– Пожалуй, надо было выбрать пиццерию. Честное слово, я не хотел вас так долго задерживать. И вот нарушил вам спокойный вечер. Завтра операция к тому же.

– Это из-за вина наш ужин затянулся,– ответила Ханна.– Одного маленького бокала хватает, чтобы застрять в ресторане на час. Впрочем, я готова. Пойдемте.

– Да что вы! Вы обязательно должны доесть.

– Нет, в самом деле...

В общем, они просидели за столиком еще минут пятнадцать, потом со смехом бежали под дождем к машине... Ханна размышляла, жалеет ли Хартфилд о том, что этот ужин закончился. Она вдруг вспомнила, что собиралась вечером просмотреть кипу медицинских журналов и бюллетеней, и это вызвало в ней досаду. С большим удовольствием она отправилась бы сейчас потанцевать. Но осуществить эту сумасбродную идею в Канберре вечером среди недели было невозможно, к тому же Ханна приказала себе сдерживаться. Как справедливо напомнил Иден, завтра с утра операция. Завтра они примутся латать лицо Дженис Питерс.

Но оказалось, что вечер еще не закончен. Не успели они сесть в машину, как раздался звонок. Хартфилд взял трубку радиотелефона.

– Неужели из клиники?– успел проговорить он и замолчал, слушая далекого собеседника.

Ханна вдруг увидела, как напряглась его спина, заметила, как изменился голос, как пальцы нервно забарабанили по приборному щитку, потом пригладили густую, темную шевелюру.

– Да, Салли, конечно. Я еду.

4

Хартфилд мгновенно обернулся к Ханне. Понимая, что она слышала его слова, он ничего не объяснял. Считал, что Ханна все поняла. Так и было.

– Она не сказала, в чем дело, но ситуация явно непредвиденная. И неприятная. Она, наверное, и домой мне звонила, и в больницу. До нее отсюда пять минут езды. Если я сначала повезу вас домой, то понадобится потом еще полчаса, чтобы добраться до Салли. Может, мы заедем к ней по дороге...

– Разумеется, если дело срочное. Поехали,– решительно заявила Ханна.

Разговор больше не клеился. Они молчали. Безмятежная атмосфера исчезла. Ханна не могла избавиться от мысли, что Стив и Джина беспечно прожигают жизнь в солнечном Куинслэнде, а Салли в это время вынуждена обращаться за помощью к родственнику...

Машина неслась, рассекая лужи. Одна из них оказалась предательски глубокой; автомобиль попал колесом в выбоину на дороге, его занесло. Хартфилд беззвучно ругнулся, выправил машину. Он хмуро и сосредоточенно смотрел на дорогу и до самого дома Салли не сказал ни слова. Путь, правда, оказался недалеким. Ровно через пять минут Хартфилд притормозил.

– Может, мне лучше подождать в машине?– осторожно спросила Ханна.

– Что за вздор! Холод собачий. В салоне уже через пять минут вы замерзнете. Надеюсь, я долго не задержусь, но все же пойдемте. Салли угостит вас чаем.

– Но я подумала...

– Я знаю, о чем вы подумали. Если не возражаете, я не буду называть Салли вашу фамилию. Ни вам, ни мне не нужно, чтобы она знала, кто вы. А фамилия Ломбард довольно приметная.

– Как раз об этом я и хотела...

– Пошли,– перебил Хартфилд, увлекая за собой Ханну. Дождь хлестал нещадно, под ногами хлюпали лужи – газон давно не приводили в порядок, впрочем как и сад, и клумбы. Это особенно бросалось в глаза на фоне соседских безупречных участков.

Салли ждала Идена с нетерпением. Не успел он постучать, как дверь распахнулась. Бедная женщина чуть не плакала. Она сразу потащила Хартфилда в гостиную. Ханну, она, казалось, не заметила.

– Смотри!

Ханна сначала не поняла, в чем проблема. Дождь не унимался уже несколько часов, и по окнам дома вода текла сплошным потоком. Только приглядевшись внимательнее, Ханна поняла, что вода льет уже с внутренней стороны стекла.

– У меня уже не осталось ни тряпок, ни полотенец. Не успеваю выжимать. Детей давно пора укладывать, но я не могу отойти. Будет потоп. Тогда прощай ковер, да и паркет весь вздуется, плесень пойдет. На ремонт денег нет и не предвидится.– Она судорожно вздохнула.– Стив не прочистил верхние стоки... уехал в... ушел... а мне что делать. Я боюсь за ребенка. Как же я полезу на крышу? Там все листьями завалено, все водосточные трубы забиты, вот и полило сюда, во все щели...

