— Завтра я не смогу, — Ритка задумчиво потрогала клубок шерсти, взяла в руки спицы. — Завтра у меня… свидание.

— Ко мне тоже на днях один мальчишка собирался зайти, — чистая нежная кожа Катиного лица порозовела. — Мы на катке с ним познакомились. Жалко, ты тоже не бегаешь на коньках. Ходили бы вчетвером.

Ритка промолчала. Андрей не увлекается спортом. Да и вряд ли ему доставит удовольствие общество Кати и ее друга! Андрею больше всего нравится быть с Риткой вдвоем. Томка его почему-то злит. Даже Валерку он и то перестал в последнее время таскать за собой.

Но Валерку она увидела на следующий же день. Как и условились, она сошла в седьмом часу с трамвая возле книжного магазина. Андрея еще не было, и ей пришлось подождать минут десять.

Правда, на этот раз она нисколько не замерзла, в сапогах. А под пальто надела шерстяную материну кофту. Мать берегла кофту на выход, пришлось взять ее тайком. Утром Ритка положит кофту в целлофановый мешочек и уберет в гардероб. Мать ничего и не заметит. Кофта, конечно, очень велика, но если придется раздеваться, Ритка сбросит ее вместе с пальто. К юбке она надела трикотажку от тренировочного костюма.

Андрей появился неожиданно, услышала над собой его голос и даже вздрогнула.

— Давно ждешь? Не сообразил я. Надо было тебе на последней остановке сойти. Там рукой подать. Ну, ничего, лучше согреешься.

Миновали переулок, в котором надо было сворачивать к дому Томки. Здесь был уже район одноэтажных частных домов. Фонарей становилось все меньше. Зато заборы были все выше, все плотнее. Тополя, палисадники, скамеечки у ворот. Последний фонарь горел над бревенчатым домиком с вывеской «Почтовое отделение». К домику прилепилась кабина телефона-автомата. Двери кабины были сорваны, не было на аппарате, кажется, и трубки. Ритка не успела рассмотреть.

Они шли так долго и так быстро, что и в самом деле стало жарко. Наконец Андрей распахнул калитку в каком-то глухом заборе. Прошли под голыми тополиными ветками по двору, поднялись по крыльцу в две ступеньки.

Андрей претворил-таки в жизнь свою мечту — оборудовал «берлогу». Правда, не то чтобы уж очень шикарно, совсем нет! И все же комната приобрела жилой вид. Во-первых, он попросил хозяйку побелить. Во-вторых, велел купить недорогой ткани на занавески для окон. Матрац на кушетку он притащил из; дому, благо, матери не было дома, а хватится матраца она не скоро, может, не хватится и совсем, матрац старый, и мать затолкала его в «темнушку». Покрывало застелить постель и простыню пришлось тоже прихватить из дому. Зато ковер к кушетке он купил, выложил шестнадцать целковых. Рисунок на ковре очень веселый, в комнате стало даже уютно. Стол они с Валеркой застелили пока полиэтиленовой пленкой. А перед побелкой оборудовали еще электропроводку, чтобы можно было включить плитку и настольную лампу.

Когда они с Андреем появились на пороге, Валерка уже хлопотал у стола, а на кушетке, высоко показывая длинные стройные ноги, сидела крашеная блондинка с прической «колдунья» и курила сигарету. Она не встала им навстречу, Андрею кивнула, Ритке подала вялую ладонь с очень длинными, загнувшимися, как когти, ярко накрашенными ногтями, назвала себя:

— Аида.

Ритка не увидела в ее светлых, сильно подведенных глазах никакого интереса к себе, и это помогло побороть смущение. Прошла к Валерке.

— Тебе помочь?

Колбасу и сыр Валерка уже нарезал, теперь чистил селедку. Дурашливо мотнул головой:

— Не пачкай свои божественные ручки. В этом доме трудятся только мужчины… Андрей, посмотри, сварилась ли картошка.

Они растопили плиту и, когда Андрей сказал, что нужно еще подбросить дров, чтооы вскипел чайник, Ритка не подпустила никого из них к дверце. Положила поленья сама и подержала дверцу открытой. На старой квартире в бараке она всегда топила печку сама и очень любила запах оттаявшей древесной коры, острый скипидарный аромат свеженащипанной лучины, любила смотреть на огонь, ощущать его сухое тепло.

