Пара лошадей скоро остановилась перед подъездом новой квартиры Ардатовых. С чувством облегчения вошла Тамара в небольшую светлую квартирку, где Шарлотта с детьми встретила ее с выражением живейшей радости.

— Вот вам для ваших маленьких ротиков, — сказал Сергей Иванович, целуя своих крестников и отдавая им большую коробку конфет.

Пока дети горячо благодарили доброго адмирала, Тамара поспешно прошла в комнату больного и, наклонившись к его уху, прошептала:

— Все кончено, папа, и я больше не расстанусь с тобой!

Увидев входящего адмирала, сестра милосердия скромно удалилась.

— Ну, Николай, как ты себя чувствуешь? — спросил Сергей Иванович, пожимая руку своего друга.

— Отлично! Гораздо лучше, чем того заслуживаю, — слабым голосом ответил больной, устремляя влажный и признательный взгляд на бледное лицо Тамары.

— Да, она мужественная девушка, и ты можешь гордиться ею, — ответил Сергей Иванович. — А ты, малютка, вместо того, чтобы слушать болтовню, пошла бы напиться горячего чаю, да и мне, кстати, прислала бы стакан.

Перед своим отъездом адмирал увел Тамару в ее комнату и передал ей довольно туго набитый бумажник.

— Здесь 1800 рублей, оставшиеся от уплаты всех долгов. Замкни куда-нибудь эти деньги и затем отдохни хорошенько! Это тебе крайне необходимо.

Стараясь избежать изъявлений благодарности своей крестницы, этот честный человек поспешил уехать. Тамара же, утомленная душой и телом, позволила Фанни уложить себя в постель и скоро заснула крепким сном.

На другой день Тамара проснулась поздно и чувствовала себя очень слабой и ни на что не годной. Тем не менее она во что бы то ни стало хотела сама ухаживать за больным отцом, но сестра милосердия объявила, что по желанию адмирала она останется еще на пятнадцать дней, и умоляла ее отдохнуть как следует. Молодая девушка ушла в свою комнату и написала длинное письмо госпоже Эриксон. Рассказав ей про постигшее их несчастье и описав горечь и страдание, наполнявшие ее душу, она почувствовала большое облегчение. «Теперь только, дорогая тетя, я поняла цель воспитания, данного мне тобой. Ты предчувствовала своим любящим сердцем эту катастрофу и не хотела, чтобы я вступила в жизнь безоружной. Я постараюсь показать себя достойной твоих уроков! Я использую свое знание и в труде буду искать покоя души. Напиши мне поскорей, дорогая тетя Эвелина, довольна ли ты мной. Я так нуждаюсь в поддержке! Если у вас будет сеанс, скажи маме, что я мужественна, что прошу ее охранять нас и простить моего отца. Он, бедный, так несчастен! Господь жестоко наказал его».

Однажды утром, несколько дней спустя, баронесса приехала вместе с адмиралом навестить своих друзей. Поговорив о больном, Тамара показала Вере Петровне весь дом. Когда все устроились в гостиной, молодая девушка обратилась к адмиралу и баронессе с просьбой достать ей какую-нибудь работу, так как денег, бывших у нее в распоряжении, не могло хватить надолго. Те в замешательстве переглянулись между собой.

— Но, друг мой, что же ты умеешь делать? — сказала, наконец, баронесса. — Давать уроки очень тяжело, а женские работы — вышивание, вязание — так плохо оплачиваются, что ты без всякой пользы утомишь себя.

— Я вовсе не думала о таких занятиях, — с легкой улыбкой заметила Тамара. — Я могу работать в редакциях, так как свободно владею четырьмя языками: французским, английским, немецким и шведским — и легко перевожу как научные сочинения, так и романы. Кроме того, взгляните! — она вынула из стола прекрасно разрисованный веер. — Я могу исполнять такие вещи для фабрик и магазинов. Наконец, я могу писать портреты, и прошлой зимой в Стокгольме получила золотую медаль на художественной выставке.

В молчаливом изумлении слушали ее и адмирал, и баронесса, внимательно рассматривая разрисованный веер.

— Но ты, малютка, настоящая волшебница! — вскричал, наконец, Сергей Иванович. — Отчего ты так старательно скрывала свой талант? Не можешь ли ты показать нам какой-нибудь портрет своей работы?

