Брат сделал "страшные" глаза. А я себя еще мысленно пнула. Вот уж не ожидала, что поведу себя так невоспитанно.

  - Кхм, - прочистила я горло. - Оксаночка, - сама поморщилась, так приторно прозвучало, поэтому тут же исправилась, - Оксана, а сколько Вам лет?

  Девушка нерешительно подняла на меня глаза, глянула на Тараса, тот чуть кивнул, подбадривая.

  - Семнадцать, - прошептала она, но взяв голос под контроль, повторила громче, - семнадцать.

  Я, только что глотнувшая чаю, выплюнула напиток обратно в кружку. Пискнув "горячо", поспешила выйти. На кухне сполоснула кружку, заварила новый чай. И чего я вдруг обалдела? А того, что Тарасу в августе исполнялось двадцать четыре, и получалась, что и этих двоих разница в семь лет, которая мне казалась чудовищно большой. А еще знакомые мне подружки брата были всегда его ровесницами. Так что же произошло? Почему он переключился на малолеток? Хотя не мне называть Оксану малолеткой, самой не так давно стукнуло восемнадцать.

  Прекратив лихорадочное метание по кухне, вернулась в Тарасову комнату. Извинилась. Засунув всякие мысли куда подальше, улыбнулась Оксане. Стоило во всем разобраться, не спеша.

  - Извини. Ты не выглядишь на семнадцать, - я не врала. - На двадцать, скорей.

  - Я... - начала Оксана что-то говорить. Кстати, щеки ее стали более пунцовыми.

  - Какая тебе разница, - разозлился на меня брат. Он осторожно приобнял девушку за плечи и в то же время старался говорить в сторону.

  Я подперла щеку и внимательно разглядывала эту идиллию. На гнев Тараса у меня давно выработался иммунитет, так что я не волновалась. Оксана, чувствуя поддержку со стороны, с вызовом посмотрела мне в глаза. Все-таки наблюдалась в ней храбрость, что заслуживало уважения. Я дружелюбно оскалилась. Брат, видя, что сестра адекватна и не намерена нападать на гелфренду, отпустил девушку и поспешно отодвинулся. Олег все это время безуспешно изображал мебель. Наверное, косил под шкаф.

  Дальше чаепитие продолжалось в мирной атмосфере. Но стоило закончиться всему съестному, как я тут же подскочила. Олег последовал моему примеру.

  - Сиди, Олежек. Мне Оксана поможет, - я посмотрела на девушку и мотнула головой в сторону двери. Получилось аля-гопник "пойдем выйдем". От возникшей ассоциации меня разобрал смех. Пришлось закусить губу, чтобы не расхохотаться в голос. Тарас сразу же напрягся.

  - Не съем я твою девушку. А ей надо проветриться, у тебя столько бацилл здесь летает. Не жалко тебе ее? А с Олегом ничего не случится, ведь он такой здоровый, - брат кивнул, а Олег расплылся в улыбке. Видимо, опять не понял двойственности комплимента.

  На кухне весь страх из глаз Оксаны пропал. Передо мной стояла решительная, уверенная в себе девушка. И я бы поверила, если бы ее голос не дрожал, когда та заговорила.

  - Я его люблю! И пусть он старше, - взволнованно начала она.

  - Кто ж сомневается? - хмыкнула я, сгружая чашки в мойку.

  Оксана замолчала. А мне пришлось, ей объяснить, что я хочу просто познакомиться, в присутствии Тараса это провальная идея. А сколько ей лет, мне не важно - я чуть покривила душой, не понимала пока, что в девушке особенного. Оксана горестно вздохнула и, забрав у меня губку, стала намыливать чашки. Молча мы перемыли посуду. Я не стала ее ни о чем расспрашивать, лишком уж девушка была напряжена. Потом Оксана помялась и попросила мой номер. Я проводила ее к Тарасу, тот облегчено выдохнул. Чудак. Я улизнула от их распечальной компании.

  Первую половину понедельника провела у отца в офисе. Я третье лето помогала ему (пока секретарь была в отпуске), за что получала зарплату. Время после обеда провела дома.

  Во вторник решила не заморачиваться с нарядом, тем более, на улице было пасмурно и ветрено. Одела брюки цвета хаки, черную футболку с абстрактным рисунком, сверху легкую кожаную куртку, на ноги обула кеды. За спину рюкзак. Подумав немного, нацепила темно-зеленую бейсболку, сворованную однажды у Михи. Папа неодобрительно поцыкал, увидев, в чем я собралась на работу, но так ничего и не сказал. Мой дресскод не был оговорен, а так я выглядела вполне прилично... для прогулки.

