— Доктор, здесь привезли больного с психомоторным возбуждением. Не посмотрите его?

Минут через пять в дверь вошёл среднего роста, широкоплечий врач, Воронов Сергей Владимирович. Его движения были уверенными и в то же время — удивительно пластичными. Русые короткие волосы аккуратной чёлкой падали на лоб. Поздоровавшись с медиками «скорой», кивнул Злотниковой. Внимательно посмотрев на больного ярко-серыми глазами, взял со стола направление:

— Что, совсем контакту не доступен?

— Ни гу-гу, — откликнулся врач «скорой».

— Ладно, оформляйте ко мне. Санитаров вызовите, — и вышел из приёмного покоя.

Воронов был известен тем, что в его присутствии практически все психбольные становились спокойными и покладистыми. А выздоравливали на порядок быстрее, чем в остальных отделениях. Хотя лечение практически не отличалось от того, как лечили другие врачи. Так… По мелочам. Это ставило всех в тупик. Но тем ни менее — факт оставался фактом. Сам Воронов практически всегда оставался спокойным. Но в нём буквально физически чувствовалась некая внутренняя сила и разливающаяся вокруг него энергия. Медперсонал его боготворил, и в отделении всегда царили чистота и порядок.

Отец с детства привил ему любовь к спорту. Под белым халатом скрывалась тугая, рельефная мускулатура. А в медицинский он пошёл, следуя семейной традиции — его мать была врачом.

Психиатром юный Воронов решил стать ещё в институте. Ему пророчили большое будущее, но постоянные кризисы в стране, то экономические, то политические, поставили крест не только на его карьере. Многие врачи вообще «ушли из медицины», занявшись коммерцией, или уехав из страны. Но Сергей, как не уговаривала жена, коммерческой деятельностью так и не занялся. Чувствовал Воронов к ней какую-то необъяснимую брезгливость. Хотя прекрасно понимал — старые времена прошли, раз и навсегда. В итоге, жена ушла от него к какому-то бизнесмену, обозначив статус супруга, как неудачника. И дочку забрала с собой, оставив ему широким жестом двухкомнатную квартиру. Скандалы в течение последнего года так его утомили, что Сергей даже почувствовал облегчение, когда она ушла. Периодически он с кем-нибудь встречался, но серьёзных отношений завязывать не хотел. Одному было спокойнее. Никто не лез в его привычки и не указывал, что делать. Работал, занимался домашним хозяйством, три раза в неделю ходил в тренажёрный зал.

И ещё…он собирал материал о природе психических заболеваний. Хотел защитить диссертацию. Его представления об этих заболеваниях и подход к их лечению в корне отличались от общепризнанных. Он считал, что наряду с известными системами — кровеносной, нервной, лимфатической, эндокринной и другими, в организме всего живого присутствует ещё одна, непознанная и неизученная. Энергетическая система. И именно она, как считал Сергей, была ответственна за экстрасенсорные способности у некоторых людей.

К этой мысли его привёл случай с госпитализацией больного средних лет, по направлению диспансера. На его обследовании настаивала жена, беспокоясь за психическое состояние мужа…

Воронов зашёл в свой кабинет, взял со тола «историю болезни» и, устроившись в кресле, стал читать:

— «Так, первичный, на госпитализацию согласился добровольно… способен видеть будущее… Гм… Что-то у нас последнее время развелось этих… оракулов. И всё предвещают конец света, причём — в ближайшие годы. Ладно, поговорим с этим… предсказателем».

Он снял трубку:

— Лида, попроси привести ко мне Ильина. Да, только что поступил.

В сопровождении санитара в кабинет зашёл небольшой щуплый мужчина лет сорока, в коричневом спортивном костюме, тёмные волосы зачёсаны назад, обнажая приличные залысины. На небольшом прямом носу — крупные очки в роговой оправе. Сергей внимательно посмотрел на него, и кивнул санитару. Тот вышел и закрыл дверь.

— Присаживайтесь, Виктор Александрович, — Воронов указал ему на диван, стоящий перед его столом. Ильин сел, достал платок, протёр очки и снова водрузил их на нос.