– Все ясно, Салли,– спокойно сказал Иден.– Лестница у тебя есть?

– Да, в чулане, в гараже. Подожди, возьми плащ или штормовку.

Хартфилд оделся, прошел вдоль коридора к маленькой дверце, которая вела в гараж.

– Можно поднять основную гаражную дверь? – обернулся он на пороге.

– Да.– Салли пошла было за ним.

– Сидите-сидите, Салли, я все сделаю,– опередила Ханна хозяйку дома, обратив внимание на ее чуть пополневшую талию.

– Спасибо. Лестницу легче вытащить сразу на улицу,– объяснил Иден.

Вместе с Ханной они прошли в гараж. Девушка с шумом подняла щитовую металлическую дверь. Иден с лестницей наперевес шагнул под дождь. Салли осталась в комнатах, откуда доносились возбужденные детские голоса, заглушаемые гулкой дробью капель. Похоже, ливень разошелся еще пуще.

– Вам помочь?– крикнула Ханна вдогонку Хартфилду.

– Нет!– откликнулся он.

– А ведра не нужны? Собирать листья? Я могла бы их высыпать и...

– Нет-нет! Я буду сбрасывать листья прямо на землю. Так быстрее. А уж в конце недели соберу их, вычищу двор.

– Да, конечно,– пришлось согласиться Ханне. Дорога была каждая минута. Иначе эти реки и вовсе снесут крышу. Девушка прикрыла гараж и вернулась в гостиную, где застала рыдающую Салли в окружении рыдающих детей.

– Льет уже в детской... У меня нет больше ни полотенца, ничего...

– Скатерти? Наволочки?– деловито предлагала Ханна.

Салли вытерла слезы и встала.

– А что, это мысль!

– Подождите! Может, в вашей стиральной машине есть сушилка, тогда мы заложим туда все мокрое трепье, и через десять минут будет готова вторая партия.

– Точно! Идите сюда.

Салли приободрилась, быстро проводила Ханну к стиральной машине, около которой лежали две кипы детского белья – грязное и чистое. Хозяйка вернулась к детям, а Ханна принялась за дело.

Все сырые полотенца она принесла в пластмассовых ведрах, которые, увы, некуда было подставлять, так как вода по стеклам лилась тонким слоем, а не струями. Следующие полчаса Ханна как челнок бегала от окон к сушилке и обратно то с ведрами мокрого барахла, то с ворохом высушенного.

Обе женщины вздрогнули от неожиданности, когда старший мальчик Салли Бен сообщил, что его кровать давно мокрая. Значит, вода с крыши просачивалась и в окна детской спальни.

– Бедному Идену придется чистить крышу по всему периметру,– со вздохом протянула Салли и вдруг улыбнулась:– И смех и горе,– вытирая слезы, продолжала она.– А дождь не унимается. Иден небось промок до нитки. Дети с ног валятся, спать хотят, а Бену даже некуда лечь...– Салли по-ребячьи шмыгнула носом.– Господи, а я и не знаю, как зовут вас, чудесная гостья, добрая помощница!

– Меня зовут Ханна Ло... Ханна,– вовремя остановилась она.– Я... Мы с Иденом работаем вместе.

Ханне стало неловко, и под предлогом необходимости сообщить Идену о потоке в детской она выскочила на улицу.

– Уходите! Промокнете в два счета!– прокричал он. Ханна тщетно пыталась укрыться под навесом крыльца.

– Я только хочу сказать, что вода пробирается и с той стороны крыши!– в ответ крикнула она.

Невеселое известие, казалось, нисколько не обескуражило Хартфилда. Вид у него был решительный и бодрый, хотя Ханна видела, что на нем нет сухой нитки. Штормовку он сбросил, она валялась у порога. Наверное, неудобно работать в такой тяжелой одежде. Волосы у него были мокрые и сосульками свисали на лоб. С них капала вода. Рукава плаща Иден закатал, тем самым подписав смертный приговор своей голубой сорочке. Брюки промокли, прилипли к ногам. Но голос его звучал почти жизнерадостно.

– Здесь я почти закончил. Стоки свободны. Внутри сейчас перестанет лить. Перехожу на ту сторону! Лестницу перетащу прямо через крышу. Все, уходите, Ханна!