ГЛАВА 6

Через два дня после встречи с Джошем Крегером Нейтан Партридж пересекал Марикопу, направляясь в Дед-крик к тому, что его там ждало. Он все время думал, что, возможно, ведет себя глупо, веря на слово этому тупому жирному ублюдку. Даже если Крегер говорил правду, в которую Партридж с трудом верил, тогда он действовал на основании слухов и домыслов. Сплетен. Было ли это разумно?

Выйдя вечером из хижины Крегера, он вернулся к развалинам семейной фермы и немного поразмыслил. Он решил, что логичнее всего было бы расположиться рядом и посмотреть, что из этого выйдет. Посмотреть, что задумал Крегер, если вообще что-то задумал.

Но в Чимни-Флэтс было слишком жарко. Слишком много людей охотилось за ним, и рано или поздно, если ему придётся продолжать убивать, чтобы обеспечить себе свободу, люди смогут сложить два плюс два и начнут задавать вопросы.

И единственный очевидный ответ на эти вопросы — Нейтан Партридж скрывается в горах.

Поэтому ранним утром следующего дня он отправился в путь.

Горная местность была прекрасна. «Красива и смертоносна, как женщина, которой нечего терять», — подумал Партридж.

Местность была дикой, густо заросшей осинами и соснами, прорезанной каменистыми ручьями и стремительными реками, почти скрытыми спутанной листвой. Огромные валуны вулканической породы торчали посреди земли, как шипы на спинах ящеров. Да, это было захватывающее зрелище, но в то же время это была коварная и сложная местность, полная внезапных расщелин, острых ущелий, острых как бритва склонов и оползней. Это была страна, по которой нужно было двигаться медленно и осторожно.

Именно так Партридж и делал.

Он ничего так не хотел, как сорваться на быстрый галоп, но на такой скорости его лошадь могла оступиться и сломать ногу или, что еще хуже, сбросить его. Нет, Партриджу нужна здоровая лошадь и целые конечности. Тише едешь — дальше будешь.

Достав сигару и закурив, Партридж задумался, пока его чёрный мерин брёл вперёд. Всё это было очень странно.

Он вырвался из тюрьмы только для того, чтобы вернуть свои деньги, а теперь медленно и совершенно неумолимо оказался втянут во что-то дурно пахнущее, как в жизни не стиранные штаны горца.

Он был не из тех, кто любит тайны.

В жизни было достаточно сюрпризов и неприятных поворотов, чтобы ещё и искать их самому. Но иногда, черт возьми, у тебя просто нет выбора.

Партридж обогнул ряд зазубренных валунов и уже начал взбираться на вершину пика, усеянного рыхлыми плоскими камнями, когда услышал выстрел из винтовки и почувствовал, как пуля просвистела мимо кончика его носа. Он услышал, как кто-то закричал, и еще одна пуля с глухим стуком ударила в склон холма, а через секунду-другую последовала вторая и третья. Стрелок явно был либо новичком, либо взбешенным, либо сумасшедшим. Он не пытался сосредоточиться и прицелиться по-настоящему, а просто стрелял в сторону Партриджа.

Партридж как можно спокойнее повел своего нервно пощёлкивающего зубами мерина обратно вокруг валунов, где прицелиться в кого-нибудь из них было бы непросто — тем более, этому сумасшедшему сукиному сыну.

Он соскочил с седла и вытащил свой «винчестер» из кобуры как раз в тот момент, когда раздался еще один выстрел, раздробивший камень в метре от него.

Осторожно, стараясь не превратить себя в мишень, выглянул из-за неровного выступа. Теперь он знал наверняка, что нападавших двое.

Первые выстрелы сделаны, скорей всего, из «винчестера» или «Генри», но последний… не было никаких сомнений в том гулком и громком звуке, который, казалось, сотряс сами горы: это старый добрый «хокен». Теперь они перестали стрелять, и Партридж не мог точно определить их местонахождение. Он полагал, что они оказались в лесополосе прямо над вершиной. Но это было только предположение.

Снова раздался треск, и пуля вонзилась в скалу в нескольких метрах от Партриджа. За ней последовали еще две.

Черт. Он заметил сизую дымку, поднимающуюся из зарослей кустарника, и быстро, задержав дыхание, выстрелил в ту сторону трижды. Затем снова громыхнул «хокен», и пуля взвизгнула в нескольких сантиметрах от макушки Партриджа. И тут ему все стало совершенно ясно.

Эти двое не просто стреляли в него наугад — тут была задействована определенная стратегия.

Стрелок, которого он считал сумасшедшим, делал круг за кругом в его направлении, пытаясь выманить его на поле огня «хокена». Он был одновременно удивлен и встревожен тем, что не догадался об этом сразу.

Умно. Очень умно.

Партридж оставил шляпу лежать между камнями там, где только что была его голова, и скрылся из виду. Затем, заняв новую позицию примерно в метре от старой, он стал ждать.

Огромное яркое солнце светило в небе, голубом и чистом, как хрусталь. Оно направлялось на запад, к своему смертному одру, но это произойдет не раньше, чем через час или два.

Осторожно, стараясь делать как можно меньше движений, он натер ствол своего ружья песком, чтобы избавиться от металлического блеска. Это мерзкое солнце, отбрасывающее блики, могло выдать его позицию. Он хотел только одного — чтобы эти пронырливые голодранцы там, наверху, сочли его мертвым. Или, по крайней мере, решили, что он ранен и выведен из строя. А они никак не смогут в этом убедиться, пока не подойдут ближе. А когда они выйдут из укрытия, он пристрелит их обоих. Поэтому он ждал. Сидел и ждал.

Либо они попытаются обойти его с фланга, либо наберутся смелости и выскочат из-за деревьев. В первом случае, Партридж не сомневался, что услышал бы, как они пробираются сквозь сухой кустарник. А во-втором… Что ж, он бы их тут же затянул, как муху в паутину.

Почти тридцать минут спустя, они сделали свой ход.

Он увидел, как парень в кустах приподнял голову, а затем очень быстро бросился вниз. Он летел, как испуганная лань, возможно, ожидая, что Партридж начнет стрелять. Но этого не произошло.

Через несколько минут этот хитрый ублюдок выпрямился и стал легкой мишенью. Но все же Партридж не стрелял. О, это было бы так чертовски легко — пронзить его грудь и вышибить сердце прямо через позвоночник! Но спешить было некуда.

Наконец показался второй стрелок.

Они смотрели друг на друга и общались только жестами.

Парень с винтовкой «хокен» — здоровенный детина с бородой, рыжей, как морковка, и такой же шапкой волос — поднялся на вершину холма, чтобы получить лучший обзор. Он начал медленно спускаться, а затем поскользнулся на одном из блестящих плоских камней. Он съехал вниз по склону на заднице, но винтовку не выпустил.

Другой парень остался стоять на месте, наблюдая за происходящим. Партридж не собирался стрелять в морковнобородого… но потом этому тупому говнюку удалось выровняться, и он бросился к валунам, держа перед собой «хокен».

Сделав резкий неглубокий вдох, Партридж приподнялся над валуном и прицелился в мужчину, стоило тому появиться в поле зрения. За долю секунды до того, как рыжебородый успел хотя бы подумать о винтовке, Партридж уже выстрелил. Он всадил единственную пулю прямо в лоб мужчины. Его череп разлетелся на куски, как ваза, наполненная кровью и мясом. «Хокен» упал в одну сторону, а стрелок — в другую, разбрасывая мозги по пыльной земле.

Другой стрелок начал выстреливать пулю за пулей, но пока не осмеливался спуститься по склону. Партридж снова затаился и ждал, а потом вдруг резко вскочил, и его палец уже давил на спусковой крючок. Раздался выстрел, и второй охотник, спрятавшийся за кустами, вскрикнул и выронил винтовку. Затем последовали второй и третий выстрелы, и он упал, кувыркаясь вниз по склону, поднимая вверх облака пыли и камешков и окрашивая склон в насыщенно-красные цвета.

Но дело было в том, что Партридж даже не нажал на спусковой крючок.

* * *

У человека, лежащего на земле и медленно истекающего кровью, были длинные белые волосы, жесткие, как бечёвка. Борода у него была такая же белая, но теперь — с примесью ржавчины. Кожа была блестяще-коричневой, как у любого индейца-апачи, а глаза — почти черными, блестящими в узких прорезях.

— Ублюдки, — закашлялся он, и тонкая, как карандаш, полоска крови запузырилась на его губах. — Забрали… забрали мою награду… двенадцать чертовых лет… я работал двенадцать лет… а вы, ублюдки, забираете мои деньги…

— Сумасшедший старый сукин сын, — произнёс Карл Розман.

Он был предводителем троицы всадников, пришедших на помощь Партриджу. Это был высокий, мрачный человек, каждое движение которого излучало уверенность. Его лицо было безупречно красиво, как будто его вылепили из глины, а статную фигуру подчёркивала военная шинель с блестящими медными пуговицами.

С ним рядом стояли Калеб Кронер и Дэнни Уитерс. У всех троих были одинаковые закрученные усы, а в руках — винтовки «Генри».

Едва тело подстреленного ими охотника перестало катиться по склону, как они вышли на открытую местность и поприветствовали Партриджа как ни в чём не бывало, будто пришли на чашечку чая.

— Я не раз видел, как люди становятся такими, — сказал Кронер, словно произошедшее было обычным делом. А может быть, так оно и было. — Они проскальзывают в горы, мечтая о золоте и серебре, о жилах и залежах, про которые все читают в газетах, но которые никто пока не находил. Но они продолжают сюда возвращаться год за годом, и что мы имеем в итоге? Сумасшедших горных крыс вроде этого.

— Ничто не может уничтожить мужчину быстрее, чем блудные женщины и обещание легких денег, — кивнул Уитерс.

Партридж закурил сигару и кивнул.

— Аминь, — сказал он. — Ужасно, что золотая лихорадка может сделать с душой человека.

— Действительно, — согласился Розман.

Партриджу не нравилось происходящее. Все, что ему было нужно, — это быстро и спокойно проехать через горы, а потом свернуть на тропу, ведущую в Дед-крик. Где, возможно, — всего лишь возможно! — его ждали ответы. Но вместо этого он сталкивается то с одной проблемой, то с другой. Сначала сумасшедшие охотники, а теперь — эти трое. Господи, что же дальше?