Аида продолжала сидеть на кушетке, но уже не курила, а рассказывала анекдоты. Один Ритке понравился, про эксперимент социологов, а остальные показались неприятными. И девушка может говорить такое при парнях? Оглядела лица. Валерка с Андреем деловито хлопотали вокруг стола, над анекдотами погоготали громко, даже неестественно громко, но и только. Видимо, такое здесь было не в диковинку.

Картошка что-то никак не закипала, и Андрей вышел из себя. Ритка уже научилась распознавать его настроение. Но тут Валерка галантно раскланялся:

— Прошу к столу, леди и джентльмены. Горячее будет подано позднее. А пока прошу закусить и выпить.

Табуреток имелось всего две, и стол подтащили к кушетке. Ритка собралась было сесть возле Аиды, Андрей показал ей на табурет.

— Будешь сидеть тут.

Это «будешь» ударило по слуху. Подумала: Андрей здесь, в этой «берлоге», как он ее назвал, совсем не такой, каким она знала его до сих пор. Что-то уж очень распалился из-за картошки и вообще стал более грубоват. И анекдоты Аиды ему явно понравились. На людях Андрей совсем другой. Не успела обдумать эти свои мысли, над плечом, перекинув через руку белую тряпку, совсем как заправский официант, склонился Валерка.

— Что будем пить, мадам? Бургундское или а ля рюс?

— Болван, — сумрачно усмехнулся Андрей. — Конечно, портвейн. Не будет же она хлестать водку.

— А я выпью! — вызывающе посмотрела ему в лицо Аида. — А ля рюс. С томатным соком. Так будет пикантнее.

И расхохоталась на всю комнату. Ритка позавидовала ее непринужденности. Ей, Ритке, не хотелось пить ничего. Тепло было и так. Зачем обязательно пить? Вот чаю с сыром — другое дело!

Однако как раз чаю-то и не оказалось. Парни забыли купить заварки. Андрей посоветовал налить в чашку с кипятком портвейна. С вином пить кипяток было действительно вкуснее, и Ритка выпила две чашки, запивая черствый, будто пластмассовый сыр. Ритка ела его без хлеба.

К селедке не прикоснулась. Она даже запаха этой рыбы не выносила. Наверное, из-за отца. От него всегда несло водочным перегаром и селедкой с луком.

От кипятка с портвейном по телу разлилась горячая истома, и Ритка спросила себя с удивлением: с чего это она вдруг расхандрилась? Нс понравилось поведение Андрея? Опять эти бутылки? Так ведь парни же! Они не могут без этого! А вот Катин отец может. И другие люди. Им и без выпивки интересно… Ну вот, опять она! Все ей не так! И эта Аида… Она просто веселая открытая девчонка… Поинтересовалась у нее, чтобы заговорить:

— Это ваша квартира?

— Моя? — Аида расхохоталась, показывая длинные, очень белые и ровные зубы. — Моя! Ох-хо-хо-хо!

Андрей недовольно повел на нее темной густой бровью. И тут, как всегда, вмешался Валерка:

— Это квартира моей двоюродной бабушки. Как двоюродной? Ну, эта бабушка сестра моей мамы. Вот именно…

Тут уж расхохоталась и Ритка: так искренне это получилось у Валерки. Повеселел и стал прежним, предупредительным и ласковым, и Андрей. Все подсовывал Ритке конфеты, хотя Ритке их и не хотелось. Они были несвежие, твердые и пахли пылью.

Потом Андреи вынул откуда-то колоду карт. Сдвинули недоеденное на край стола. Сделать это было нетрудно: посуды почти не было. И сыр, и колбаса, и хлеб были разложены на бумаге, только отварную картошку поставили в миске.

Всех очень удивило, что Ритка не имеет даже никакого представления о том, как играют в карты. То есть, она это, конечно, не раз видела, но сама никогда не брала карты в руки. Оживленно загалдели и решили научить ее играть в подкидного.

Вначале Ритке показалось интересно, тем более что Андрей объяснял очень терпеливо, но поняла она довольно быстро, и тогда интерес сразу пропал. Неужели можно сидеть за картами часами?

Когда она в третий раз спросила у Андрея, который час, он поднялся.

— Пора и по домам. Рите добираться далеко.

— А мне неохота, — заявила вдруг Аида. Ее неяркое продолговатое лицо с довольно приятными конопатинками на переносице почему-то не разгорелось, а еще больше побледнело от духоты, краска на губах расползлась. — Тащиться по морозу! Постель тут есть, — она ткнула кулаком в матрац под собой. — А вы ступайте по домам к…