Тамара провела их в свою комнату и показала портрет маленького Гаральда Эриксона.

— Да, здесь видна рука мастера!.. Какой колорит! Какая экспрессия! — вскричала баронесса, понимавшая толк в живописи. — Эта детская головка точно живая! Действительно, такой талант — золотое дно.

— Во всяком случае, я думаю, что могла бы работать в мастерской какого-нибудь художника, как только папа настолько поправится, что его можно будет оставлять одного, а пока я хотела бы работать дома, чтобы иметь возможность ухаживать за ним.

Восемь дней спустя к Ардатовым приехал сияющий адмирал. Работа Тамары очень понравилась, и одна фабрика сделала ей заказ в таком размере, в каком она возьмется его выполнить. Не менее удачны были и хлопоты Веры Петровны. Благодаря содействию Магнуса она получила в одной редакции большого ежемесячного журнала хорошо оплачиваемый перевод. Кроме того, она привезла поклон от молодого человека и прелестную корзинку редких цветов, которую тот передал Тамаре с выражением почтительного сочувствия. Молодая девушка горячо поблагодарила баронессу. Уверенность в возможности заработка сняла громадную тяжесть с ее сердца.

Полученное в тот же день письмо от госпожи Эрик-сон окончательно успокоило Тамару и сделало ее почти счастливой. «Я страдаю вместе с тобой, дорогое мое дитя, — писала Эвелина, — и в то же время я чувствую себя счастливой и гордой, видя, как мужественно ты переносишь ниспосланное тебе испытание! Твоя душевная сила доказывает, что Господь помог мне исполнить поручение, возложенное твоей покойной матерью, и сделать тебя независимой от людей и обстоятельств. Что же касается людской низости, то не огорчайся, дорогое дитя мое! Такова всегда толпа, жестокая в своем эгоизме. Никогда не жди от нее возвышенных чувств, но умей выбирать среди нее великодушных и самоотверженных людей, каковы твой крестный отец и баронесса. Если бы я не знала, что тебя охраняют эти два благородных сердца, я приехала бы сама помочь и поддержать тебя».

С необыкновенным жаром принялась Тамара за работу, ухаживая за больным отцом, так как сестра милосердия была отпущена. Сидя за спущенной драпировкой, потому что Ардатов не выносил света, молодая девушка рисовала или переводила, отрываясь от работы только для того, чтобы подать что-нибудь больному. Только на рассвете она будила Фанни или Шарлотту, а сама уходила, чтобы отдохнуть несколько часов. Помимо этого утомления, на Тамару угнетающим образом действовал вид ее отца. Она понимала нравственные муки, подтачивающие его жизнь. Он заметно угасал. Каждый раз, когда раздавался звонок у входной двери, больной вздрагивал и с лихорадочным волнением справлялся, кто пришел. Не надеялся ли он, что кто-нибудь из прежних друзей навестит его? Сердце Тамары болезненно сжималось, и чувство горечи и ненависти к презренному и неблагодарному обществу наполняло душу молодой девушки. Однажды отец спросил ее:

— Тамара, отчего Анатолий никогда не бывает у нас? Неужели же он оказался таким же низким человеком, как и другие?.. Признайся мне откровенно.

— Нет, папа. Я сама разорвала связывавшие нас обязательства, так как была не в состоянии расстаться с тобой и покинуть детей на попечение чужих людей. Очень взволнованный Анатолий Павлович подчинился моему решению и, взяв отпуск, уехал из Петербурга.

Ардатов глубоко вздохнул и повернулся лицом к стене. Его взгляд ясно говорил, что он угадывает благородную ложь своей дочери, желавшей скрыть от него это новое унижение.

Адмирал был постоянным гостем Ардатовых; его приезд всегда вносил луч света в их печальное жилище. Добрый старик возился с детьми, дарил им игрушки и лакомства, беседовал со своей крестницей и старался развлекать больного. Видя, что Тамара никуда не выходит из дома, он настоял, чтобы она гуляла, и, когда погода была хороша, катал ее в своей карете по городу. Во время таких поездок им часто приходилось встречать старых знакомых, при виде которых Тамара поспешно откидывалась вглубь экипажа.