«Великая столица Теночтитлан стоит на соленом озере, причем не точно в центре его, а ближе к западному берегу, так что ее дома подходят к суше на расстояние четверти часа пути. Она, очевидно, имеет в окружности от двух с половиной до трех миль, и большинство тех, кто видел ее во время завоевания, оценивает число жителей на тот момент примерно в 300 000 человек, живших в 60 000 домах. По дамбам с суши в центр города ведут три мощеные дороги, каждая шириной более тридцати шагов.

Самая длинная из них прорезает озеро на протяжении двух миль. Северная и южная дамбы соединяются в центре города, так что их следует считать единой дорогой. Третья имеет протяженность по воде лишь четверть мили, однако еще на три четверти мили вдается в сушу, и по ней с этого расстояния к городу идет водопровод, подающий прекрасную питьевую воду. Ее источник находится на холме под названием Чапультепек («Гора саранчи»), у подножия которого вода вначале стекает в глубокий пруд, а оттуда в город. В городе красивые, широкие улицы, среди которых две или три могут считаться главными. Все остальные подходят к вымощенным кирпичом берегам каналов, которые проходят во всех направлениях по всем кварталам, так что жители от своих домов могут всюду добраться и по суше, и по воде. Последнее происходит с помощью лодок, которые изготавливаются из выдолбленных стволов деревьев. Среди них встречаются лодки такой величины, что в них могут удобно расположиться пять человек. Часть переулков города представляет собой каналы, так что здесь можно попасть в дома лишь на лодке. Подобным же образом построены и другие поселения на озерах и на островах пресноводного озера.

В городе были и по-прежнему имеются весьма красивые и большие площади, на которых идет торговля всем необходимым для жизни. Наиболее крупной из них была так называемая Тианквис, примерно в три раза больше самой большой площади Саламанки. Она была окружена проходами с колоннами. Сюда ежедневно приходило 20–25 тысяч человек, чтобы покупать и продавать, а на большие базары, происходящие каждые пять дней, даже 40–45 тысяч человек.

В Теночтитлане было множество больших и великолепных храмов, где поддерживался культ идолов, которым поклонялись в стране, и совершались человеческие жертвоприношения. Главный храм представлял собой великолепное сооружение огромных размеров. На его территории мог бы разместиться небольшой город. Окружавший его обширный двор имел четверо главных ворот. Каждые — своего рода крепость, полная всевозможного оружия и снаряжения. Все четверо вместе взятые напоминали арсенал правителя.

В городе имелся гарнизон, насчитывавший 10 000 человек, сплошь отборные воины, личная охрана правителя, которая повсюду сопровождала его, а также поддерживала спокойствие и порядок внутри города и в его окрестностях. Представители знати имели большие, красивые дворцы с обширными роскошными садами. Я четыре раза был в одном из таких дворцов и каждый раз ходил по нему до изнеможения, но так и не осмотрел всего. Все эти дворцы были построены таким образом, чтобы просторные покой и залы окружали двор. Я видел зал, в котором размещались более 3000 человек, а на его плоской крыше могли бы разъезжать 30 всадников.

Сам город имел вытянутую форму. В центре его стояли большой храм и дворцы правителя и наиболее знатных вельмож.

Восхищение конкистадоров вскоре сменилось другими мыслями. К удивлению добавилось все возрастающее беспокойство, ибо, по выражению Берналя Диаса, «перед нами был большой город Мехико, а нас было менее 400 солдат».

С момента высадки на центральноамериканском побережье прошло 7 месяцев, и за это время Кортес потерял 45–55 солдат в ходе боевых действий против сильно превосходивших по численности индейских армий, а также вследствие несчастных случаев и болезней. Враждебное поведение Монтесумы обрекло бы испанских первооткрывателей, и без того ослабленных долгим переходом, на верную гибель. Более всего они боялись жуткой смерти на жертвенных камнях языческих храмов. Наиболее осторожные опять, уже в который раз, советовали повернуть обратно в Веракрус.

В этот критический момент, решающий для дальнейшего успешного исхода всей завоевательной операции, главнокомандующий проявил свой талант оратора. Просьбами и увещеваниями, воззваниями к солдатской доблести и национальной гордости испанцев, обещаниями богатой добычи Кортес пытался поднять поколебавшийся дух своих людей. В конце концов он достиг успеха; упавшие духом приободрились — и, вновь полные веры в своего командира Эрнана Кортеса, спустились в долину Мексики. Сила личности верховного главнокомандующего преодолела кризис в испанской армии.

Вскоре произошла встреча с депутацией Монтесумы во главе с Какамой, правителем Тескоко. В сопровождении послов армия продолжила движение вдоль южного берега озера Чалко и перешла дамбу, которая отделяла озеро Чалко от города Сочимилко на западе. Эта дамба была построена из камней и известкового раствора и показалась испанцам одним из самых удивительных строительных сооружений, которые они когда-либо видели. Бледнолицых также поверг в изумление вид плавучих садов, chinampas. В Куитлауаке, поселении средних размеров, которое отличалось красотой своей архитектуры, была сделана короткая остановка. Поселение, сооруженное на сваях, пробудило грустные воспоминания о Европе; испанцы назвали его «Венесуэла» (маленькая Венеция). После короткого привала, который был использован, в первую очередь, для осмотра снаряжения, отряд продолжил путь по дамбе в направлении к столице. При этом отряд был с обеих сторон окружен роем лодок с любопытными туземцами.

Утром 8 ноября 1519 года испанцы прошли через Ишталапан и достигли окраин мексиканской резиденции. Примерно на середине пути они натолкнулись на своего рода вал, преграждающий дамбу. Это сооружение имело четыре метра в высоту и было, кроме того, усилено башнями. Лишь посередине имелся узкий проход. В этом месте должна была произойти знаменательная встреча представителей двух частей света. В окружении целой толпы индейской знати, предводительствуемой высшим духовенством с золотыми жезлами в поднятых руках, взорам испанцев предстал роскошный королевский паланкин Монтесумы. Его несли на плечах представители аристократии; над ним помещался балдахин из пестрого оперения, в котором блестели отдельные драгоценности и золотые украшения. Приблизившись на определенное расстояние, процессия остановилась. Монтесума вышел из паланкина и с достоинством приблизился, опираясь на руки правителей Тескоко и Ишталапана, племянника и брата. Берналь Диас так описывает нам монарха:

«Великому Монтесуме было около 40 лет, он был высокого роста, пропорционального сложения, стройный, кожу имел не слишком темную, а цвета и оттенка, естественного для индейцев. Волосы его были недлинными… редкая борода имела хорошую форму. Его лицо было несколько продолговатым и имело бодрое выражение…»

Монтесума приветствовал посланников далеких стран востока обычным церемониалом, подобающим правителю ацтеков, — земным поклоном. Кортес хотел приветствовать Монтесуму на испанский лад, обняв его и ударив рукой по плечу, однако свита правителя не допустила подобного кощунства, ведь ни один смертный не смел отважиться прикоснуться к «Властелину людей». Произошел обмен обычными подарками, и Кортес через донью Марину поблагодарил Монтесуму за его щедрость, продемонстрированную уже не однажды. Затем в сопровождении торжественной процессии испанцы были препровождены ко дворцу отца Монтесумы Асаякатля, где должен был состояться прием. С любопытством и не без страха мексиканцы рассматривали «бледнолицых» в непривычном, бряцающем железом снаряжении, едва скрывающих ненависть к своим союзникам-индейцам.