Князева первая побежала к месту катастрофы, но испуганная Аленка быстро обогнала ее.

Впереди горел перелесок. У ближайших полыхающих стволов стояли Крейг и князь, глядя в огонь. Юная княжна на секунду замерла, разглядывая сквозь пламя разбитый взрывом гиперзвуковой самолет. Фонарь оказался сорванным; в узкой кабине, уронив на штурвал голову в зеркальном гермошлеме, сидел человек; рука, затянутая в серебристый материал скафандра, свешивалась через борт машины, прямо в огненные языки… Аленка рванулась вперед. Крейг поймал ее за руку.

– Не смейте! – крикнул он. – Мы ничем не можем помочь ему!

Князева поняла, что ее страшная догадка подтвердилась и, замерев, стояла рядом с юной девушкой, молча смотревшей в бушующее пламя и не делавшей попыток вырваться из цепкой руки бортинженера.

С грохотом раскалывались стволы, с шипением горела листва, полыхали травы и кустарники. А люди стояли и ждали конца. Перелесок уже догорал. Разрозненные старые деревья поглощали слишком много жара, и огонь быстро пошел на убыль. Раздался еще один несильный взрыв, и изуродованную машину сразу охватило кипящее пламя. Елена и Крейг поняли, что где-то в баках взорвались остатки топлива. Казалось, серебристая фигура в кабине начала двигаться, пытаясь подняться. Наверное, это был лишь обман зрения. Обман… Пилот вдруг встал на сиденье, шагнул через борт прямо в голубоватое пламя. Хватаясь за обугленные стволы, сделал несколько шагов, постоял с минуту и снова пошел сквозь огонь – закованная в гибкую броню серебристая фигура – шёл, всё время спотыкаясь о поваленные горящие деревья и с трудом переступая через рухнувшие берёзы, а сверкающая ткань тяжёлого скафандра заметно темнела, разогреваясь до красного свечения… Наконец он неловко опустился на землю у стоявшей в стороне березы. Откинул шлем. Аленка вскрикнула, хотя и до того знала, кого увидит. Конечно, это был Клеверов. Смертельно бледный, мраморный лоб покрыт испариной, в уголках рта запеклась кровь, но глаза сверкали.

– Как я летел! – едва слышно произнес он. – Словно во сне…

– С вами что-нибудь серьезное? – с беспокойством спросила Елена.

– Пустяки…

– Как же вас угораздило, Андрэ? – вмешался Крон и, оглянувшись на машину, в хвосте которой почему-то размещались навесные ракетные двигатели, добавил. – Модернизацией занимаетесь?

– Не рассчитал, – слабо улыбнулся Клеверов. – Реверс не выдержал… Тормозить пришлось прямо в атмосфере, на гиперболической скорости… Летел как метеор…

– Такой взрыв, а кабина цела…

– Усилил броневыми листами из термостойких сплавов, – тихо ответил молодой человек и снова улыбнулся. – Машину жалко. Но ничего, у меня еще четыре штуки…

– Да зачем вам это, черт возьми! – возмутилась Елена.

– Планету, глупая, нужно увидеть. Сравнить с тем, нашим миром… Не могу же я каждый раз поднимать со дна океана разведзвездолет.

– Вы не в космос ли выходили? – спросил Крейг.

– Луну облетел… Жаль, записи пропали, – Клеверов со вздохом посмотрел в сторону догорающей машины. – Хотелось мне отправить с вами материалы всех наблюдений…

– Вейчел на «Кванте» мог бы вам помочь. Говорили с ним?

– Я обещал ему доставить вас в ближайшее время и обеспечить расчетами режимов полета.

– Черт бы вас побрал, Андрэ! – раздраженно заявил бортинженер. – Вы должна лететь с нами! Если что-то еще осталось неясного в ваших непостижимых исследованиях, то мы вам поможем!

Клеверов поднялся, опять взглянул на разбитый ракетный самолет, покачал головой.

– Славно я с ним разделался! – сказал он и неожиданно весело рассмеялся.

– Теперь только и годится на топоры да гвозди для краснокожих братьев…

Глядя на него, расхохотался и Крейг, улыбнулись обе девушки. Взгляд Клеверова упал на Березина, молча стоявшего поодаль.

– Я исполнил вашу просьбу, князь, – сказал молодой человек.

– Смею вас уверить, дорогой граф, что я и в остальном рассчитываю на ваше благородство.

Клеверов промолчал. Аленка с беспокойством взглянула на отца. Но тот ничего не стал объяснять и, быстро поклонившись, пошел к скафу.

Вечером Елена зашла к Клеверову.

– Андрей Николаевич, простите, что беспокою вас. Я хотела немного поговорить с вами, – сказала она, усаживаясь в кресло напротив.