  Ровно в два часа по полудню я нажала на кнопку звонка в квартиру Комаровых. Мысленно отметила, что становлюсь пунктуальной. Тоже самое сказал Миха, открывший дверь. Помог снять куртку, я смотрела на него ошалелыми глазами. Комаров забрал у меня бейсболку, покрутил немного в руках и со словами "знакомая вещица" водрузил ее обратно на мою голову. Он провел меня в комнату, предложил чаю-кофе. Я заподозрила что-то неладное, прищурилась.

  - Что-то мне все это не нравится. Слишком уж ты галантен, мой дорогой друг.

  - Майка, да брось, - отмахнулся парень, взяв гитару, уселся на кровать, напротив меня. - Послушай.

  Миша сыграл мне грустную песню. Текст, которой не так давно давал мне прочитать. Я заметила, что непонравившуюся мне строчку он изменил. А еще я ожидала совсем другой мотив, более яростный, не такой печальный. Чувствуя, что скоро начну разводить сантименты, я как можно более небрежно сказала:

  - А в этом доме меня не покормят?

  Комаров улыбнулся.

  - Ты неисправима, - он пошел в сторону кухни, я поплелась следом.

  - Она красивая, только грустная, - сказала я парню в спину, от чего постеснялась сказать в лицо. Он ничего не ответил.

  - Мих, кажется телефон звонит, - прислушалась я. Мы сидели за столом и неспешно пили кофе, заедая черничным пирогом.

  - Ага, - друг подскочил и припустил к себе в спальню.

  Скоро оттуда донеслись обрывки фраз: "у меня", "скоро буду", "подожди" - это все что мне удалось расслышать. Миха вернулся в кухню с просветлевшей рожей.

  - Майк, мне надо идти, извини, - и ни капли сожаления в голосе. А светится от того, что от моей компании, наконец, избавится?

  - Да мне, наверно, тоже пора, - грустно сказала я. Эмоции скрывать не стала, а Миха, смотря на мое кислое лицо, тоже подрастерял былой энтузиазм. Взгляд машинально зацепился за часы, когда мы вышли в прихожую. Я, не сдержавшись, взвизгнула. Пятнадцать минут четвертого, а встреча со Скейтером назначена на три. Что я там говорила, становлюсь пунктуальной? Из кармана куртки донесся сигнал о принятом сообщении. Кто бы сомневался, писал Скейтер, что ждет меня.

  - А-а-а! Я иду, уже иду, - сказала я телефону. - Че ржешь, конь педальный? - рявкнула я на Миху, который, нисколько не стесняясь, потешался надо мной. Я, наверно тоже посмеялась бы, увидев кого-то на своем месте. - Я на свидание опаздываю!

  Реакцию друга я не увидела, потому что побежала за своими вещами.

  - Может, тебя подвести, - спросил Комаров, следя за тем, как я зашнуровываю кеды.

  - Было бы круто! - распрямилась я и с надеждой уставилась на парня. - Ты на колесах? А дядя Витя как?

  - Сколько вопросов, - ехидно сказал Миха. - Я думал, ты торопишься, и тебе нет дела до всего на свете.

  Благоразумно прикусила язык, пока не ляпнула, что-то вроде "Готова ради тебя забить на всех скейтеров мира".

  Услышав, куда я направляюсь, друг вопросительно приподнял бровь (никак от моего папы нахватался). Я никак не стала комментировать. Миха быстро довез меня до места. Скейтера я заметила из далека, вернее понадеялась, что узнала правильно. Он стоял с группой экстрималов, только на этот раз сильно отличался от толпы. Не был так ярко одет и в руках держал букет - мило.

  - Спасибо, - поблагодарила я Миху.

  Признаться, чувствовала я себя неловко. Это мягко говоря. На самом деле, все происходящее казалось неправильным, даже абсурдным. Как я позволила любимому человеку вести меня на свидание с другим. Поздно дошло, и уютный салон расхотелось покидать. Но я все-таки открыла дверцу.

  - Если что, звони мне.

  Я оглянулась на друга. Он смотрел на парня с цветами и даже не пытался скрыть недовольства.