Малыш так глубоко задумался, что забыл встряхнуть кости и выбросил безнадежное одно очко. Поднял взгляд на вентиляционное отверстие, потер пальцем контрольную лампочку зарядного механизма, потом нервозно захлопал глазами и взорвался:

— Дьявол поганый! Скотина! Убил бы ты друга ради чуточки золота?

Порта пожал плечами.

— Я всего-навсего человек, а дьяволу противостоять трудно. Он может вкладывать людям в головы самые безумные мысли, но, как я сказал, завещания — штука негодная.

Малыш в ярости отбросил кости, ударил ногой по снаряду и возбужденно закричал:

— Тебе меня не одурачить. У меня тоже есть серое вещество. Я перехитрю тебя, вот увидишь.

Порта засмеялся и спрятался за водительское сиденье. С улыбкой сказал:

— При составлении завещания самое главное — обезопасить себя от прислужников тьмы. Ты говоришь, я твой единственный наследник. Я деловой человек, а все деловые люди, несмотря на белые воротнички и наманикюренные ногти, — опасные дьяволы. Если кто-то из них даст тебе сигару, можешь быть уверен, что он рассчитывает получить за это целую коробку. Все деловые люди находятся в прямой связи с дьяволом. Деловой мир — это жестокие джунгли. Запомни, обер-ефрейтор Вольфганг Кройцфельдт, выплыть на поверхность могут только самые сильные. Бессчетное количество людей пыталось играть в эти игры, но избранных лишь несколько. Те, кто не знает, как обезопасить себя со всех сторон, быстро оказываются в канаве. Конкуренты повсюду дожидаются возможности обобрать тебя до нитки, но если ты умеешь играть в эту игру, деньги потекут к тебе рекой, и все, даже если терпеть тебя не могут, будут соперничать за твое расположение, подтирать тебе задницу, если ты этого захочешь. Чем больше тебя будут ненавидеть, тем больше станут кланяться и расшаркиваться перед тобой. Плюнь на паркет в доме своего врага, и он сочтет это замечательной шуткой. Можешь позвонить судье среди ночи, и он сочтет это в порядке вещей. Все, что ты делаешь, хорошо. Помаши пачкой денег, и к тебе прибегут все, от королей до сводников. Ты не должен быть разборчивым в своих методах. Нужно знать нескольких головорезов, которые могут устроить случайную автокатастрофу. А подпиленная передняя ось на машине твоего конкурента иногда может быть очень на руку.

— Но это значит быть бандитом, — возразил Малыш.

— Кем и является каждый крупный делец. Иначе он пошел бы ко дну. Нужно иметь много девиц, чтобы они шпионили для тебя. Укладывай их в постели конкурентов, и они поутру сообщат тебе много интересных сведений; куколки — это армейские разведчики в деловом мире.

Лицо Малыша засияло.

— Значит, просто нужно все строить на военной основе?

— Правильно, вот почему я всегда внимательно слушаю, когда читают лекции по тактике. Твои коммерческие директоры — это бронетанковые войска; головорезы — десантники.

— А пехота кто? — спросил жаждавший знания Малыш.

— Это все несчастные дурачки, которые вкалывают за грошовую плату. Служащие и машинистки в кабинетах. Когда женщина оказывает тебе по-настоящему большую услугу, ты одеваешь ее в каракуль.

— Никогда не видел его, — воскликнул Малыш. — Как он выглядит?

— Черный, волнистый.

— Как на шапке у Одноглазого?

— Ну что ты. — Порта презрительно сморщил нос. — У Одноглазого остатки траченной молью шкуры пуделя, какой-то еврей всучил ее ему под видом каракуля.

Радио засвистело.

— Показались танки противника. Приготовиться к бою. Радиосвязь прекратить.

Я сел за перископ; Порта привел в действие генератор; Малыш проверил взрыватель и сунул бронебойный снаряд в камеру. Тяжелый затвор с чмоканьем закрылся.

— Орудие заряжено, предохранитель снят, — механически доложил он, уже держа в руках новый бронебойный снаряд. Длинные, они стояли в ряд, поблескивая, выглядя совершенно невинно; но через несколько минут они будут нести смерть и страх, зажигать пылающие костры, заставлять людей кричать в ужасе и мученьях. В открытые люки мы пристально наблюдали за танками противника, двигавшимися плотной колонной по залитой солнцем асфальтовой дороге.