– О возвращении? – усмехнулся Клеверов.

– Напротив. Если вы решили здесь остаться, то я хочу…

– Дать совет? – с иронией закончил ее собеседник. – Не стоит, Лена. Я старше вас на целый десяток лет. И несмотря ни на что, все еще существую, а это говорит о неуместности каких-либо рекомендаций.

– Я хотела поговорить с вами об Аленке. Неужели вы не понимаете…

– Я все прекрасно понимаю, Лена, – вновь перебил ее Клеверов. – Мы с вами и без того достаточно много обсуждали эти стороны моей жизни. Всему есть предел. Простите за резкость…

Несколько минут они молчали. Первая заговорила Князева.

– Вы так много работаете… Наверное, рассчитываете создать с помощью сенсационных материалов себе имя у нас на Земле?

Клеверов насмешливо улыбнулся, и Елена поняла, что сказала очередную глупость.

– Нет, Лена. Я даже не делаю подписей. Вы или Крейг можете присвоить эти труды. Важно лишь то, чтобы они попали по назначению.

– Вы не хотите устроить для нас еще одну экскурсию?

– Время не позволяет мне подобную роскошь. И мне остается лишь просить у вас прощения за данное обещание.

– Что же вы будете делать потом, когда мы покинем вас?

– Работать, Лена. Как работал всю жизнь. У меня ничего больше нет.

– Зачем? И для кого? Кому она нужна, эта ваша работа?

– Больше всего мне самому, – сухо ответил Клеверов. – Жить мне немного… Но я не хочу прежде времени лишиться рассудка.

Елена вгляделась в огромную золотую звезду на груди молодого человека и только сейчас разглядела выгравированную на ней надпись: «Найти и умереть».

– Если бы вы только пожелали… Многое можно было бы изменить…

– Довольно об этом, Лена. Если у вас есть ко мне просьба – я готов ее исполнить.

Елена встала, подошла к двери.

– У меня есть просьба и даже не одна… – сказала она, остановившись на пороге, и с горечью добавила. – Но вы никогда этого не исполните…

Туманным утром Аленка, сойдя со ступенек скафа, увидела привязанного прямо к перилам лестницы рослого черного коня. Девушка подошла ближе, едва доставая до гривы, погладила голову гордого животного. Постояла несколько минут в задумчивости. Из скафа выскочил Тер, следом вышел его хозяин в длинной темной накидке.

– Опять куда-то уезжаете, Андрей Николаевич? – тихо спросила Аленка.

– Только на прогулку, – чуть улыбнулся Клеверов.

– Возьмите меня с собой…

Она тоже улыбнулась, смутившись своей невольной смелости. Клеверов подошёл к девушке, взял ее за плечи и одним движением посадил на коня. Легкий плащ распахнулся, и без того короткое платье почти совсем открыло стройные ноги девушки. Клеверов снизу вверх заглянул в лицо Аленки, уголки его рта дрогнули в непонятной грустной улыбке.

– Вы смеетесь надо мной, Андрей Николаевич? – с тревогой спросила девушка.

Он покачал головой; с минуту постоял, глядя в сторону, затем легко вскочил в седло и тронул поводья. Девушка покачнулась, но Клеверов сразу поддержал ее, положив руку на талию. Конь пошел крупной рысью. Замелькали ствола берез, растущих вдоль едва заметной лесной тропинки.

Аленка повернула голову и посмотрела молодому человеку прямо в глаза, близко-близко…

– Помните тот день? Мы с вами ехали на этом же коне…

Клеверов промолчал, сдерживая горячего скакуна. Лес отступал, скрываясь за холодными синеватыми туманами. Что-то таинственное стало появляться в отдаленных рощах. Еще не взошло солнце, и далекая луна тускло светила над самым горизонтом. Хлопая крыльями, низко пролетела огромная черная птица. Аленка испуганно прижалась к Клеверову и почувствовала, как сразу отяжелели его руки… Он бросил поводья. Конь на мгновение сбился, но тут же выровнял шаг и пошёл карьером. Где-то в утренней мгле появлялись и исчезали леса и рощи, крутые холмы в мелких колючих зарослях ельника. Могучее животное летело стрелой, в бешеной скачке чуть касаясь копытами земли, туда, где над уходящей вдаль равниной поднимались прозрачные розовые облака зари. Стучали копыта, свистел ветер, распущенные светлые волосы Аленки выбились из-под капюшона плаща. Девушка не оглядывалась на своего спутника, но ее тонкие нежные пальцы сжимали его руку. Сколько это длилось? Наверное, не очень долго. Но, когда конь начал уставать, они уже были довольно далеко от скафа.