаба генерал-лейтенанта Юденича заботила позиция курдских племен, проживавших на территории Персии. Они имели прямые сношения с племенами курдов, проживавшими на сопредельной части Турции, которые выставляли в султанскую армию многотысячную иррегулярную конницу для действий в горах.

О воинственности и непредсказуемости поведения населения Курдистана говорить много не приходилось. Как и все его предшественники на посту начальника окружного штаба, Юденич приказывал усиленно собирать разведывательную информацию о племенах куртинцев (курдов), проживавших не только на территории Восточной Турции, но и в Персии. Так, в одной из собранных характеристик племенных вождей рисовались такие портретные личности:

«Селим-паша — около 70 лет, отличается вероломным характером. Во время последней Русско-турецкой войны был на русской стороне, в отряде Тер-Гукасова, но бежал к туркам. В случае войны, вероятно, воздержится от решительных действий, а затем перейдет на ту сторону, где будет сила и успех;

Дервиш-Хамед-бей — около 50 лет, с разбойными наклонностями, фанатик;

Хаджи-Муса-бей — влияние его распространяется как на курдов, выставивших полки легкой конницы, так и на остальных. Уверяет, что достаточно лишь простого его распоряжения, чтобы поднять восстание. Курды пойдут за ними в огонь и воду».

…Официально участие русских экспедиционных войск в военных операциях на стороне шахского режима не объявлялось. Из Тифлиса в Генеральный штаб Российской Императорской армии, в его Главное управление за подписью генерал-лейтенанта Н.Н. Юденича была отправлена не одна телеграмма о боевых делах кавказских войск на сопредельной персидской территории. Так, в одной из них говорилось:

«…Отряд в составе 5 сотен 1-го Лабинского (казачьего) полка,

2 сотен 1-го Екатеринодарского (казачьего) полка, 6 рот 205-го пех. Шемахинского полка, 6 рот и 2 пулеметов 206-го пех. Сальянского полка, 4 пулеметов 81-го пех. Апшеронского полка, 6 горных орудий 52-й арт. бригады и команды сапер 2-го Кавказского саперного батальона выступил из Ардебиля для наказания шахсеван, за дерзкие их выступления против наших войск.

Генерал Юденич».

На одной из таких оперативных телеграмм из штаба кавказского наместника император Николай II собственноручно начертал такую высочайшую резолюцию:

«Нужно, чтобы наши экспедиционные или карательные отряды были таковыми не с одной доблестью, но и по своей силе».

Операции против шахсеван носили характер необъявленных боевых действий. Юденич доносил в российскую столицу о бое с шахсеванами на Ахбулахском перевале экспедиционного отряда генерала Фидарева во всех подробностях, особенно отмечая мужественные поступки кубанских казаков:

«…Командующий сотней подъесаул Баштанник, желая выяснить обстановку, выскочил вместе с одним казаком на несколько сот шагов вправо, на имевшуюся там седловину. Седловина эта оказалась занятой шахсеванами, которые открыли огонь почти в упор. Подъесаул Баштанник, видя себя в критическом положении, соскочил с лошади, залег в лощину и начал отстреливаться, потеряв из виду бывшего с ним казака Кононенко. Сделав несколько выстрелов, он был ранен в указательный палец правой руки, после чего, потерял возможность отстреливаться, начал ползком отходить к своим, причем был контужен под челюсть, в грудь и левую ногу. Не имея сил уйти самому от наседавших шахсеван, подъесаул Баштанник стал звать на помощь.

Взвод хорунжего Крамарова с присоединившейся частью людей полусотни подъесаула Баштанника под командой подъесаула Кирпы заняли другую седловину и, спешившись, отбивали наседавших шахсеван ружейным огнем.

1-я сотня, находящаяся правее подъесаула Кирпы, сбив отдельных всадников, продвинулась на следующие высоты и, заняв их, удерживала натиск, не давая обойти правый фланг.

.. Призыв о помощи подъесаула Баштанника, окруженного шахсеванами, услышал подъесаул Крыжановский, который с конным вестовым поскакал по направлению криков и вместе с подоспевшим к нему с несколькими казаками хорунжим Брагуновым разогнал нападавших шахсеван. Недалеко от подъесаула Баштанника был найден тяжелораненый казак Кононенко.

…С наступлением сумерек хорунжий Крамаров с урядником и казаком, видимо, увлекшись преследованием, были отрезаны шахсеванами, что выяснилось только при сборе всех частей к перевалу.

Тотчас же на розыски была послана специальная команда разведчиков, которая нашла их убитыми и ограбленными вблизи сел. Берзенд.