Я слегка нажал педаль. Электрический мотор загудел. Башня слегка повернулась. Моя цель должна была находиться прямо между деревьями.

Майор Майк смотрел поверх края башни. Очки, замаскированные дерном, лежали перед ним. Мы должны были стрелять, когда он снимет берет.

Американцев был целый полк. Это зрелище, о котором мечтает любой командир танка.

— Просто не верится, — прошептал Старик. — Если они нас не заметят, все будет кончено через десять минут.

В голубом небе раздавались трели жаворонка, пасший телок пастух стоял на опушке, с любопытством глядя на танки; двое фермерских работников сидели на навозной телеге и пили кьянти, отдыхали, не подозревая, что скрывается по другую сторону плотины. Через несколько секунд оба окажутся в самой гуще боя. Они весело помахали рукой американцам, те ответили насмешками. Мы были в таком напряжении, что не смели даже говорить в полный голое. Яне отрывал глаз от резинового обрамления перископа.

К телеге, резвясь, подбежала собака. Один из работников бросил ей палку. Над цветами, которыми были замаскированы пушки, кружилось несколько пчел. По башне пробежала ящерица. Сорока клевала большую улитку. Американцы пели.

В моем дальномере появился первый танк. Весь экипаж, кроме водителя, сидел снаружи.

Берет Майка мелькнул в воздухе.

— Огонь! — приказал Старик.

Шестнадцать тяжелых танковых орудий громыхнули одновременно, дульное пламя горизонтально пригнуло кусты. Все снаряды попали в цель. В воздух полетели тела. Повсюду вспыхнул огонь.

Прогремел второй залп, уничтожив еще несколько танков.

Я слегка развернул башню. Малыш лбом сдвинул предохранитель. По его голой спине струился пот. Из дула пушки вылетал снаряд за снарядом.

Запряженные в навозную телегу лошади понесли. Один из работников ухватил вожжи и помчался прочь в громыхающей, подскакивающей телеге. Телки в панике снесли ограду и побежали прямо под огонь.

Все танки на дороге были охвачены пламенем.

— Огонь фугасными, — приказал майор Майк.

Снаряды начали рваться среди кричавших, пришедших в отчаяние людей. Трупы взлетали в воздух и падали снова. Наконец мы стали стрелять зажигательными снарядами, и дорога превратилась во всепожирающее море огня.

— Завести моторы, — приказал майор. — Вперед.

Наступил черед наших пулеметов и огнеметов. Мы ехали по пылающему аду, башни вращались, пулеметы лаяли, поливая пулями раненых и мертвых. Из груды тел поднялся человек, высоко вскинул руки, словно пытаясь остановить нас, рот его был широко открыт, глаза смотрели безумно. Огнемет лизнул его языком желтого пламени, и он превратился в черное, сморщенное невесть что.

Майк приказал прекратить огонь.

— Образовать маршевую колонну. Место назначения — полк!

Радиосвязь была вновь открыта. Мы смеялись, глядя друг на друга. Американцы не сделали ни единого выстрела. У нас не было даже ни единой царапины на краске, мы уничтожили целый полк благодаря американскому штаб-сержанту.

Майор Майк вызвал командира полка. Мы слышали радость и гордость в его голосе:

— Носорог вызывает Свинью. Прием.

— Свинья слушает. Говорите, Носорог. Прием.

— Командир, уничтожен танковый полк противника[55]. Пленных нет. Наших потерь нет. Израсходовано полторы тысячи бронебойных снарядов, восемьсот фугасных, триста зажигательных[56]. Для наблюдения с воздуха: карта номер три, дорога номер шесть, пункт А-два. Все.

— Свинья Носорогу. Поздравляю. Возвращайтесь. Командир. Конец связи.

— Предпочитаю отступление наступлению, — сказал Барселона. — Здесь мы можем пить фрезу, но если двинемся вперед, придется хлебать из луж грязную воду. Когда мы наступаем, у нас есть только то, что выдают. И мне надоели девицы Иды.