— Когда я был маленьким, моим любимым животным был лев, — лениво произнес Гаррет. Одной рукой он покачивал коляску со спящим Далтоном.

— Ну конечно, царь зверей, я могла бы и сама догадаться, — съязвила Лэйни, поднимая на Гаррета смеющийся взгляд. — Вы же, Блэкморы, любите власть, да?

— И что в этом плохого? — легко спросил он. — Это очень помогает в бизнесе.

— Не сомневаюсь, что это именно так, — Лэйни, уютно устроившись рядом с Гарретом в тени дерева, закрыла глаза, наслаждаясь теплым ветерком. Бен, должно быть, пошел по стопам своей матери. Он как-то утратил блэкморовский инстинкт убийцы.

— Инстинкт убийцы? Тогда уж инстинкт завоевателя. Я предпочитаю неотступный натиск.

— Неотступный натиск? Что ж, пусть будет так, — Лэйни улыбнулась, представляя, как Гаррет ведет себя в зале заседаний совета директоров, если его поцелуй можно считать частью неотступного натиска.

Лэйни нравилось ощущать на себе легкий ветерок, а ощущать плечо Гаррета было еще приятнее. Рядом с ним она чувствовала себя превосходно.

— Я плохо помню маму Бена, — тихо сказал Гаррет. — Знаешь, Уолтер безумно ее любил. Она умерла от каких-то осложнений после родов.

Глаза Лэйни расширились от удивления. Она выпрямилась и, не произнеся ни слова, ждала, когда Гаррет продолжит. Серьезные нотки в его голосе говорили ей, что он собирается рассказать что-то очень важное, если только она выслушает его и поймет.

— Мне тогда было пять лет, — продолжил он. — Но я помню, как мои родители обсуждали перемену, произошедшую в Уолтере после ее смерти. В это время дела его пошли в гору. Потом погибли мои родители, и Уолтеру пришлось одному воспитывать и Бена, и меня.

— Что ты чувствовал, когда стал жить с Уолтером?

Гаррет немного помолчал, покачивая коляску, потом ответил:

— Сначала было как-то странно. Я не очень-то хорошо знал его. А Уолтер не любил показывать свои чувства. Я тогда переживал гибель родителей, и, думаю, ему нелегко было ко мне подступиться. Было лето, и он часто брал нас с Беном в офис.

Гаррет уставился на гиппопотамов, но Лэйни понимала, что мыслями он уже далеко отсюда.

Она молчала, и спустя какое-то время он продолжил:

— Мы с Беном здорово играли там, по очереди становясь директорами компании. Это позволяло мне сосредоточиться на чем-то, что сильно отличалось от моей прежней жизни. По мере того как я взрослел, меня все больше затягивала эта игра, и постепенно она превратилась в настоящую жизнь.

— Уолтер, наверное, был рад этому, — осторожно заметила Лэйни, предугадывая, что может многое узнать сейчас о жизни Гаррета, и боясь сказать что-нибудь не то, заставить его замолчать.

— Я в большом долгу перед Уолтером: он вырастил меня, — тихо ответил Гаррет. — Я обожаю его. Да, он кажется резким и холодным, но у него есть чувства. Просто ты не знаешь его. Уверяю тебя, он очень переживает за Далтона. Он не перестает говорить о нем. — Гаррет посмотрел Лэйни в глаза. — Не собираюсь давить на тебя с этими тестами, но просто хочу, чтобы ты поняла: Уолтер никому не открывает своего сердца, но это вовсе не означает, что у него его нет.

Лэйни смотрела, как большая сильная рука Гаррета похлопывала Далтона, когда малыш проснулся. В этом обычном жесте было столько ласки и заботы! Она вдруг ясно осознала: то, что Гаррет говорил об Уолтере, он мог бы сказать и о себе самом. Любовь ранила Гаррета, так же как и Уолтера. Возможно, поэтому он так хорошо понимал своего дядю.

Сможет ли Лэйни вылечить их обоих?

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Извини, Лэйни, но я совершенно забыл, что обещал приехать и помочь с чисткой дома, — сказал Гаррет, разговаривая с ней из своего офиса.

Он по-прежнему любил свою работу, но это было несравнимо с тем, что он чувствовал, когда рядом была Лэйни. И то, с каким удовольствием он представлял, как будет помогать ей счищать старую краску с дома, и то, с какой неохотой ему пришлось от этого отказаться, доказывало это.

