— Не стала возвращаться за ними к матери. Зиму обещали теплую, а если подморозит, что-нибудь придумаю.

Наилий цокнул языком и отвернулся. Не хотел понимать трусость и глупость. Публий строго настрого запретил переохлаждаться, а Куна все никак не могла решиться дойти до центра социального обеспечения и попросить теплые вещи в дар. Она не считалась официально нуждающейся, но в диспетчерской как-то обмолвились, что работницы центра никому не отказывали.

— Я боюсь, мать не отдаст мне куртку, — чуть слышно призналась Куна, — даже на порог не пустит. Сестра говорила, что она ждет извинений, а я никак не могу их из себя выдавить.

— И не нужно, — вздохнул генерал, — просто разреши мне участвовать в твоей жизни. У ребенка два родителя.

Упрека, что как раз о ребенке она забывает со своими разборками с семьей, Куна так и не услышала. Наилий не в первый раз предлагал помощь, но стать содержанкой она боялась больше всего в жизни. Страшно не зависеть от кого-то, а потерять себя. Лишиться работы, учебы в кулинарной академии, права распоряжаться своим временем и в конечном итоге превратиться в вещь, которую потом выкинут за ненадобностью или заменят другой. Пока она сама решала свои проблемы, ей это не грозило.

— Я не хочу вместе с ребенком сидеть у тебя на шее.

— Воспитание, — нахмурился генерал и, затормозив на светофоре, обернулся, — ты знакома с профессиональными любовницами и содержанками? Уверен, что нет, потому и не понимаешь разницы, а мне не хочется объяснять. Момент не подходящий, но я должен был сразу спросить. Я хочу назвать тебя своей, ты согласна?

Ритуал и почти священное действие, которое все без исключения ждут с особым чувством. Долго готовятся, создают атмосферу, чтобы помнить потом. Наилий прав, момент неподходящий, но с ним всегда так, Куна уже заметила. Казалось, генерал живет только по инструкции, но на самом деле Его Превосходство не вписывался ни в какие рамки, как не вписывалась в них стихия. Порывистый как ветер и такой же непредсказуемый. Согласна ли она назвать его своим?

Куна замерла, прислушиваясь, как сердце толчками разгоняет кровь по телу, и каждая клеточка оживает, пропитываясь предвкушением счастья. Мир больше не разбивался на части, а делился на троих. Стоило только принять любимого мужчину.

— Да, согласна.

Наилий щелкнул замком ремня безопасности и перебрался на заднее сидение. Куна поймала его в объятия и еще раз сказала «да» за мгновение до поцелуя. Тягучего, долгого, безумного.

Поток машин огибал их, возмущенно сигналя, и уплывая дальше золотистыми отблесками фар. Снег пошел, роняя на них завесу из пушистых белых хлопьев, а время будто остановилось, стоило только сказать:

— Люблю.

Торговые центры с их суетой, яркими красками и нескончаемой толпой — стихия Аврелии. Младшая могла часами ходить из магазина в магазин, ничего не покупая. Просто набирала в охапку наряды и крутилась в примерочной перед зеркалом. Бабочка у цветка порхала с большей пользой. Разве есть смысл трогать мечту руками, если знаешь, что никогда не заберешь с собой? Даже не жить взаймы, а смотреть издалека через начищенное до блеска стекло витрины.

Куна упиралась и не хотела идти, но генерал шептал что-то ободряющее на ухо и аккуратно подталкивал вперед. У входа в центр она сдалась, вспомнив, кто идет рядом. Наилий магнитом притягивал взгляды, праздная болтовня покупателей затихала до шепота и по пятам за ними шлейфом тянулись любопытные. Никогда еще Куна не чувствовала себя такой незаметной. Его Превосходство шел сквозь толпу, не сбавляя шаг, и высоко держал голову, а она тенью мелькала рядом, крепко держа за руку, чтобы не потерять.