— Виктор Александрович, мне сказали, что Вы сами попросились в моё отделение. Не можете объяснить — почему?

— Доктор, некоторые из моих коллег уже побывали в вашем дур…, простите, заведении. И сказали, что если кто и может во всё разобраться, то это только Вы.

— Разобраться — в чём?

— В природе моего «заболевания», моей «ненормальности».

— Вы считаете, что у Вас есть отклонения от нормы?

— Сергей Владимирович, скажите честно, Вы можете дать чёткое определение понятия «нормы»?

Воронов взглянул в спокойные серо-голубые глаза собеседника, и улыбнулся:

— «А ведь он не так и прост».

— Согласитесь, — продолжал Ильин, — что «нормой» для каждого конкретного социума принято считать усреднённые правила морально-этического поведения. То же самое относиться и к способностям человека, как физических, так и умственных. Только, если человек делает какое-то открытие, его считают гением. А если у тебя есть необычные способности, то ты — «ненормальный».

— Но Виктор Александрович, согласитесь, что способность видеть будущее трудно назвать нормальным.

— В истории существовали провидцы, известные всему Миру. Я вам на вскидку могу назвать не менее десятка имён, начиная с Дельфийского Оракула и кончая Вангой. Нет, я ни в коем случае не ставлю себя в один ряд с этими легендарными личностями, — Ильин выставил ладони вперёд, — я могу видеть только очень близкое будущее. Минут на пятнадцать-двадцать вперёд. Вот сейчас, например, зайдёт медсестра, зовут Аллой, и спросит у вас, можно ли пациента Фирстова отпустить на выходные домой.

В дверь осторожно постучали. В приоткрывшуюся дверь показалась головы медсестры. Звали её действительно Аллой:

— Сергей Владимирович, Фирстова отпускать домой на выходные?

Неотрывно глядя на сидящего перед ним пациента, Воронов кивнул головой: «Отпускайте».

— Виктор Александрович, это — какой-то фокус?

— Что, доктор, трудно сразу поверить в реальность происходящего? Я вас прекрасно понимаю — взрослый человек, да к тому же — психиатр, который видел сотни пациентов, заявляющих о своих мнимых способностях.

Утверждения Ильина, на первый взгляд, выглядели абсурдно, и всё же там имелось нечто… особенное и настоящее. Воронов это чувствовал…

— Ладно, предположим, что это — правда, — Воронов откинулся на спинку кресла. — Вы постоянно видите будущее?

— Могу постоянно, но это очень сильно выматывает. Пользуюсь этой способностью только в крайних случаях. Да и не стараюсь их афишировать. Я ведь из-за этого развёлся с первой женой. Когда женился во второй раз, пытался это скрывать. Но всё равно пару раз «прокололся». Кстати, как и все экстрасенсы, я способен видеть ауру человека. Вот у вас, например, — Глаза Ильина чуть заметно потемнели, — у Вас… нет… ауры…

Он снял очки и задумчиво посмотрел в окно.

— А у каждого человека обязательно должна быть аура? — вывел его из этого состояния Воронов.

Ильин надел очки и повернулся:

— У каждого. Это — отражение его души и эмоционального состояния человека.

— Хотите сказать, что у меня нет души?

— Извините, Сергей Владимирович, я неправильно выразился. У Вас нет ауры в общепринятом понятии. Вокруг вас — какое-то марево, искажающее предметы позади. Первый раз с таким встречаюсь. Да никогда и не слышал о подобном.

— Скажите, Виктор Александрович, Вы что-нибудь чувствуете, когда используете свой Дар?

— Возникает тепло во всем теле. Затем, я вижу будущее, как уже случившееся. Из-за чего, собственно и возникают периодические «проколы».

Целую неделю Воронов подолгу беседовал с Ильиным, убедившись, наконец, что с психикой у того всё нормально. При выписке, уже уходя, Виктор остановился в дверях:

— Доктор, не хотите посетить наше собрание? Когда я рассказал коллегам о Вашей ауре, все были буквально шокированы. Я вас очень прошу, не сочтите за труд.