Они встречались уже около месяца. Так как Лэйни теперь была занята по выходным «Сном и завтраком», виделись они в основном в будние дни. Гаррет освобождал вечера, чтобы сходить куда-нибудь с Лэйни: на новую выставку в картинной галерее, показ цветов в ботаническом саду, концерт народной музыки в центре города. Далтон любил ездить в коляске или сидеть у них на руках, так что все мероприятия, которые они планировали, удавались как нельзя лучше.

И все же Гаррет хотел остаться с Лэйни наедине. Он хотел этого так сильно, что все закипало у него внутри, когда он думал об этом. Он был расстроен, что сегодня у них пропадает свидание и что он не сможет помочь Лэйни с домом.

— Не переживай, — сказала ему Лэйни. Он был рад услышать грустные нотки и в ее голосе. — Я и сама справлюсь.

— Может быть, ты подождешь до следующего раза, когда я смогу приехать? — предложил он.

— Все нормально. Мне не нужна твоя...

— ...помощь, — закончил Гаррет, и они оба рассмеялись.

Конечно, она не согласится ждать его, он и не думал, что будет по-другому. И за это он уважал ее. За независимость. Возможно, она и казалась беззащитной, но это была только видимость.

— Я уже знаю, что тебе не нужна моя помощь, — поддразнил он ее. — Ну, а сам я тебе нужен?

— Нужен ли мне ты? — повторила она смягчившимся голосом.

— Я хочу побыть с тобой наедине, Лэйни. Никакой толпы. Только ты и я.

Несколько секунд царило молчание.

— Я тоже этого хочу, — прошептала она сквозь километры, разделяющие их.

— Я думал о пикнике, — сказал Гаррет. — Об уединенном пикнике у тебя дома. Ты можешь снова встретить меня в том же одеянии, а когда Далтон уснет...

— Когда Далтон уснет, тогда что? — осторожно спросила она.

Он улыбнулся.

— Скоро узнаешь, — нежно промурлыкал он в трубку.

Они договорились о дате и распрощались. Повесив трубку, Гаррет повернулся к окну, за которым в лучах яркого полуденного солнца раскинулся большой город. Но Гаррет думал не о солнце и не о работе. Все его мысли занимала Лэйни.

Он еще никого не хотел так сильно, как Лэйни. Это было чувство, которого он никогда не испытывал к Ванессе. Оглядываясь назад, он понимал, что их отношения с Ванессой были основаны на обязательствах. Он выбрал ее и женился на ней просто потому, что она ему подходила. Их отношения не были основаны на жгучей страсти. Однако он любил ее, а она воспользовалась этим, чтобы растоптать его в суде, причинив ему сильную боль и превратив в эмоционально опустошенного человека. Настолько опустошенного, что он зарекся верить женщинам.

Но потом он встретил Лэйни. Она заставила его почувствовать новую страсть, волнение, безумие. И это пугало его. Ведь если Ванесса смогла так сильно ранить его, то что же может произойти теперь?

На этот раз он собирался хорошенько припрятать свои чувства и контролировать ситуацию.

Он не должен забывать, что многое поставлено на карту, и не только его сердце. Уолтер все еще переживал по поводу тестов. Он уже не раз просил Гаррета надавить на Лэйни, потому что она не хотела отвечать на письма его адвоката.

Гаррет отказывал просьбам дяди. Понимал, что, пока Лэйни будет бояться Уолтера, она не согласится на тестирование. И Гаррет понятия не имел, как решить эту проблему. Он оказался загнанным в ловушку двумя людьми, которые очень много для него значили.

Он отвернулся от окна, услышав, как вошла секретарша.

— Мистер Блэкмор... насчет встречи... — начала она.

— Хейден!

Лэйни чуть не упала с лестницы, увидев появившегося из-за угла брата. Хейден был в форме, и Лэйни поняла, что он приехал прямо из аэропорта.

Она осторожно спустилась со стремянки и упала в его объятия. Вдоволь наобнимавшись с ним, она оттолкнула его и сказала:

— Вечно ты со своими сюрпризами! Когда-нибудь выйдет так, что ты окажешься перед закрытой дверью. И это послужит тебе хорошим уроком.