Торговый центр был городом внутри города с домами-магазинами, широкими пешеходными проспектами, стеклянными лифтами, взлетающими под купол как в небо. Цзы'дарийцы здесь завтракали и обедали, катали детей на аттракционах и неспешно беседовали, сидя на скамейках. Богатая праздная жизнь с ценниками на каждом шагу. У Куны в глазах рябило от вывесок, но генерал, кажется, точно знал, куда идти. Через поворот и она заметила гигантскую торговую галерею с товарами для беременных. В витрине застыли пузатые манекены в вечерних платьях, а навстречу вышла симпатичная дарисса в униформе. Полоски на генеральских погонах она заметила раньше, чем хмурый взгляд Наилия и дежурная улыбка превратилась во взрыв восторга.

— Ваше Превосходство.

— Дарисса, у нас мало времени и пустой гардероб, поможете?

Конечно, поможет и не только она. Куну немедленно подхватили под руки и повели к примерочным, на ходу выспрашивая, с чего начать, что показать? Она отвечала односложно и невпопад, испуганно оглядываясь на Наилия. Без его уверенной поддержки накатывала паника, но пришлось заставить себя терпеть. Генералу не место в женском царстве, он здесь на чернильное пятно на белых ботинках. Даже внутрь не пошел, сел у входа к журнальному столику и достал планшет Откуда-то из недр магазина появилась элегантно одетая дарисса и присела в соседнее от генерала кресло развлекать его разговорами.

— Вы носите платье или брюки?

— Что? — Куна обернулась на вопрос и увидела сияющую от радости продавщицу. Её напарница перебирала вещи на вешалках, то и дело поглядывая на кресло, где вальяжно расположился хозяин сектора. Будет о чем завтра рассказать подругам и родственницам. Его Превосходство в подобном магазине уже и не надеялись увидеть.

— Я правда спешу, — виновато улыбнулась Куна, — мне бы что-нибудь теплое и удобное.

— Тогда комбинезон. Вы какой размер обычно носите?

— Второй, но сейчас даже не знаю.

— Значит, второй, — просияла дарисса.

Дизайнеры конструировали одежду как сложное техническое устройство, лямками, застежками и утяжками усаживая ткань на располневшую фигуру так, что Куна счастливо выдохнула, забравшись в комбинезон. Едва намечающийся живот больше ничего не стягивало, а под облегченный верх на одних только лямках помещалась любая блузка.

— Через пару месяцев здесь нужно будет ослабить, — объясняла дарисса, показывая потайные утяжки, а потом вот здесь расстегнуть и выпустить дополнительную ткань. Его можно носить до родов…

— А после? — машинально спросила Куна. Красивая вещь, дорогая, жалко будет просто сложить в шкаф.

— Вернуть нам. Можно раньше, если вещь надоест и захочется чего-то нового. Магазин примет обратно, а вы получите скидку на следующую покупку.

— А что будет с этим комбинезоном? — не унималась Куна. — Вы его выбросите или снова продадите?

— Ни в коем случае. Возвраты мы сдаем в социальную службу центра репродукции. Вещи распределяют нуждающимся. Каждая женщина достойна прекрасно выглядеть, пока носит ребенка.

Куна взглянула на одежду другими глазами. Такой подход примерил с необходимостью тратить деньги. Она возьмет совсем чуть-чуть, и потом вещи не пропадут зря.

Нарядили её с ног до головы с профессиональной скорость, не забыв ни об одной мелочи, а когда все упаковали по мешкам, Куна ужаснулась.

— Тише, — шепнул генерал, отдавая черную пластиковую карту на кассу, — у меня в резиденции совсем нет женских вещей, не в мужском же исподнем тебе ходить.

Пришлось сдаться во второй раз. К машине Куну отправили уже в обновках и предлагали помочь донести пакеты, но Наилий отказался. Хозяйка галереи долго и тепло прощалась, не забыв пригласить снова, и генерал пообещал вернуться, с улыбкой поцеловав ей руку.

Жест вежливости, не больше, но от него вспыхнули румянцем сразу две женщины. Хозяйка от смущения, а Куна впервые почувствовав укол ревности. Обратную и не самую приятную сторону влюбленности.

Торговый центр пустел, провожая последних покупателей, машины разъезжались с парковки и ноги вдруг налились тяжестью, стоило увидеть мягкое сидение внедорожника.

— Устраивайся сразу удобно, — посоветовал Наилий, закрывая багажник, куда едва поместились все покупки, — в резиденцию приедем в середине ночи, хорошо, если сможешь поспать.