ГЛАВА 8

Когда Джон Пеппер пришел в себя, оказалось, что он лежит лицом вниз, распластавшись на полу своего номера в отеле «Гила» в Чимни-Флэтс.

Он в панике попытался подняться на четвереньки, но комната кружилась перед его глазами, как детская карусель.

Из глаз потекли предательские слёзы. Он чувствовал себя жеребёнком, только вылезшим из материнской утробы и пытавшимся удержать равновесие на дрожащих конечностях. Он был слабым, неуклюжим, неуверенным. И испуганным.

Пеппер снова опустился на пол. Сердце колотилось, как бешенное, а дыхание было частым и поверхностным.

«Успокойся», — приказал он себе.

Нужно подумать. Он должен разобраться в произошедшем. Вот и всё. Здесь обязательно есть логичное, разумное объяснение. Все, что нужно сделать Пепперу, — это подумать.

Но чем больше он размышлял над этим, тем больше начинал беспокоиться. Потому что мужчина не помнил, что произошло до обморока. В его сознании плавали лишь смутные обрывки… но как он ни старался, не мог связать их воедино. Это все равно, что пытаться вспомнить сны в середине дня. Воспоминания были там, в голове — но вне досягаемости. Можно было уловить их проблески, размытые образы, но ясности не было никакой.

Через некоторое время он забрался на кровать и вытянулся.

Он помнил, как проснулся тем утром. Вспомнил, как привёл себя в порядок и направился в кафе через дорогу. Впервые за несколько недель у него появился аппетит. Он съел омлет с беконом и пирожные с кленовым сиропом. Он смёл с тарелки всё до единой крошки. Он болтал с владельцами ранчо и горожанами. Он наслаждался их обществом, даже радовался, что в этом городе есть порядочные люди, которые не воняют так, как их шериф.

Затем он вернулся в свою комнату, чтобы немного вздремнуть и поразмыслить о последних событиях. Голова лишь слегка побаливала и ныла в висках.

Он помнил, как поднимался по лестнице, — а затем темнота.

Он не помнил, как шёл по коридору и открывал дверь.

Но он вспомнил, что к тому моменту, как вернулся в вестибюль отеля, голова разболелась сильнее, а конечности начало покалывать. Левая рука даже слегка онемела, а потом, потом…

Ничего.

Откинувшись на подушки, Пеппер вздохнул и закурил сигарету. Так, ладно. Что бы ни творилось у него в голове, это становилось все хуже. Ему нужно показаться врачу. Обязательно. Только сейчас для этого такое неподходящее время…

След Нейтана Партриджа успел несколько остыть, зато появился след его отца.

Чем больше Пеппер думал об этом, тем больше убеждался, что именно Чёрного Джейка он видел выходящим из кабинета Крегера. Хорошо.

Что может связывать старшего Партриджа с этим грязным шерифом? И имеет ли это отношение к Нейтану и деньгам?

Пеппер собирался рыть в этом направлении.

Он мало что знал о шерифе Джоше Крегере — точнее, ничего, кроме того, что подсказывали ему его чувства и сердце, а именно, что Крегер был мерзким, скользким пронырой, который имел примерно такое же отношение к сохранению мира и процветания в своём городке, как монахини — к борделям.

Но если Джошуа Крегер и был тёмной лошадкой, то уж про «Чёрного Джейка» Партриджа Пеппер знал всё. Он долгое время его изучал. Чёрт, да он мог бы книгу написать про этого человека!

Но все сводилось к следующему: все, что этот сукин сын когда-либо делал — или собирался сделать — было мотивировано одним-единственным неизбежным фактором. Жадностью.

Он жил ради денег. Ради их вкуса и запаха. Ему это нравилось так же, как некоторым мужчинам нравятся доступные женщины, азартные игры или самогон.

Таким был «Чёрный Джейк» Партридж. Жадный человек, который будет использовать людей, оскорблять их, калечить и убивать; он не пощадит никого — ни мужчин, ни женщин, ни детей, — если это наполнит его карманы. И это никогда не изменится.

Пеппер уже не в первый раз задумался, готов ли он к тому, что происходило в этом городке. Может быть, ему стоит телеграфировать Тому Фрэнксу, маршалу Соединённых Штатов по Западному округу Аризоны?

Фрэнкс был его начальником. Тем, кто раздавал задания. Может быть, Фрэнкс пошлет на это дело другого человека? Но Пеппер прекрасно знал, что выдаёт желаемое за действительное. Не существовало больше никого с такой репутацией, таким опытом и таким послужным списком. И это именно это ответит ему Фрэнкс.

Нет, только смерть или полный паралич могли спасти Пеппера от этого дела.

Он твердил себе, что просто должен довести дело до конца.

Это задание с каждым днем становилось все интереснее, и, по крайней мере, его поддерживало любопытство. Здесь были свои тайны, и чтобы их раскрыть, нужен толковый человек. А Пеппер был лучшим — по крайней мере, ещё три года назад. Но сейчас он стал медленнее, рассудительнее и перестал лезть на рожон. А в довершение ко всему этому он был ещё и болен. В голове явно что-то зрело, и это «что-то» определённо было смертельно опасным.

Подумав так, он решил, что если он уже умирает, то должен бросить на это дело все оставшиеся силы. Лучше умереть в седле, чем чахнуть в какой-нибудь больничной палате по соседству с немощными стариками.

«Хватит», — решил Пеппер.

Он встал, подошёл к зеркалу и плеснул водой себе на лицо и шею. Затем пристегнул к поясу кольты с рукоятями из слоновой кости, натянул плащ и кожаные штаны.

Пора заняться делом.

Пришлось признаться самому себе, что это дело беспокоит его гораздо сильнее, чем он говорил своему начальнику. С тех пор, как Анна-Мария выросла, он практически её не видел.

Её мать, Катерина, была любимой сестрой Пеппера — остальные его шесть сестёр уже давно умерли.

Может быть, оглядываясь назад, он должен был проводить меньше времени на работе и больше — с ней, с единственной настоящей семьей, которая у него была. И особенно после того, как ее муж Джордж умер от чахотки.

Катерина была умной женщиной, и продолжала управлять их галантерейным магазином в Финиксе, но в душе она была мягка, как масло. Анна-Мария постоянно этим пользовалась. Даже о старый отцовский ковёр она не вытирала ноги столько, сколько о мать. Анна-Мария нуждалась в сильной мужской руке, но отец к тому времени умер. Катерина так больше и не вышла замуж. Пеппер помнил, что даже маленькой девочкой Анна-Мария была очень самонадеянной, очень упрямой и очень уверенной в себе во всех отношениях. Она была умна и хитра. И когда девочка превратилась в прелестную и очаровательную молодую женщину, парни и мужчины постарше ходили за ней табунами. В ней было то, чего желал мужской пол, и она активно этим пользовалась.

Она была дикой. Она жаждала чего-то большего, чем жизнь продавщицы в торговой лавке.

Возможно, именно это и привлекло ее в Нейтане Партридже. И если верить Катерине, Партриджа нельзя было винить, потому что Анна-Мария бесстыдно его преследовала. Катерина даже полагала, что у них были отношения до свадьбы.

А вот Пеппер никогда в этом и не сомневался. Как и не сомневался, что Пеппер был у Анны-Марии далеко не первым. Его племянница не была шлюхой или проституткой в привычном понимании, но она была независимой и свободомыслящей.

Да, ему не нравилось, что она выходит замуж за Нейтана Партриджа — ведь он был сыном старика Черного Джейка и сам, в некотором роде, преступником, — но даже если бы Пеппер не был занят работой вовремя их встреч, он не смог бы помешать свадьбе. Если эта девушка решалась на что-то, то могла горы свернуть.

Вот о чем думал Пеппер, поднимаясь в горы к развалинам фермы Партриджа. Он уже ходил туда, когда только приехал, но провёл лишь беглый осмотр. Наверно, он надеялся, что найдет там сбежавшего преступника. И вот теперь пришло время вернуться.

Он ехал по извилистой заросшей дороге, проходящей через еловые заросли. Пели птицы, на деревьях верещали белки. Бабочки порхали по лугам, а к густым зарослям внезапно с поляны рванул молодой олень.

Он нашел ферму такой же, как несколько дней назад Партридж — заброшенной и разрушенной.

Сарай разваливался. Поле густо заросли бурьяном. Башня ветряной мельницы проржавела. А сам бревенчатый дом представлял собой не что иное, как кучу почерневших брёвен и досок. Только труба по-прежнему гордо смотрела в небо.

Пеппер привязал лошадь к коновязи и пошел пешком.

Покуривая сигарету, он медленно обходил территорию и впитывал в себя все — запахи, звуки, само ощущение полного запустения.

Он почти ощущал, как в воздухе витают воспоминания, призраки детей, играющих на лугах и под корявыми вязами; призраки взрослых, строящих, убирающих и надеющихся на хороший урожай. Да, земля здесь была плодородной.

Он подумал, что для Партриджа, вероятно, возвращение сюда было невыносимо.

Он стоял перед заброшенным домом и просто смотрел. И то, что он видел, говорило ему, что в этих руинах кто-то недавно копался. Давний темный пепел был потревожен, обнажив лежавший снизу более свежий серый пепел. Бревна были отодвинуты в сторону, потемневшие доски свалены в кучу. Это сделал не пожар, а человек.

Но кто?

Бродяги? Заскучавшие дети? Охотники за сокровищами? Может, даже охотники за головами или любой из десятков других, искавших спрятанные Партриджем деньги. Может быть. А может быть, сам Партридж?

Пеппер, согнувшись, двинулся дальше по тропинке между обломками.

Да, здесь тоже все было расчищено. Люк в подвал был взломан, а в полу виднелась глубокая яма.

Пеппер не собирался спускать вниз и заглядывать в яму; и так было очевидно, что здесь кто-то неплохо поработал. И что-то отчаянно искал.

Партридж?

Скорей всего. Но это была всего лишь догадка, не более того. Ничто не говорило о том, что это не сделал какой-то охотник за сокровищами, или, возможно, это было сделано несколькими людьми, ищущими одно и то же, в течение нескольких дней.

Но Пеппер в этом сомневался.

Он выползал обратно, держа голову опущенной, чтобы не стукнуться о ненадежно пристроенные бревна над головой, когда услышал нервное ржание своей лошади.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: